Последний и решительный бой?
Илья Фабричников, преподаватель МГИМО, член Совета по внешней и оборонной политике, коммуникационный консультант.
Европа оказалась за последние несколько лет не в состоянии продемонстрировать ни йоту внешнеполитической рефлексии ни в каких аспектах взаимодействия. И противостояние с Россией, действительно, является генеральным сражением.
С момента публикации материала «Расхищение Европы» прошло уже восемь месяцев, а наблюдения, которые там были сделаны, актуальности не утратили. Суммируем их здесь для чистоты анализа.
Во-первых, Европа в конфликте на Украине политически субъектна и преследует конкретные личные цели, отличные от целей своего главного военно-политического партнёра – Соединённых Штатов – который играет «вторым номером».
Во-вторых, объединённая Европа, сосредоточенная вокруг своих бюрократических и административных структур, вложила в украинский проект (на всём его протяжении – с самого начала 1990-х гг.) значительные средства – сотни миллиардов евро, которые существенно превышают политические инвестиции США. Она не может позволить себе от них отказаться.
В-третьих, тезис о необходимости нанесения Российской Федерации «стратегического поражения» является на протяжении последних трёх лет основополагающей внешнеполитической установкой Европейского союза, а сама политика направлена на инкорпорацию внутрь своего периметра не только территории Украины, но и получения беспрепятственного и эксклюзивного доступа к российским энергоносителям на правах доминирующей на евразийском пространстве политической и идеологической силы.
В-четвёртых, европейцы не намерены выходить из украинского конфликта ни при каких обстоятельствах. Напротив, они всеми силами стараются его усугубить и углубить для достижения своих стратегических целей.
После названного не иначе как судьбоносным выступления вице-президента США Джей Ди Вэнса на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2025 г., на котором европейских начальников буквально погрузили в холодную ванну, объявив, что Европа должна решать свои вопросы безопасности сама без упования на американский военный зонтик, европейский истеблишмент, надо отметить, недолго пребывал в состоянии шока.
Европейским руководителям предстояло быстро решить важнейшую для себя проблему: зафиксировать США внутри рамки украинского конфликта, не дать возможность администрации Дональда Трампа в буквальном смысле «выскочить» из европейского проекта по включению Украины в орбиту влияния Евросоюза.
Это с одной стороны. А с другой, было важно продолжать опираться на в целом стабилизирующую экономическую и военную поддержку Соединённых Штатов для перезагрузки, а то и перезапуска европейского проекта в целом. В чём могла состоять европейская «перезагрузка»? Прежде всего в ликвидации угрозы «правого поворота» в отдельных европейских странах (Словакия, Венгрия, Румыния, нейтрализацию угрозы со стороны AfD), в «окончательном решении» сербского вопроса через сравнительно мягкую ликвидацию правительств Вучича и Республики Сербской, «закрытии вопроса» с Молдовой. Но это, что называется, вопросы мягкого политического противостояния. Не менее существенно обеспечение собственной политической сверхцентрализации и подчинение ключевых внешнеполитических инициатив Брюсселю, минуя особое мнение Парижа и Берлина. Их в итоге нейтрализовали инициативными прибалтийскими странами, чья политическая риторика оказалась обратно пропорциональной их же вкладу не только в поддержку Украины, но и в европейское же благосостояние.
К украинскому «предприятию» ЕС в целом подошёл в весьма рыхлом состоянии прежде всего потому, что до поры (прикрытые гарантированным американским зонтиком) ни Брюссель, ни Париж, ни Берлин не рассматривали для себя противостояние с Россией как политический, военный или экзистенциальный кризис. В Европе искренне считали, что совокупное военное (при поддержке Америки), политическое и ошеломляющее экономическое воздействие на Москву позволит им «закрыть вопрос» в крайнем случае за несколько месяцев, а Россия, не способная выдержать такое интегрированное воздействие на свою экспортноориентированную экономику, пойдёт на признание собственного поражения и принудительный демонтаж своей политической системы.
Однако, когда конфликт ушёл на четвёртый год, европейцы были вынуждены признать: применяемые ими болевые приёмы доставляли как максимум временные неудобства российскому руководству, а «ситуация на земле» меняется только в худшую относительно желания европейцев сторону.
Намерения же США «выскочить» из европейской системы безопасности и вовсе поставили европейцев перед неизбежностью не только внешнеполитического кризиса, но даже и военно-политического поражения украинского проекта и, как следствие, политического краха европейских структур и целого ряда ключевых европейских правительств, сделавших в этом конфликте возможно самую крупную ставку за последние восемьдесят лет существования политической Европы.
