Вопросы о важном. Часть 3.
Как Горбачеву, руководителю КПСС, удалось преодолеть угрозу уничтожения человечества в термоядерной катастрофе и почему она вернулась в самом зловещем виде без какого-либо сопротивления?
А. Бардин
Представляется, что ключ к разгадке того, почему именно М. Горбачев сделал неоспоримый исторический вклад в завершение холодной войны и гигантскому двустороннему сокращению оружия массового поражения, связан с ценностными ориентирами его поколения и личного жизненного опыта самого генерального секретаря ЦК КПСС. Общеизвестно, что в младших классах, когда М. Горбачев жил еще на Ставрополье, он стал свидетелем страшных картин жертв и разрушений Великой Отечественной войны. Как все советские люди, будущий первый президент СССР ненавидел феномен войны, а стремление всего Союза поддерживать мир во всем мире принимала в расчет даже сталинская пропагандистская машина.
М. Горбачев, как и все прогрессивные советские люди рубежа 1950–1960 г., стал приверженцем идеологии шестидесятников, которая сводилась к тому, что наконец-то после завершения тоталитарной сталинской тирании можно построить самое прогрессивное и справедливое социалистическое общество. Этому способствовал позитивный популизм Н. Хрущева, который, помимо развенчания культа личности И. Сталина, пообещал построить коммунизм к 1980 г. Однако после смещения Н. Хрущева началась длительная внутриполитическая брежневская заморозка. В этих условиях настроенные на реформы партийные аппаратчики, каковым и был М. Горбачев, приняли выжидательную позицию. За это время обострился кризис социализма и, после ввода советских войск в Афганистан, начался новый виток холодной войны, поставивший крест на разрядке.
М. Горбачев, сумевший построить карьеру на лояльных взаимоотношениях с членами Политбюро ЦК КПСС брежневского времени и благодаря таланту ведения внутрипартийной борьбы, смог стать генеральным секретарем ЦК КПСС в марте 1985 г., чтобы воплотить в жизнь сформированные в молодости высокие идеалы мира при противоборстве двух систем. Мирные инициативы М. Горбачева выглядели особенно контрастно по сравнению с «ястребиной» позицией тогдашнего президента США Р. Рейгана, который был вынужден из-за запроса собственной элиты и общественного мнения американцев идти на уступки советской стороне по вопросу полноценного завершения холодной войны.
Однако этими мирными инициативами М. Горбачев выражал также и чаяния большинства жителей стран Запада, за что они его справедливо ценят как великую историческую фигуру, установившую мир. При полной поддержке со стороны советского населения такого же курса на завершение холодной войны многие представители советской элиты (особенно из представителей силового блока), которые впоследствии будут играть значимую роль и в постсоветской России, видели в данном курсе чрезмерное заигрывание с «потенциальным врагом» и одностороннюю капитуляцию. Настроения этой части элиты были отлично поданы населению как одна из причин их сложного существования и распада СССР.
Артем Борисович Бардин – научный сотрудник Музея Бориса Ельцина (г. Екатеринбург).
Ю. Батурин
Ответ на этот вопрос, думаю, не имеет никакого отношения к КПСС, но кроется в личности М. Горбачева.
Международная политика и сами политики очень рациональны. Они всегда ставят цели и выбирают выигрышную для себя стратегию в рамках игры с нулевой суммой (математический термин: что проиграл один, то выиграл другой). Но в политике можно попытаться перейти к игре с ненулевой суммой (возможность общего выигрыша), для чего надо исходить не из своих, а из коллективных интересов. Выбор такой стратегии – акт доверия. Но одного проявления доверия мало, поскольку это необязательно побудит другую сторону тоже перейти к политике доверия. Надо не только доверять, но также и заслужить доверие другой стороны. Как минимум для этого надо подавить искушение обмануть доверие другого.
А лучшее правило – не идти против совести. Еще в 1984 г., во время визита М. Горбачева в Великобританию, М. Тэтчер «нашла общий язык с динамичным советским политиком, о котором она уже слышала от П. Трюдо. Она сообщила Р. Рейгану, что с М. Горбачевым "можно иметь дело" (Яковлев А. Н. Сумерки. М.: Материк, 2003. С. 370–371). Доверие уже потенциально возникло.
Совесть – не самый употребительный инструмент в арсенале политиков. М. Горбачев, как необычная для переговоров на высшем уровне личность, с мощной харизмой, смог заслужить доверие западных партнеров. Конечно, он понимал, что на каком-то этапе рациональные партнеры могут и обмануть (что и произошло с расширением НАТО), но все равно считал, что стоит быть заслуживающим доверия другого и что переговоры по совести вполне рациональны, поскольку надо сохранять доверие для следующих переговоров. (Президент США Р. Рейган неоднократно цитировал понравившуюся ему русскую пословицу «Доверяй, но проверяй».) Рациональность предполагает конкретику, как было с долгим и жестким торгом по договору СНВ-1, что в сочетании с доверием и определило успех.
