Какие санкции вводились против России в 2023 году, и каким был их результат
Иван Тимофеев, генеральный директор Российского совета по международным делам
Начнем с главного вопроса: долго ли еще против России будут использоваться санкции? Ответ: да. Годы и, с большой вероятностью, десятилетия. Санкции – инструмент внешней политики и средство давления на противников в международных конфликтах. Россия и страны Запада сегодня находятся в жесткой конфронтации. Ее нервным узлом служит украинский кризис. Но противоречия выходят далеко за его пределы. Пока не видно предпосылок того, что их клубок будет вскоре распутан. При этом Москва не намерена просить Запад об отмене санкций и вообще рассматривать их в качестве предмета торга. Россия ясно позиционирует себя как великая держава, для которой идти на поклон ради снятия торговых ограничений недопустимо и которая намерена добиваться своих целей, какие бы санкции против нее ни вводили.
Но, даже если предположить, что какие-то политические соглашения в обозримой перспективе все же будут подписаны, это не приведет автоматически к отмене или смягчению санкций. Здесь уместно напомнить, как сложилась судьба иранской «ядерной сделки». Придя к власти, Дональд Трамп просто отменил решение Барака Обамы о снятии санкций с Тегерана, проигнорировав даже то, что соглашение было зафиксировано в виде резолюции Совбеза ООН. Текущий конфликт Москвы и коллективного Запада намного острее и принципиальнее, чем препирательства из-за ядерной программы Ирана, стоит ли ждать, что американцы в этом случае поведут себя мягче.
Между тем 2023-й отметился масштабным расширением западных рестрикций против России. В отношении Москвы используется практически весь набор: финансовые, торговые, транспортные и визовые запреты. Соединенные Штаты, Евросоюз и другие инициаторы санкций стараются пресекать обход введенных ограничений – растет число вторичных санкций, а также случаев уголовного преследования лиц, задействованных в нарушении рестрикций. Тем не менее количество не переходит в качество. Если для описания ситуации прошлого года подходило слово «цунами», поскольку санкции после начала СВО вводились массово и стремительно, то в этом уместно слово «плато». Появление новых запретов и ограничений стало рутиной, к которой рынок уже привык. Оказавшиеся под санкциями компании перестраивают или уже перестроили свою работу. Остальные делают то же самое, понимая, что могут в любой момент оказаться в черных списках. Санкции вредят экономике, но не в состоянии обрушить ее. В будущем нас ждут новые санкционные волны. Сама Россия за прошедший год существенно нарастила практику противодействия ограничительным мерам.
Ожидаемой тенденцией 2023-го стало расширение блокирующих финансовых санкций. Они предполагают «заморозку активов» в странах-инициаторах и запрет в их юрисдикции на любые транзакции с физическими и юридическими лицами, подпадающими под такие санкции. Сегодня в списках заблокированных лиц США, ЕС, Канады, Великобритании и других инициаторов числится более двух тысяч российских граждан и компаний, причем их число продолжает расти. Это не считая подконтрольных им активов, которые формально не числятся в списках, но также подпадают под санкции по «правилу 50%». Такие санкции фактически исключают возможности использования долларов или иных валют в сделках с третьими странами.
Хотя государства «мирового большинства» формально не присоединяются к этим ограничениям, крупный бизнес обычно не рискует нарушать их, опасаясь подпасть под вторичные блокирующие санкции или столкнуться с уголовным преследованием западных регуляторов. Последние два года под блокирующие санкции подпадали в основном российские компании, связанные с ОПК, электронной промышленностью и высокими технологиями, машиностроением, добывающей промышленностью и другими секторами, от которых зависят поступления в бюджет или которые важны для оборонных целей. Что касается граждан России, то в санкционные списки попадают в основном военные и силовики, федеральные и региональные чиновники, владельцы бизнесов, руководители заблокированных компаний. Новацией 2023 года стало развитие практики блокирующих санкций против российских университетов.