В совокупности с астрономическими тратами на украинский проект это породило поистине гремучую, крайне взрывоопасную смесь, из-за которой на воздух могут взлететь не только отдельные политические лидеры ЕС, но и целые европейские институты, когда ситуация неизбежно дозреет до поиска виноватых. Ведь пока на горизонте маячило хотя бы теоретическое «стратегическое поражение» России, деньги из европейских и национальных фондов на это было не жалко, наверняка успокаивала мысль, что всё спишут репарации. Но как только стало выкристаллизовываться понимание невозможности обеспечения стратегического преимущества «на земле», начали проступать контуры военного банкротства и утраты внешнеполитического престижа.
Именно этим, похоже, объясняется «стратегическая сдержанность», с которой европейцы были вынуждены реагировать на введение 10–50-процентных американских пошлин против своих ключевых отраслей, хотя в аналогичной ситуации прошлого срока правления Трампа на аналогичные же (а местами и более щадящие) действия американской администрации европейцы ответили незамедлительно, а сами пошлины просуществовали до прихода к руководству США Байдена.
Более того, европейцы, хоть и скрепя сердце, со всевозможными ухищрениями и изъятиями пошли на беспрецедентное увеличение своих военных бюджетов до 5 процентов ВВП (например, немцы «вымолили» себе возможность пустить в зачёт повышения расходов на оборону ремонт транспортной инфраструктуры для переброски военных подразделений к восточным границам ЕС), а это более, чем двукратный рост. Такого европейские правительства после окончания холодной войны всеми силами старались избегать, предпочитая вкладываться в социалку и «зелёную энергетику». В условиях продолжительной стагнации экономик на такие жертвы пришлось пойти, лишь бы не допустить обвального выхода американцев из своих европейских обязательств. Для этого была принята на вооружение простая, но действенная тактика – молча сносить все яркие, унизительные и эмоциональные эскапады американского президента в свой адрес, и терпеливо гнуть свою переговорную линию по принципу «их в дверь, они в окно».
Это, впрочем, позволило руководству ЕС к лету 2025 г. стабилизировать до того хаотичный диалог с американской администрацией, изобиловавший и взаимными обвинениями, и оскорблениями, и, что для европейцев было исключительно важным, наладить регулярное деловое общение с Трампом с единственной задачей – не допустить политической эрозии конфигурации украинского кризиса. На настоящий момент этот вопрос вроде бы решён.
Его цена, однако, для ЕС высока: за сохранение Соединённых Штатов в периметре конфликта европейцам пришлось согласиться, помимо тарифов и дорогих американских поставок энергоносителей, и на предложенную американцами конфигурацию дальнейшей военной поддержки Киева. Речь идёт прежде всего о логистике и финансовых аспектах поставок новых вооружений для украинской армии. Теперь и ЕС, и отдельные европейские страны вынуждены приобретать американское вооружение на свой баланс прежде, чем отправлять их конечному адресату. Кроме того, под вопросом и «замещающие поставки», когда в первый год боевых действий европейские министерства обороны под обещания байденовской администрации поставляли на Украину бывшее советское вооружение «из наличия» в обмен на американские обязательства предоставить более современные американские аналоги за небольшую доплату. Не похоже, что именно эти обещания новая администрация планирует выдерживать: за поставки возьмут по полной стоимости и строго в порядке общей производственной очереди — в полном соответствии с установками Трампа. А это означает для Европы в целом и отдельных европейских стран незапланированные кредиты, которые усилят и без того непростое экономическое положение.
Пока спущена на тормозах и попытка получить от американцев какие-то конкретные обязательства «прикрывать» гипотетические европейские силы из состава так называемой «коалиции желающих» с воздуха в случае их захода на Украину. Это явным образом не подпадает под действие Пятой статьи Устава НАТО, но без него любые военно-политические меры Евросоюза на украинском направлении могут превратиться из авантюры в катастрофу.