Конечно, переговоры с элементом доверия, завершившиеся успехом, – совершенно исключительный пример в истории мировой дипломатии. Рано или поздно эгоистическая рациональность берет верх, и достигнутое соглашение остается интересным казусом для изучения в дипломатических академиях.
Но, правда, результат казуса дорогого стоит – стрелки часов Судного дня (предложенный журналом Чикагского университета «Бюллетень ученых-атомщиков» в 1947 г., наглядный образ: колебания минутной стрелки показывают, насколько мир отстоит от ядерной войны) были отведены от рубежа, символизирующего ядерную катастрофу, на 14 минут. В переводе на наше время – десятилетия. Это самый большой сдвиг назад за всю историю часов Судного дня. Что бы ни представляла собой «совесть» в международной политике, она не станет рабочим инструментом в международных отношениях, потому что совесть не есть цель, тем более рациональная. Она – внутренняя потребность личности. Так было у М. Горбачева. Однако сохранить эту потребность при восхождении на верхние этажи государственной иерархии не так-то просто. Хотя достигнутое один раз может быть повторено.
Юрий Михайлович Батурин – член-корреспондент РАН, летчик-космонавт России (Москва).
Б. Гетта
Михаил Сергеевич был полон решимости спасти Россию от коммунистического краха, и ничто не могло его остановить. Этот человек был движим подлинной любовью к своей стране и уверенностью в том, что экономический и политический режим, доставшийся ему по наследству, ведет Россию к банкротству, первые признаки которого стали очевидны еще в середине 1970-х годов. Его убежденность разделял Ю. Андропов, его покровитель и самый могущественный человек в СССР. Дитя оттепели, М. Горбачев был слишком дальновиден, чтобы не понимать, что бездействие – это не выход.
Бернар Гетта – французский журналист, член Европарламента (Париж, Франция).
Э. Глезин
Когда М. Горбачев пришел к власти, угроза ядерной войны действительно была реальной как никогда. Достаточно вспомнить о том, что неизменным атрибутом всех советских новостроек накануне начала перестройки стали бомбоубежища. Советских школьников учили, в каком направлении и как правильно надо ложиться, если они увидят перед собой ядерный взрыв...
К середине 1980-х годов практически весь мир был поделен между двумя сверхдержавами на сферы влияния. Нарастала гонка вооружений, изматывающая экономику СССР и США. Все человечество жило словно под дулом ядерного пистолета у виска.
Холодная война во многих регионах переходила в «горячую» (Ближний Восток, Корея, Вьетнам, Афганистан, Ангола, Мозамбик, Никарагуа). При этом СССР, заявляя о миролюбивой политике, содержал в своей армии самый большой в мире арсенал танков, являющихся оружием нападения. Усилиями пропагандистов с обеих сторон создавался образ врага, который неминуемо должен быть повержен, нагнетался массовый психоз. Советский народ жил как в осажденной крепости, в постоянной готовности войны практически со всем миром... В воздухе висела гнетущая атмосфера страха. Казалось, мир неумолимо скатывается к краю пропасти.
В такой обстановке, как долгожданный луч надежды, в апреле 1985 г. из уст нового генсека прозвучала информация о достижении им принципиальной договоренности с Р. Рейганом об их встрече, которая прошла в Женеве в ноябре того же года. Безусловно, это было знаковое, эпохальное событие для того времени. Многие не верили своим глазам, наблюдая по телевизору рукопожатие двух лидеров непримиримых систем. За последующие шесть лет М. Горбачеву удалось добиться колоссальных успехов на международной арене. Вот лишь основные из них.
1. Самая мощная в ХХ в. волна демократизации, приведшая к освобождению сотен миллионов человек по всему миру.
2. Прекращение гонки вооружений и многократное сокращение ядерного оружия.
3. Ликвидация двух классов ракет – средней и меньшей дальности.
4. Установление дипломатических отношений с Ватиканом, Южной Кореей и Израилем.
5. Прорывные визиты М. Горбачева и последовавшая нормализация отношений с Китаем (1989) и Японией (1991).
6. Подписание в 1990 г. советско-американского договора о прекращении производства химического оружия.
7. Прекращение холодной войны, падение Берлинской стены, воссоединение Европы.
8. Вывод войск из Афганистана.
Как признание выдающихся заслуг внешней политики М. Горбачева мировым сообществом в 1990 г. прозвучала новость о вручении Михаилу Сергеевичу высшей для современного политика награды – Нобелевской премии мира. Именно благодаря М. Горбачеву мы, во-первых, живем, а во-вторых, живем свободно!
Позднее, к сожалению, российское руководство стало страдать имперскими комплексами и снова шантажировать мир угрозой начала ядерной войны.
Эдуард Ефимович Глезин – кандидат исторических наук, ныне гид по Майами (г. Майами, США).