Наращиваются торговые санкции. За прошедший год существенно расширилась номенклатура товаров под экспортным контролем. Еще в 2022-м под запрет на ввоз в Россию попали практически все товары двойного назначения. В 2023 году экспортный контроль расширялся за счет промышленных товаров и предметов роскоши. В числе последних оказалась, например, бытовая электроника. Масса запретов на российские сырьевые товары (нефть, уголь, продукция черной металлургии, золото и др.) была введена в 2022-м, а в 2023 году шел процесс имплементации новых запретов. То же касается и ценового порога на российскую нефть: перевозчикам в странах-инициаторах запрещены ее морские перевозки, если цена выше установленного порога – $60 за баррель. Много шума в уходящем году наделала имплементация властями стран Евросоюза ст. 3i Регламента 833/2014, запрещающей ввоз из России ряда товаров, которые могут принести доход казне. Резонанс вызвал арест таможенниками автомобилей, на которых российские граждане въезжали в Европу. Впоследствии власти ЕС разъяснили, что такие действия соответствуют нормам упомянутого регламента даже в том случае, если автомобили ввозятся не для продажи.
Проблема в том, что по этой логике у россиян могут изыматься и другие товары для личных нужд, трансфер которых из России запрещен, – телефоны, фотоаппараты, чемоданы, одежда и даже туалетная бумага. Пока до этого дело не доходило, но нет гарантии, что подобные абсурдные эксцессы не произойдут в будущем. С другой стороны, есть основания надеяться, что здравый смысл восторжествует: новый, 12-й, пакет санкций ЕС предполагает исключения для товаров гигиены личного пользования.
Вторичные санкции, то есть ограничения против бизнеса из третьих стран за работу с подсанкционными лицами, уже давно стали головной болью для зарубежных партнеров российского бизнеса. Иногда их используют как предлог для сворачивания сделки, иногда – как повод взвинтить цены в качестве платы за риск. В 2023-м вторичных санкций действительно стало больше.
Практически в каждой волне американских блокирующих санкций есть компании из третьих стран, которые так или иначе сотрудничают с Россией, нарушая запреты. Прошедший год показал, что зачастую под ударом оказываются компании, поставляющие в Россию товары двойного назначения, особенно электронику. Здесь фирмы как из дружественных стран – ОАЭ, Турции, Китая, Индии, Киргизии и др., так и из стран–союзниц США по «санкционной коалиции» – Германии, Финляндии, Эстонии, с Кипра и т.д. Однако крупных компаний среди них нет. Обычно это небольшие фирмы, специально созданные для обхода санкций или просто готовые рисковать ради прибыли. Очевидно, что их блокирование вряд ли решает для США и остальных инициаторов санкций проблему обхода. На месте заблокированных фирм возникают новые – ведь российский рынок остается крупным, а премии за риск высокими.
Похожая тенденция наблюдается в области уголовного преследования нарушителей санкций. Их число в 2023-м заметно выросло. Практически все случаи связаны с попыткой ввоза в Россию электроники или иных товаров двойного назначения. Чемпионом здесь по-прежнему остаются Соединенные Штаты. Из недавних случаев – арест в Америке россиян Н.Гольцева, С.Насриддинова и К.Пузыревой, обвиненных в незаконной поставке в Россию крупных партий электроники из США; обвинения в отношении россиянина М.Марченко в поставках микродисплеев из США в Россию через Гонконг в обход экспортного контроля; арест россиян О.Пацули и В.Беседина по обвинению в попытке вывоза товаров двойного назначения из Соединенных Штатов в Россию через третью страну и т.п.