Это, конечно, существенно ограничивает манёвр ЕС по деятельной поддержке режима Зеленского, но не нейтрализует его полностью. Более того, европейцам пока удаётся разыгрывать союзничество с США по крайней мере в публичном поле в качестве реквизита для демонстрации не только Москве, но и остальному миру, трансатлантического единства. Вот только принесёт ли это европейцам выгоды, на которые они рассчитывают? А рассчитывают они, надо полагать, на политическое прикрытие со стороны в целом уже лояльной им, как кажется, американской администрации, которая, устами американского президента, хоть и достаточно скомкано, но дезавуировала тезис о снижении военного присутствия в Европе. Кроме того, публичная линия Трампа на силовое принуждение Москвы к переговорам с Киевом продолжается: за последние месяцы она претерпела разве что стилистические изменения. Всё это играет на руку европейцам, которые рассчитывают на американскую вовлечённость в процесс сохранения антироссийского плацдарма на Украине, пусть в несколько усечённом, но боеспособном виде.
Кроме того, сохраняющееся взаимодействие с американской администрацией и видимая поддержка с её стороны позволят европейцам добиться, пожалуй, главного на нынешнем этапе прокси-военного противостояния с Россией: так или иначе изъять российские золотовалютные резервы и хотя бы номинально закрыть кассовый разрыв, который образовался в результате бесконтрольных трат на поддержку Киева.
Сюжет с изъятием денег всячески маскируется под якобы состоятельные с юридической точки зрения обеспечительные меры, чтобы под российские деньги выпустить кредитные обязательства, которые будут погашены по сложной схеме.
Облигации будут выпущены под выплаты Россией репараций киевскому режиму по окончании военного конфликта, а Киев, в свою очередь, будет обязан за счёт этих репараций погасить выданный ему Евросоюзом кредит, обеспеченный теми самыми облигациями.
Но зачем в этой схеме поддержка США? Сами российские резервы, размещённые на европейских счетах, ничего для ЕС не стоят, и прямого изъятия этих средств быть не может – европейцы просто обнулят почти 200 миллиардов евро и взамен будут вынуждены эмитировать такой же объём в ЕЦБ, что только разгонит инфляцию, но не решит ни одной европейской проблемы. Другое дело, когда ЕС использует российские деньги как обеспечение под кредит и увяжет его с выплатой Российской Федерацией репараций в какой-то перспективе. Чтобы провернуть такую схему, необходима политическая поддержка Вашингтона. Потому что односторонняя реализация рискует моментально угробить европейский рынок инвестиций. А вот если США в составе G7 такой механизм поддержат (или хотя бы не будут сильно возражать), шансы на успех в вопросе материализации дополнительных средств на поддержку Украины возрастают. Потому что всё более очевидно, что больше эти деньги взять неоткуда. А полученные таким образом фонды позволят европейцам, по их же собственным оценкам, поддерживать режим Зеленского еще как минимум года полтора, за которые многое может произойти.
Для европейцев, судя по всему, исключительно важно продлить конфликт в его текущем состоянии на как можно более долгий срок, чтобы «износить» российские Вооружённые силы об Украину, пока сама Европа, в условиях «скукоживания» американского военного зонтика, не будет в состоянии бросить России прямой военный вызов.
Расчёт этот, впрочем, может не оправдаться. Пока европейцы, сделавшие Украину идеей фикс, выстраивают стратегии «обезвоживания» России, американская стратегия так же ведёт себя и в отношении самих стран ЕС с целью максимально долго удерживать Европу внутри прокси-конфликта с РФ, одновременно напрягая их собственные усилия по удержанию европейских национальных экономик на плаву. Европейские структуры, попавшие в цугцванг противостояния с Россией, уже вынуждены закрывать глаза на собственную деиндустриализацию, рост внутриполитических и внутриблоковых противоречий, отвлекаясь на необходимость решения единственной своей задачи по ухудшению для России ситуации на поле боя. США продолжат «помогать» Европе паллиативными методами: продажей вооружений, поставками энергоносителей по завышенным ценам, разменом своей политической и военной лояльности на пошлины. В это время европейцы своими руками продолжат разрушать фундамент собственного благополучия и привлекательности в качестве устойчивого торгового партнёра или тихой инвестиционной гавани для ближневосточных и азиатских капиталов в надежде перейти к реваншу на Украине, как только для этого созреют обстоятельства.
Пока всё укладывается в эту схему: военная европейская истерия ушла на новый виток, используя для этого якобы российскую «дроновую войну» против европейских аэропортов или инциденты с заходом российских истребителей в европейское воздушное пространство, а немецкая разведка БНД вообще прямым текстом объявляет Россию главной угрозой немецкой национальной безопасности. Об этом системно говорят и поляки, и французы. Американцы не против. Они только продолжают подпитывать европейские иллюзии о возможности коренного перелома в противостоянии на Украине и подогревают ситуацию сентенциями о вероятной продаже – предполагается, что европейцам, – «Томагавков», пытаясь, таким образом, только отрезать странам ЕС пути политического и дипломатического выхода из инспирированного ими же конфликта. Ведь чисто с легалистской американской точки зрения, ответственность за работу дальнобойных систем и все связанные с этим сопутствующие риски и возможный ущерб принимает приобретающая их сторона.