Ю. Голанд
Прежде всего надо сказать, что эта угроза была преодолена при другом руководителе КПСС – Л. Брежневе, именно при нем были заключены соответствующие соглашения.
Процесс улучшения отношений с Западом был заторможен вводом войск в Афганистан, главным инициатором которого был Ю. Андропов. Когда он стал генсеком, то угроза войны возросла, но все равно в качестве решения споров обеих сторон ее реально не было, потому что тогда еще действовали люди, прошедшие Вторую мировую войну и помнившие ее бедствия. Правда, из-за ухудшения отношений война могла разразиться из-за случайностей.
М. Горбачев вернулся к разрядке, и в этом его большая личная заслуга. Преодолеть инерцию в Политбюро ему, как генсеку, было не очень сложно, потому что он мог использовать такой козырь для разрядки, как получение экономической помощи, необходимой из-за состояния экономики.
После мюнхенской речи В. Путина 2007 г. началось новое ухудшение отношений с Западом, которое дошло после начала конфликта с Украиной до крайней черты. Справедливости ради надо заметить, что и сейчас В. Путин не хочет ядерной войны, но считает возможным использовать ее угрозу для достижения политических целей. Такой метод чреват угрозой возникновения войны.
Юрий Маркович Голанд – кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН (Москва).
А. Голдовский
М. Горбачев уделял много внимания вопросам разоружения и сокращения ядерных вооружений. В рамках его внешней политики эта линия прослеживается с самого 1985 г. М. Горбачев был настолько сильно заинтересован в этом в силу двух факторов.
Во-первых, это возросшее напряжение в советско-американских отношениях (так называемый кризис евроракет конца 1970-х – начала 1980-х годов); во-вторых, это осознание необходимости сокращения расходов на гонку вооружений, так как требовались значительные средства на модернизацию советской экономики. Тема разоружения была в центре обсуждения во время встреч М. Горбачева с американским президентом Р. Рейганом в Женеве (1985), Рейкьявике (1986) и Вашингтоне (1987).
В этом переговорном процессе необходимо выделить несколько факторов. Во-первых, обсуждение затрагивало только советские и американские вооружения. Третьи страны, обладавшие ядерным оружием, такие как Великобритания и Франция, не попадали под заключенные соглашения и, соответственно, ничего не собирались сокращать. Во-вторых, М. Горбачев ставил перед собой главной целью не допустить реализацию американской программы Стратегической оборонной инициативы (СОИ). То, что СОИ оказалась всего лишь блефом, М. Горбачеву не было известно. В-третьих, прогресс в переговорах по сокращению ядерного вооружения был обусловлен прежде всего асимметричными уступками советской стороны. Только так, полагал М. Горбачев, можно было заставить США подписать соглашение.
Здесь важно отметить, что к 1986 г. СССР располагал ядерным арсеналом, который превосходил ядерные арсеналы всех других стран вместе взятых. Стоит также сказать, что подобная политика М. Горбачева не всегда находила поддержку среди его ближайших соратников. Политбюро ни разу не наделяло М. Горбачева полномочиями для заключения соглашений по разоружению. В исследованиях и мемуаристике чаще можно встретить негативные оценки деятельности М. Горбачева по этому направлению, прежде всего из-за факта односторонних уступок.
Тенденции в вопросах разоружения, заложенные М. Горбачевым, не ограничились только эпохой перестройки. Сотрудничество России и США в вопросе сокращения вооружений продолжилось в 1990-х и 2000-х годах. Последний договор СНВ-3 о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений был подписан президентами России и США в 2010 г.
Однако сегодня человечество вновь столкнулось с угрозой ядерной войны. Как и многие другие проблемы современной геополитики, этот вопрос проистекает из событий эпохи перестройки. Среди таких просчетов можно выделить все то, о чем уже было сказано выше: асимметричные уступки со стороны М. Горбачева, а также невключение в договор Великобритании, Франции и прочих ядерных держав. Но ядерное оружие само по себе – это лишь инструмент. Крупнейшей проблемой стало то, что не случилось глубинной перестройки международных отношений. Холодная война отнюдь не ушла в прошлое, а миротворческие инициативы М. Горбачева мировым сообществом были оставлены без внимания.
Алексей Александрович Голдовский – заведующий научно-просветительским отделом Государственного музея политической истории России (г. Санкт-Петербург).
А. Грачев
Первой причиной, побудившей М. Горбачева поставить в разряд приоритетов его проекта радикальных внутриполитических реформ вопросы прекращения военной конфронтации с Западом, и прежде всего гонки ядерных вооружений с США, были экономические соображения. Состязание в этой области ради получения преимущества над соперником или хотя бы соблюдения стратегического паритета после десятилетий обоюдной гонки оказалось неподъемным для советской экономики и не только драматически повлияло бы на уровень жизни населения, но и поставило экономику СССР на грань коллапса. К этим катастрофическим последствиям к моменту избрания М. Горбачева на пост генсека добавились бремя бесперспективной войны в Афганистане и угроза нового витка гонки вооружений с США после объявления Р. Рейганом проекта создания СОИ – переноса этой гонки в космос.
