Замкнутый круг: почему российские власти не могут справиться с высокой инфляцией

Владислав Гринкевич

Второй год подряд инфляция в России значительно превышает прогнозы, закладываемые экономическими властями страны. В конце августа индекс цен в годовом выражении превысил 9% вместо намеченных в начале года 4–4,5%. Де-факто единственная антиинфляционная мера, которую использует государство в лице Центробанка, – это повышение ключевой ставки. Однако эффект от нее стремится к нулю. Эксперты поясняют: главная причина роста цен заключается в текущей экономической политике государства. Пока она не изменится, остановить этот процесс не представляется возможным.

Неубиваемая гидра?

Инфляция – это, пожалуй, самое болезненное на сегодня экономическое последствие геополитического обострения и санкционных войн. В отличие от других макроэкономических показателей, таких как рост ВВП, бюджетный дефицит, внешний долг и пр., инфляцию ощущают практически все. Жизнь дорожает, и мы чувствуем это всякий раз, расплачиваясь в магазине или парикмахерской, оплачивая коммунальные и прочие услуги.

Еще неприятнее, что высокая инфляция сопутствует нам уже четвертый год кряду, и переломить этот тренд вопреки заверениям властей никак не удается. Напротив, он набирает обороты. Это началось еще за год до СВО – в постковидном 2021-м инфляция подскочила до 8,4% против 4,9% в 2020-м. В 2022 году составляла 12%. В следующем году индекс цен вроде бы пошел на спад: по итогам 2023-го он опустился до 7,4%, что и позволило властям строить оптимистичные прогнозы о возвращении к целевому показателю 4%. Но, увы, по состоянию на 26 августа Минэкономразвития оценило годовую инфляцию в 9,01%. Отчаянные попытки Банка России сдержать цены путем повышения ключевой ставки видимого результата не дают: в декабре прошлого года при инфляции 7,4% ЦБ поднял ставку до 16%, но через полгода (в июле 2024-го) при ключевой ставке 18% инфляция подобралась к 9% и продолжает расти.

До конца года еще четыре месяца, и надежд на то, что к новогодним праздникам нам удастся получить хотя бы прошлогодние 7,4%, практически нет. Эксперты-оптимисты считают, что итоговое значение индекса цен составит порядка 8,4–8,5%, ну а те, кто придерживается более пессимистичных взглядов, предрекают возврат к двузначным цифрам инфляции.

Проблема спроса и предложения

Почему так происходит? Фундаментальная причина заключается в том, что в основе текущей экономической политики государства лежит бюджетный импульс, или масштабное стимулирование экономики за счет бюджетных средств. «Безусловно, геополитика здесь играет ключевую роль, – говорит главный научный сотрудник Института экономики РАН Игорь Николаев. – Бюджетные расходы в этом году в номинальном выражении, с учетом изменений, принятых в июле, должны вырасти по сравнению с прошлогодними на 17%».

Конечно, бюджетный импульс дает положительный результат: рост российского ВВП третий год подряд значительно превышает прогнозные показатели. Однако платой за это становится ускоряющаяся инфляция. Чем больше денег вливается в экономику, тем сильнее стимулируется спрос и тем больше разгоняется инфляция.

Экономисты уверяют: главная проблема современной российской экономики – дисбаланс между спросом и предложением. Здесь требуется пояснение. При слове «спрос» многие представляют граждан, скупающих бытовую технику, автомобили, одежду либо гречку и туалетную бумагу. Но в данном случае речь идет о так называемом совокупном спросе – это макроэкономический показатель, который включает в себя не только потребительские расходы, но и госзакупки, спрос со стороны компаний и организаций (в т. ч. иностранных), а также инвестиции.

Сейчас этот спрос разогрет госрасходами и инвестиционной активностью компаний, которым нужно выполнять гособоронзаказ и реализовывать планы по импортозамещению. Отечественные компании занимают рынки сбыта, освободившиеся после ухода западных конкурентов, а это инвестиции и, как следствие, спрос на оборудование, строительные материалы и прочее. Еще одним фактором инвестиций стали ограничения по трудовым ресурсам. «Сейчас свободных рабочих рук практически нет, – пояснил «Профилю» ведущий эксперт «Центра развития» НИУ ВШЭ Игорь Сафонов. –Единственный выход из этой ситуации – повышать капиталовооруженность, то есть вкладываться в станки и оборудование».

Наконец, с середины года у нас ожил и потребительский спрос на фоне достаточно быстрого роста зарплат. По данным Росстата, реальные заработные платы (т. е. с поправкой на инфляцию) в 2023-м выросли на 7,8%. В июне 2024-го рост реальных зарплат в годовом выражении составил 6,2%, в мае – 8,8%. Исследовательские компании отмечают улучшение потребительских настроений среди россиян. И, как добавляет Игорь Сафонов, потребительский спрос не носит ажиотажного характера, но стабильно растет на 1,5–2% в месяц.

А вот со стороны предложения есть проблемы. Загрузка производственных мощностей отечественных предприятий достигла 80–81% – это исторический максимум. А новый завод или фабрику за полгода не построишь – нужно время. Плюс уже упомянутый дефицит рабочих рук, прежде всего квалифицированных кадров для новых производственных площадок.

Военный фактор

Подсчитать, какой вклад в инфляцию вносит спросовый фактор, а какой –производственный, не представляется возможным. Вычленить влияние отдельных видов спроса – тем более. Скажем, спрос на оборудование: компания закупает новые станки или целые производственные линии, но какая часть из совершенных затрат пойдет в цену продукции? Каков объем выпуска продукции? Как долго будет использоваться закупленное оборудование?