Евросоюз на этом направлении несильно отстает от США. Здесь также основная масса обвинений связана с поставками товаров двойного назначения. Активно идет работа по гармонизации законодательства стран ЕС в области административного и уголовного преследования нарушителей санкционного режима. Однако и без всякой гармонизации отдельные страны (Германия, Нидерланды, Финляндия, Эстония) используют нормы национального права для привлечения таких лиц к ответственности. Кроме того, власти стран Евросоюза сотрудничают с США в деле выдачи тех, кто нарушает американские ограничения. Здесь можно вспомнить выдачу в Соединенные Штаты из Эстонии россиянина В. Конощенка, обвиненного в попытке ввоза в Россию электроники и боеприпасов, арест на Кипре А. Петрова за поставки электроники или недавний арест двух граждан Боснии и Герцеговины за помощь в побеге россиянина А. Усса из Италии. Ранее он и его коллега Ю. Орехов были задержаны властями Италии и Германии соответственно по запросу США в связи с предполагаемым обходом санкций.
Можно ли считать вводимые санкции эффективными? Все зависит от того, как именно понимать эффективность. Если подразумевать под ней влияние на политический курс России, то эффективность нулевая или даже отрицательная. Москва не меняет своей политики в отношениях с Западом, в т. ч. на украинском направлении. Российская экономика устояла, получив санкционный удар, и это только добавляет властям решимости следовать взятым курсом. Кроме того, Москва начинает все более последовательно отвечать собственными ограничительными мерами. Можно говорить о формировании правовых механизмов отечественных блокирующих финансовых санкций и практики визовых запретов. Оформился корпус ограничений на сделки с участием лиц из недружественных стран. Появились запреты на вывоз из России критически важных товаров, а также ограничения на вывоз капитала. Вместе с тем проявляется осторожность в отношении уголовного преследования за исполнение западных режимов санкций. Пока такие нормы не появляются, что выглядит оправданным: сама трактовка «исполнения» может быть крайне широкой. Российские ответные меры асимметричны, что также закономерно. Отличия в экономиках России и западных стран слишком велики, чтобы «зеркальные» меры могли быть целесообразны. Москва пытается отвечать там, где имеет возможности и где это даст результат.
Если под эффективностью понимать объем ущерба экономике, то здесь картина иная. Санкции действительно наносят урон, влияя на показатели роста ВВП и торговли. Однако чем больше разорвано связей с Западом, тем сложнее использовать экономическую взаимозависимость в качестве политического рычага. Санкции искажают нормальные рыночные отношения. Но им явно не хватает силы, чтобы «сломать» Россию. Скорее они заставляют искать путь адаптации – от наращивания «теневого» танкерного флота до развития альтернативных каналов финансовых транзакций и параллельного импорта.
Если же под эффективностью понимать влияние на бизнес и его работу с российскими контрагентами, то здесь инициаторы санкций добились некоторых результатов. Крупные компании боятся нарушать западные ограничения, особенно американские. Однако волна корпоративных бойкотов, то есть добровольного ухода крупных компаний из России даже в тех сферах, которые не затрагиваются санкциями, в сравнении с прошлым годом явно сошла на нет. Крупный бизнес либо не афиширует своих проектов в России, либо действует через посредников, либо замещается небольшими фирмами с высоким аппетитом к риску.
Исторический опыт показывает: с помощью санкций сложно принудить крупную державу изменить свое поведение. Вводимые ограничения могут наносить ущерб ее интересам или влиять на ее зарубежных контрагентов, но при этом лишь ужесточают политический курс государства и стимулируют механизмы адаптации. Как правило, экономика и политика понимают рациональность по-разному. Для экономики рационально то, что приносит прибыль. Для политики – то, что позволяет решить вопросы безопасности и продвигать национальные интересы. Если безопасность и политические интересы требуют экономических жертв, то государства обычно готовы эти жертвы принести. Особенно если считают, что речь идет о выживании или хотя бы о деле принципа. Бизнесу надо привыкать, что политических рисков становится больше. И дело тут не только в России – противостояние КНР и США медленно, но верно набирает обороты. Когда их отношения перейдут в стадию настоящего конфликта, последствия для бизнеса и экономики окажутся куда серьезнее, чем в нашем случае.
Профиль. 26.12.23