Для М. Горбачева, нуждавшегося в переориентации ресурсов страны на экономические реформы и подъем уровня жизни населения, очевидной была необходимость освободить экономику от бремени военных расходов, которые вместо того, чтобы усиливать безопасность страны, подрывали ее. Дополнительным фактором, глубоко повлиявшим на стремление М. Горбачева сделать все, что только можно для избежания возможного мирового ядерного конфликта, стала катастрофа в Чернобыле.
Из этого подхода, опиравшегося на анализ реальных факторов, влияющих на безопасность страны, родилась концепция «достаточной» обороны (с учетом того, что СССР не собирался нападать на страны Запада) и инициатива вовлечения главного соперника СССР – США – в «гонку разоружения».
Разумеется, для этого требовалось добиться установления климата взаимного доверия на уровне лидеров, прежде всего советского и американского. Этой цели должны были послужить предложенные М. Горбачевым советско-американские саммиты в Женеве и Рейкьявике.
Тем не менее, чтобы преодолеть завалы недоверия, накопившиеся за годы холодной войны, одних торжественных заявлений о миролюбии нового руководства СССР оказалось недостаточно. М. Горбачеву, чтобы навязать западным партнерам состязание в сокращении вооружений и военных расходов, потребовалось взять на себя инициативу односторонних шагов. Ими стали принятая СССР формула асимметричного сокращения ракет средней и меньшей дальности в Европе, а также односторонний вывод советских войск с территории стран Варшавского договора и уход советской армии из Афганистана.
В результате переговоров САЛТ, СТАРТ, РСМД и др. за несколько лет общая численность советских и американских ядерных ракет и боеголовок снизилась на 80%, американские евроракеты покинули Западную Европу, а СОИ Рональда Рейгана умерла собственной смертью.
Андрей Серафимович Грачев – кандидат исторических наук, был пресс-секретарем М. Горбачева, писатель (Париж).
Д. Драгунский
Я не специалист в военных вопросах, но мне кажется, что такой реальной угрозы не было тогда, нет ее и теперь. Это, скорее, риторика, щелкание ядерным зонтиком. Если бы советские танки вдруг рванули к Ламаншу, НАТО бы не ответило ядерным ударом по СССР. Даже если бы НАТО вдруг захватило Польшу и Калининград, СССР не стал бы бомбить Европу и Америку – жить хочется всем.
Полагаю, даже случайное срабатывание ядерной кнопки не вызвало бы вселенской катастрофы (и не вызовет сейчас).
Денис Викторович Драгунский – писатель (Москва).
С. Дубинин
Успешное развитие политики международного сотрудничества советского руководства во главе с М. Горбачевым реализовалось прежде всего в снижении напряжения и угрозы военного столкновения между государствами – членами Организации Варшавского Договора и государствами – членами НАТО. Потенциально подобные военные действия должны были бы перерасти в полномасштабную ядерную войну с применением стратегического ракетного вооружения.
Согласно хорошо документированным данным, в настоящее время известно, что М. Горбачев не был одинок в своем стремлении понизить военную опасность для ведущих стран мира. Высшие советские руководители, прежде всего в составе Политбюро ЦК КПСС, ясно осознавали несколько основополагающих факторов.
1. Советская экономика не выдерживала нагрузки гонки вооружений. Оборонно-промышленный комплекс ежегодно поглощал объем ресурсов, оцениваемый примерно в 10–12% ВВП СССР. При этом спрос советских домохозяйств на продукты питания и потребительские товары не покрывался соответствующим предложением уже на протяжении нескольких послевоенных десятилетий. С начала 1960-х годов перед властями страны постоянно стояла дилемма: либо поднимать цены на товары и услуги, либо мириться с пустыми полками в магазинах.
2. Крупнейшими поставщиками импортного продовольствия в СССР выступали в эти же годы именно государства – члены НАТО и их военные союзники. Поставки происходили в счет предоставляемых ими же межправительственных кредитов. Иностранные долги Советского Союза росли стремительно.
3. Научно-техническая часть советской элиты не скрывала от политического руководства факты нарастающего технологического отставания СССР и его союзников от военных противников и экономических конкурентов (коллективного Запада). Угроза переноса США гонки вооружений в космическое околоземное пространство (Программа звездных войн) служила наглядной иллюстрацией будущего.
4. Политическое руководство СССР предприняло усилия по выходу из тупика гонки вооружений. Однако быстро преодолеть риски структурной перестройки экономики и создания рыночного социализма не удалось. Переход к рыночному ценообразованию пришлось осуществлять в Российской Федерации уже после распада СССР. Поскольку я не являюсь военным экспертом, могу сформировать собственное мнение только на базе экономических сопоставлений. Российские возможности поддержания стратегического паритета с США не превышают потенциал СССР. Они позволили сохранить баланс ядерных вооружений, но не обеспечивают равенство сил на всех основных направлениях военного строительства. Видимо, поэтому ссылки и публичные напоминания о наличии в распоряжении России ракетно-ядерного оружия служат поддержанию статуса мировой державы и члена Совета Безопасности ООН.