Еще один важный драйвер инфляции – возросшая роль оборонно-промышленного комплекса (ОПК). По словам Игоря Сафонова, оборонные предприятия производят оборудование и технику военного назначения, которые не увеличивают потенциал экономики, то есть не позволяют произвести еще больше продукции. Если совсем просто: грузовик, экскаватор, кран могут давать добавленную стоимость. А танк – нет: он будет в итоге либо уничтожен на поле боя, либо законсервирован и отправлен на хранение, а затем и на переплавку.

Фактически оружие и военная техника для будущего экономики ничего не дают, лишь увеличивают текущий спрос, ведь работникам этих производств повышают зарплаты, чтобы переманить специалистов из коммерческого сектора. «Будем честными: это сильный проинфляционный фактор, но это то, с чем необходимо жить», – говорит собеседник «Профиля». Оценить вклад ОПК в инфляцию мы не можем, поскольку информация об объемах выпуска военной продукции, ценах и затратах доступна далеко не всем.

Наконец, еще один значимый проинфляционный фактор – усложнение логистических цепочек, связанных с импортом. Любые обходные пути, поставки через третьи страны, посредников, переформатирование платежных цепочек – все это увеличивает затраты на импорт. Но чтобы покупать подорожавший импорт, нужны средства. Так что первоочередная причина все же в росте доходов, а потом уже в логистике, полагают эксперты.

Почему не работает ключевая ставка

Теперь от классического «кто виноват?» перейдем к не менее классическому «что делать?». Сейчас антиинфляционная активность государства сводится к повышению ключевой ставки российским ЦБ. Сегодня она составляет 18%, в сентябре может вырасти до 20%. Но, как мы видим, эффект от данных демаршей невелик, если он вообще есть.

Это неудивительно: пока продолжается денежное стимулирование экономики, будет расти и спрос, а все попытки Центробанка «прикрутить» его путем манипуляций с ключевой ставкой обречены на неудачу. «Получается, что бюджетная политика у нас направлена на стимулирование спроса, а денежно-кредитная – на его ограничение, – говорит Игорь Николаев. – ЦБ здесь бессилен, в битве разнонаправленных политик он уступает».

Общий вывод такой: пока сохранится масштабное денежное стимулирование экономики, инфляция будет расти. К тому же есть госрасходы, от которых власти в принципе не готовы отказываться, – социальные выплаты, пенсии, повышение зарплат бюджетникам. Однако, по словам директора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александра Широва, резкое сокращение спроса приведет к еще более тяжким последствиям, чем высокая инфляция. К тому же высокая ключевая ставка – это инструмент, который может применяться лишь ограниченное время. Длительное ее повышение дестимулирует любое экономическое поведение, кроме сбережения, а когда бизнес и население переходят в режим сбережения, потенциал роста в экономике сокращается. Вряд ли это то, что нам нужно.

Надо ли замедлять

В арсенале экономических властей есть набор немонетарных инструментов, которые способны если не снизить инфляцию, то хотя бы замедлить ее рост. Во-первых, это поддержание курса рубля – ослабление национальной валюты является проинфляционным фактором. Во-вторых, регулирование отдельных рынков, прежде всего рынка моторного топлива, продовольствия, медикаментов, – значительный опыт здесь накоплен в предыдущие годы. В-третьих, тарифы естественных монополий – их скачкообразный рост очень способствует разгону инфляции. Вспомним, как это было: в декабре 2022 года власти не проводили индексации, зато с 1 июля единый коммунальный платеж вырос сразу на 9,8%.

Есть еще подзабытое слово «конкуренция». Чем выше уровень конкуренции в экономике, тем больше предложение и ниже уровень цен. Чрезмерная монополизация отечественного хозяйства уже много лет является одним из значимых проинфляционных факторов.

Ну и самое очевидное: в условиях разбалансировки спроса и предложения надо нарастить предложение. Отчасти это и делается. Но для увеличения производства нужны инвестиции в основной капитал – имеющиеся мощности, как мы помним, загружены под завязку. Проблема в том, что при нынешней ставке 18% вопрос инвестиций подвисает: взять кредит без государственных субсидий практически невозможно. Так что требуется либо помощь бюджета, либо использование собственных средств, которые есть далеко не у всех. Получается замкнутый круг, разомкнуть который будет непросто. По крайней мере, однозначного выхода на сегодняшний день не видно.

Наконец, как подчеркивает Александр Широв, в российской экономике в последние годы идет «серьезная структурная перестройка», связанная с «увеличением роли несырьевых отраслей». Столь серьезные сдвиги создают дополнительное инфляционное давление, и рьяно бороться с ним не нужно, поскольку борьба с инфляцией в данном случае может здорово навредить нарождающейся промышленности. Рано или поздно трансформация завершится, и инфляция нормализуется естественным путем. Просто не нужно в ближайшие пару лет ставить задачу любой ценой достичь таргета в 4%.

А в качестве утешения можно напомнить, что в истории новой России низкая инфляция – явление нечастое. В 1990-х она выражалась двузначными и даже трехзначными цифрами. В период с 2000-го по 2023-й инфляция ниже 7% наблюдалась лишь на протяжении восьми лет: с 2011-го по 2013 год и с 2016-го по 2020-й.

Профиль. 09.09.2024