Таким образом, ЕС отчаянно ищет возможности для «второго дыхания» в необъявленном конфликте с Россией, чтобы буквально купить себе дополнительное время для военной мобилизации и постараться зафиксировать нынешний статус-кво на Украине (остановка боевых действий по линии соприкосновения). Для этого подойдут и такие экстремальные меры как фактическое изъятие российских золотовалютных резервов через сложный механизм облигаций, который позволит Европе получить достаточно средств для финансирования украинского проекта на два года: по расчётам, «стоимость» внешней финансовой поддержки украинского режима сегодня составляет от 80 до 100 миллиардов евро в виде прямой финансовой помощи и военных поставок. Издержки европейцев не волнуют.
Американцев же скорее устраивает, что Европа начинает стачивать свои производственные и финансовые ресурсы в противостоянии с Россией, немецкая средняя и тяжелая промышленность постепенно перебирается в США. И если для этого надо изображать всемерную поддержку отчаянным европейским военно-политическим и финансовым инициативам, так тому и быть – для американцев издержки сегодня кажутся минимальными, пока им не нужно вовлекаться в военную часть проекта непосредственно.
Апелляции к европейской рациональности не имеют смысла: действия ЕС в текущей обстановке и так до предела рациональны в рамках собственной логики, которая не предусматривает утраты Украины ни в каком виде при наличии возможности продолжать финансировать деятельность украинского военного и административного аппарата.
Вопрос с рациональностью американской тоже не бином Ньютона. Надежды на трамповский «дух предпринимательства», на который с российской стороны делалась переговорная ставка, и на сделку могут оказаться несостоятельными на фоне того, что формат американских отношений с Европой даёт прибыли и результаты здесь и сейчас, а любые потенциальные российские проекты требуют долгой и кропотливой работы на перспективу в пять-десять лет и неясную отдачу на вложенный капитал. В то время, когда спекулятивные интервенции на криптовалютный рынок за несколько часов приносят неплохое состояние, долгосрочные начинания вряд ли привлекательны.
Каждый играет свою стратегическую игру. Интересы США и ЕС хоть и не совпадают, но одна сторона решает свои финансовые и политические проблемы за счёт другой и в этом смысле всех всё устраивает на перспективу ближайших пары лет. Вряд ли ситуация в этой связке в обозримое время сменится на более выгодную для России. И не сработают попытки российской стороны «выключить» американцев из конфликта, переведя разбор завалов в отношениях в плоскость исключительно двухсторонки.
Для Европы вопрос выигрыша на украинском направлении – не только вопрос политического престижа. Это вопрос самосохранения. Речь даже уже не идёт о переходе ЕС в какое-то новое глобальное качество и даже не о том, чтобы не растерять накопленного за тридцать лет. Главное – не понести непоправимого ущерба.
Последние полгода европейской челночной дипломатии между Брюсселем, Киевом и Вашингтоном только укрепляют такое понимание. Об этом же и говорит откровенный милитаризм в заявлениях европейских лидеров уже даже не первого, но и второго эшелона: несмело оглашаемые инициативы о «французском ядерном зонтике», о готовности Польши заполучить ядерное оружие, о прибалтийской «стене дронов».
Ещё не так далеко в прошлое ушли времена, когда в Москве полагали, что европейская интеграция при определённых условиях, возможно, благоприятна для России, открывает какие-то возможности и даже сдерживает неконструктивные силы в Старом Свете. Правомерность таких предположений давно вызывала сомнения, однако подобное мнение было вполне распространено.
Сейчас важно принять как данность: политика ЕС именно как единого актора однозначно противоречит национальным интересам России, так как создаёт постоянную не только военно-политическую (несмотря на формальный невоенный статус блока), но и значительную и даже чрезмерную экономическую угрозу.
Как будет дальше развиваться институциональная ситуация в Европе – предмет для отдельной статьи. Но Россия ни при каких сценариях не заинтересована в сохранении и тем более упрочении Европейского союза как монолитного финансово-экономического и административно-бюрократического образования.
Россия в глобальной политике. 15.10.2025