Сергей Константинович Дубинин – доктор экономических наук, доцент, председатель Центрального банка РФ (1995–1998) (Москва).
В. Кувалдин
М. Горбачев апеллировал к здоровому инстинкту самосохранения человека, народа, человечества в целом.
Несмотря на отдельные безответственные высказывания и заявления, угроза уничтожения человечества в термоядерной катастрофе не вернулась и, даст Бог, не вернется. Но появились новые угрозы, эффективно парировать которые могут только коллективная мораль и разум.
Виктор Борисович Кувалдин – доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой общественно-гуманитарных дисциплин Московской школы экономики МГУ им. М. В. Ломоносова (Москва).
А. Матлин
Деэскалация ядерного противостояния времен холодной войны представляет собой один из наиболее значимых результатов горбачевской внешней политики. Концепция «нового мышления» сформировала фундамент для пересмотра ядерной доктрины СССР. В ее основе лежало признание примата общечеловеческих ценностей над классовыми интересами и понимание невозможности победы в ядерной войне.
Практическая реализация этой концепции включала несколько стратегических шагов. Во-первых, инициативу односторонних сокращений ядерных вооружений, продемонстрировавшую серьезность намерений советского руководства. Во-вторых, серию встреч на высшем уровне, которые создали атмосферу доверия между лидерами сверхдержав. В-третьих, заключение фундаментальных договоров по контролю над вооружениями, в частности Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности и Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений.
Вместе с тем процесс деэскалации был обусловлен осознанием неустойчивости модели «взаимного гарантированного уничтожения», экономической неспособностью СССР поддерживать гонку вооружений, а также личным взаимопониманием между М. Горбачевым и Р. Рейганом.
Возвращение ядерной угрозы в современном контексте связано с комплексом геополитических и внутриполитических факторов. Прежде всего произошла эрозия глобальной архитектуры безопасности, созданной в период завершения холодной войны. Провозглашаемая американцами «победа» в холодной войне и стремление к однополярному доминированию не привели к устойчивому взаимопониманию с Россией. Эпоха сменилась тем, что американский президент Б. Клинтон назвал «холодным миром». Последовательный выход мировых держав из ключевых договоров по контролю над вооружениями создал вакуум механизмов взаимного сдерживания.
Второй фактор – трансформация российской внешнеполитической доктрины в сторону усиления суверенитета в международных делах и изменения существующего миропорядка. В данном контексте ядерный потенциал рассматривается как ключевой инструмент обеспечения геополитических амбиций.
Третий фактор – отсутствие эффективных транснациональных антивоенных движений, сопоставимых по влиянию с движениями 1980-х годов. Современное глобальное гражданское общество фрагментировано и не формирует последовательного запроса на ядерное разоружение. В тренде международных протестных движений больше вопросы экологии и прав меньшинств.
Наконец, следует отметить структурную трансформацию международной системы. Однополярная система теряет эффективность и переходит к многополярности, что сопровождается усложнением механизмов контроля над ядерными вооружениями и создает новые границы потенциальных конфликтов.
Таким образом, возвращение ядерной угрозы является результатом системного кризиса международной архитектуры безопасности, трансформации внешнеполитических доктрин ключевых акторов и отсутствия эффективного гражданского противодействия данным тенденциям.
Александр Дмитриевич Матлин – заместитель руководителя лаборатории современной истории России МФСЭПИ им. М. С. Горбачева (г. Санкт-Петербург).
В. Мироненко
Одной из особенностей горбачевского видения мира, с моей точки зрения, было удивительное жизнелюбие. Он ценил дар жизни, ее простые, доступные любому человеку радости и удовольствия. Но ему были чужды как идеологическая схизма, так и разнузданный гедонизм.
М. Горбачев сумел понять высказанное когда-то А. Эйнштейном – в отличие от предшественников, образование генсека ему это позволяло – утверждение о том, что взрыв ядерного заряда в Хиросиме и Нагасаки изменил весь мир (большая война, с помощью которой человечество привыкло разрешать свои споры, стала невозможной), но не смог изменить человеческого и особенно политического мышления. Впрочем, М. Горбачев и сам об этом неоднократно говорил.
Виктор Иванович Мироненко – кандидат исторических наук (Москва).
А. Пученков
О том, как М. Горбачеву, руководителю КПСС, удалось преодолеть угрозу уничтожения человечества в термоядерной катастрофе и почему она вернулась в самом зловещем виде без какого-либо сопротивления, мне уже доводилось писать. Повторю здесь еще раз. Как человек в высшей степени разумный и инстинктивно не принимавший пропаганду большой войны ни в какой форме, Михаил Сергеевич отчетливо осознавал, что его первостепенная задача как лидера сверхдержавы заключается в предотвращении ядерной войны любыми средствами; кроме того, М. Горбачев, имевший по своему положению руководителя СССР доступ к закрытым статистическим материалам, видел, что гонка вооружений бесперспективна, она загоняет Советский Союз в экономический тупик. Помимо сказанного, М. Горбачев понимал, что ядерная война и победа в ней не является целью и для большинства здравомыслящих представителей американской элиты. Совокупность подобных соображений и исходная посылка М. Горбачева о преобладании в американском политическом сообществе разума над эмоциями привели советского лидера к мысли о возможности достижения какой-то формы согласия по вопросу о недопустимости ядерной конфронтации между руководителем СССР и президентом США Р. Рейганом. Отталкиваясь от этой мысли, М. Горбачев и начал работу в направлении ядерного разоружения, действительно сумев минимизировать угрозу ядерного конфликта между Советским Союзом и Америкой. Не думаю, что среди серьезных ответственных политиков нынешних России и США есть сторонники тезиса о возможности ядерной войны между нашими странами и уж тем более победы в ней.
Александр Сергеевич Пученков – доктор исторических наук, профессор кафедры новейшей истории России СПбГУ (г. Санкт-Петербург).
А. Рар
Дело в том, что фактор атомного оружия в эпоху холодной войны играл главенствующую роль для сдерживания противника. В воспоминаниях тогдашних мировых лидеров, ужасы и разрушения Второй мировой войны были свежи в памяти. Тогда считалось, что войны между главными державами невозможны, потому что это привело бы к гибели планеты.
Ныне в международной политике бытует другой менталитет. Мировые элиты, в основном западные, помнят развал Советского Союза, который до этого считался непобедимой державой. Страх (и уважение) перед посткоммунистической Россией полностью исчез. Россия в глазах Запада – проигравшая экс-империя, которая в лучшем случае может еще претендовать на статус региональной державы, но никак не на статус великой. Российская армия рассматривается как более слабая, чем войска НАТО. На Западе и в России всерьез рассуждают о возможности, вести «ограниченную» атомную войну. Атомное оружие потеряло роль страшилки...
Может быть, это связано с политикой «уступок» во внешней и оборонной политике, которую проводили М. Горбачев а потом Б. Ельцин в пользу Запада. В историографии Запада, М. Горбачев возглавлял уже рушащуюся державу и в принципе не столько мог выторговывать мир, сколько должен был мягко капитулировать перед Западом. Триумфализм западных элит, которые уверены, что они стоят на «правильной» стороне истории, сегодня вызывает сопротивление среди других мировых держав, особенно БРИКС.
Александр Глебович Рар – политолог, почетный профессор МГИМО МИД РФ, почетный профессор Высшей школы экономики (Берлин).
М. Федотов
Полагаю, что М. Горбачеву удалось преодолеть угрозу глобальной термоядерной катастрофы вовсе не в силу того, что он был Генеральным секретарем ЦК КПСС. Скорее наоборот, несмотря на то что.
М. Горбачев был кадровым партийным работником, достигшим максимально высокого положения в корпоративной иерархии, он проявил невиданную гибкость, смелость и широту взглядов на мировую политику. Его линия, получившая характеристику нового мышления, ориентировалась на общемировые и прежде всего иудо-христианские ценности, а не на идеалы «мировой революции» или даже «мирного существования» систем с принципиально разными ценностями.
Будучи гуманистом, он всячески старался уклониться от использования силовых средств и даже угрозы их применения в международных отношениях. В качестве примера можно сослаться на вывод советских войск из Афганистана. Такая политика не могла не привести к распаду социалистического лагеря, который держался прежде всего на силовых и организационно-идеологических подпорках, а уже потом – на относительной экономической выгоде. На сегодня подавляющее большинство стран этого лагеря забыли Варшавский договор и Совет экономической взаимопомощи, и либо присоединились в Европейскому союзу и НАТО, либо проводят политику нейтралитета.
Именно гибкость, смелость и незашоренность М. Горбачева помогли в конце 1980-х – начале 1990-х годов предотвратить дальнейшее сползание к глобальной термоядерной катастрофе. К сожалению, этот опыт не был надлежащим образом осмыслен последующими руководителями нашей страны.
Михаил Александрович Федотов – доктор юридических наук, министр печати и информации РФ (1992–1993),
постоянный представитель РФ при ЮНЕСКО (1992–1998), председатель Совета при президенте РФ
по развитию гражданского общества и правам человека (2010–2019),
советник президента РФ (2010–2019) (Москва).
В. Фесенко
Угрозу уничтожения человечества в термоядерной катастрофе удалось преодолеть не только М. Горбачеву, но и тогдашнему американскому руководству. Но М. Горбачев действительно сыграл в этом процессе решающую роль. Он преодолел идеологический консерватизм и великодержавную косность советского руководства и пошел на конструктивный диалог с руководством США для преодоления холодной войны и рисков термоядерной катастрофы. Для такого выбора потребовалось немалое личное мужество.
И тогда, и сейчас, и в обозримом будущем перед Россией будет стоять драматичная дилемма – либо демонстрация великодержавной военно-политической крутизны, даже ценой ущербных деформаций во внутреннем развитии, и рисков срыва в глобальную катастрофу, либо выбор цивилизованной, мирной, неагрессивной, но потенциально эффективной модели развития. Как показывает опыт Германии, Японии, Южной Кореи и многих других стран мира, успех и величие возможны и без военных «понтов».
Почему в России состоялся авторитарный и имперский реванш? Потому что у части элит и значительной части российского общества был запрос на восстановление самодержавной и имперской модели развития. Этому в значительной мере способствовали масштабные и острые социально-экономические и политические проблемы 1990-х. Распад СССР, дикий и полукриминальный капитализм 1990-х, огромные проявления социальной несправедливости, политическая нестабильность и управленческая неэффективность, которые стали ассоциироваться с демократией, вызвали эффект социально-политической дискредитации и горбачевской перестройки и ельцинских реформ. В 1990-е годы Россия пережила свой «веймарский синдром», который в итоге и привел к авторитарному и имперскому реваншу в России. В. Путин стал его проявлением, инструментом и катализатором.
Владимир Вячеславович Фесенко – политолог (Киев).
В. Халимочкин
Для меня главная удача нашей страны с М. Горбачевым (а также главное его отличие от большинства советских руководителей) – это преобладание в нем человеческого над политическим, над партийным. Уже не помню, кто это сказал, но характеристика, на мой взгляд, достаточно точная: «Он успел побывать по ту сторону власти и остаться человеком». М. Горбачев владел мастерством политической интриги, имел необходимую хитрость и цинизм, но для него человеческая жизнь имела большое значение. Это и позволило ему осознать катастрофичность положения, в которое загнало планету противостояние двух полюсов мира, и сделать все возможное, чтобы отодвинуть человечество от этой катастрофы как можно дальше.
Почему угроза вернулась? Просто очень многие в тогдашнем СССР и будущей России не считали, что угроза термоядерной войны существовала в принципе или она была какой-то страшной и что от нее нужно было спасать человечество. Поэтому и заслуга М. Горбачева до сих пор большинством не осознается. Другая же часть населения ошибочно посчитала, что, когда эта угроза отошла на второй план, можно спокойно выдохнуть, потому что она больше не вернется.
Почему это возвращение угрозы произошло без сопротивления мирового сообщества? Потому что системы сдержек и противовесов, которая способна была бы противостоять властному беспределу, так и не было создано. Народ как безмолвствовал во времена Б. Годунова (и еще задолго до него), так и продолжает безмолвствовать по сей день. Люди готовы забыть о политике навсегда – главное, чтобы минимальный уровень комфорта сохранялся. Если бы человечество прожило в условиях свободы, разделения властей и гражданского общества несколько поколений подряд, возможно, люди и не позволили бы вернуться в наш мир термоядерной угрозе…
Владимир Сергеевич Халимочкин – магистр истории СПбГУ (г. Санкт-Петербург).
Н. Хрущева
Стремление преодолеть угрозу уничтожения человечества в термоядерной катастрофе началось задолго до М. Горбачева. Вспомним начало этого процесса, московский Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой от 5 августа 1963 г. Прорывы М. Горбачева заключались в его политике гласности и перестройки, в его налаживании партнерских отношений с США, при которых закрепление предыдущих усилий СССР вышло на новый уровень. Тогда казалось, что договоры о безъядерном мире останутся нерушимыми навсегда.
Кроме того, именно при нем в 1986 г. произошла чернобыльская катастрофа, которую из-за гласности невозможно было долго скрывать. И как лидер, объявивший новою ментальность, М. Горбачев (не в последнюю очередь репутационно) был обязан угрозу ядерного уничтожения активно преодолевать.
С тех пор за 30 лет мира между ядерными державами все забыли, какой страшной может быть эта угроза. И политические интересы – унизить и оскорбить противника – стали важнее реальных физических последствий.
Нина Львовна Хрущева – профессор международных отношений университета New School (г. Нью-Йорк, США).
Г. Явлинский
Прежде всего нужно сказать – все, что делал М. Горбачев в области разоружения и снижения ядерной угрозы, не касалось обычных граждан в Советском Союзе. Разрыв между властью и людьми в тот период был настолько огромным, что любые решения на уровне КПСС, Министерства обороны, Генерального штаба и Политбюро воспринимались как нечто далекое и непонятное. Люди просто наблюдали за происходящим, как за изменением погоды, считая, что решения на высшем уровне принимаются без их участия и что разобраться в таких вопросах, как ядерные технологии или ядерное оружие, они не могут.
Советский Союз был одной из двух крупнейших ядерных держав, наравне с США, и любые сокращения и ограничения ядерного вооружения воспринимались спокойно, поскольку обе стороны принимали взаимные меры. Было широко известно, что термоядерная катастрофа могла бы уничтожить весь мир или его значительную часть (все помнили Хиросиму и Нагасаки), что стало особенно очевидным после Карибского кризиса, который разрешился в ходе диалога между Н. Хрущевым и Дж. Кеннеди. Этот кризис широко освещался и оставался в памяти людей, поэтому любые шаги М. Горбачева в направлении разоружения и ограничения ядерного оружия не вызывали ни сомнений, ни переживаний.
Важно отметить, что в тот период только две страны – СССР и США – были реальными игроками в сфере ядерного вооружения. У Великобритании и Франции тоже было ядерное оружие, но они не обладали значительными арсеналами, чтобы влиять на этот процесс. Диалог велся между Советским Союзом и Соединенными Штатами, которые имели тысячи ракет, в то время как другие страны – всего несколько сотен. Основными способами доставки были подводные лодки, корабли, и именно США и СССР располагали такими технологиями в значимых масштабах.
На основании опыта Карибского кризиса, как и других событий, решение о разоружении было достаточно понятным и не встречало серьезного сопротивления. Я, например, никогда не встречал ни одного человека, который бы ставил под сомнение деятельность М. Горбачева в этой части. Все понимали, что уменьшение опасности ядерного столкновения было разумным шагом.
С 2000 г. эта тема снова начала набирать актуальность, поскольку США постепенно отказывались от ограничений в сфере ядерного вооружения. После терактов 11 сентября 2001 г. американцы стали инициировать решения по ослаблению контроля над вооружениями. Россия в свою очередь следовала за этими шагами и тоже начала отходить от прежних соглашений. Со временем ситуация стала абсолютно бесконтрольной.
Почему это произошло? Считаю, это связано с тем, что США и западные страны начали считать себя абсолютными гегемонами, которые могут действовать по своему усмотрению. Например, решения Дж. Буша – младшего и Д. Трампа последовательно вели к отказу от ограничений и вообще контроля за ядерными вооружениями. В. Путин активно поддержал это направление, начал предпринимать аналогичные шаги и в итоге стал даже опережать западных коллег в этом вопросе.
Кроме того, появились новые центры силы, которые не участвовали в предыдущих ограничениях. Китай, например, не хочет подписывать никаких соглашений. Индия и Пакистан также обладают ядерным оружием, теперь ни у кого нет сомнений, что оно есть и у Израиля. В результате ядерная гонка снова набрала обороты. Что касается ситуации на сегодняшний день, то, как мы видим, мир движется к опасной черте. Обсуждаются вопросы о том, какие ракеты можно использовать, куда их могут направлять украинские военные, вплоть до возможного обстрела чуть ли не Москвы. Это и есть пролог к ядерной катастрофе.
Почему это вернулось? Ответ прост – отсутствие дипломатии и крайне низкий уровень политической квалификации мировых лидеров. Например, Дж. Байден – пожалуй, последний западный политик, который всерьез говорит о стратегических вопросах и недопущении ядерной войны, но его политическая карьера завершена. Он человек из эпохи М. Горбачева. Будущие лидеры, похоже, не придают этому вопросу большого значения.
Кроме того, в западных странах, таких как Великобритания и Франция, политические лидеры иногда делают безумные и истерические заявления. Они полагают, что Россия не решится на применение ядерного оружия, что на мой взгляд является глупостью, фатальной ошибкой. Эти политики несут ответственность не только за своих граждан, но и за будущее всей Европы, а возможно, и мира, потому что таковы особенности вероятной полномасштабной ядерной войны. Если будет реальное в той или иной форме столкновение России с НАТО, то есть с США, Москва, думаю, применит ядерное оружие «по полной программе». Без этого Россия проиграет, а для руководства Кремля это категорически неприемлемо.
Охлократия превращает политику в популизм, а популизм – в силу неспособности решить стоящие перед ним задачи – ищет отвлечения в других направлениях. Масштабы экономических трудностей в некоторых западных странах сейчас настолько велики, что их руководство может искать выход через эскалацию войны, наивно надеясь на безопасное пересечение «красных линий» приближения к грани ядерного конфликта.
Что касается российских граждан, то абсолютное большинство из них, думаю, конечно, не хочет ядерной войны, хотя пропаганда пытается создавать образ угрозы и запугивать население. Есть и агитаторы, такие как С. Караганов, которые открыто и активно выступают за практическое применение ядерного оружия.
Таким образом, угроза ядерной катастрофы вернулась в зловещем виде, потому что это стало не только способом удержания власти, но и реальной опасностью. Люди живут в состоянии страха и некоторые, кто способен серьезно думать на эти темы, подавлены пониманием опасности.
Григорий Алексеевич Явлинский – доктор экономических наук, профессор, политический деятель (Москва).
