Финансовые и монетарные инициативы БРИКС

Нам повезло, что Россия будет председательствовать в БРИКС в 2024 году, а Бразилия – в 2025 году. Именно эти две страны, похоже, больше всего заинтересованы в создании общей или базовой валюты. Если все пойдет гладко, БРИКС, возможно, сможет принять решение о создании валюты на саммите в России в следующем году, пишет Паулу Ногейра Батиста-младший, бразильский экономист, бывший вице-президент Нового банка развития и бывший исполнительный директор Международного валютного фонда. Материал подготовлен специально к XX Ежегодному заседанию клуба «Валдай».

На XX Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» наша сессия получила название «Мир после гегемонии: БРИКС как прообраз новой международной архитектуры». Это обширная и амбициозная тема, но амбиций не стоит бояться, ведь без них невозможно ничего достичь. БРИКС, несомненно, является важной силой в мире, и так было с самого начала, с 2008 года. Мы можем стать решающим фактором в деле консолидации постзападной и многополярной планеты. Это то, чего ждут от наших стран. Однако возникает вопрос, полностью ли БРИКС оправдал такого рода ожидания. Какого успеха мы добились с тех пор, как впервые начали работать вместе в 2008 году по инициативе России? Чего мы можем достичь в будущем?

Пытаясь ответить на первый вопрос, я буду откровенен, а иногда даже несколько резок. Не стоит воспринимать мои слова как высокомерие. Они отражают экспертное мнение, может быть ошибочное, как и все мнения. Но самокритика, хотя и болезненная, может принести пользу.

Я буду говорить не как академический исследователь, а как практик, участвовавший в процессе БРИКС с начала 2008 года из Вашингтона и до 2017 года, когда я покинул пост вице-президента банка БРИКС в Шанхае.

Если оставить в стороне речи, декларации и коммюнике, мы создали две практически и потенциально очень важные вещи:

1) валютный фонд БРИКС, получивший название «Пул условных валютных резервов» – ПУВР; и, что более важно,

2) многосторонний банк развития, называемый Новым банком развития (НБР), более известный как банк БРИКС, со штаб-квартирой в Шанхае.

В данной статье будут кратко рассмотрены эти два механизма, а затем возможная будущая инициатива – создание общей валюты БРИКС.

Два существующих механизма финансирования БРИКС были созданы в середине 2015 года, более восьми лет назад. Позвольте мне заверить вас, что когда мы начинали работу с ПУВР и НБР, существовала серьезная обеспокоенность в Вашингтоне, в МВФ и во Всемирном банке по поводу того, что БРИКС делал в этой области. Я могу это засвидетельствовать, потому что в то время я работал в качестве исполнительного директора по Бразилии и другим странам в Совете МВФ.

Однако со временем люди в Вашингтоне расслабились, возможно, почувствовав, что с ПУВР и НБР мы никуда не продвинемся. Действительно, прогресс был весьма медленным. Почему? Это длинная история. Я написал книгу о переговорах, которые привели к созданию ПУВР и НБР, а также о первых пяти годах существования этих двух механизмов финансирования[1].

Того, что удалось достигнуть в последующие три года, с середины 2020 года по настоящее время, явно не хватало для преодоления недостатков, описанных в книге. Здесь будет предпринята попытка краткого анализа, начиная с ПУВР.

Резервный фонд БРИКС

ПУВР, по сути, заморожен нашими пятью центральными банками. Он остаётся небольшим, насчитывает всего пять членов, его работа затруднена многочисленными ограничениями, предусмотренное подразделение надзора не создано, никаких операций по поддержке платежного баланса не проводилось, только тестовые запуски. Если БРИКС серьезно намерен предложить альтернативу МВФ, в котором доминирует Запад, ПУВР должен быть расширен по общему размеру ресурсов. Необходимо разрешить присоединиться к нему новым странам, необходимо повысить его гибкость, как можно скорее создать надежное подразделение надзора (аналогично тому, которое имеется у Чиангмайской инициативы в Сингапуре), а связь с МВФ необходимо постепенно ослаблять.

Все это легче сказать, чем сделать. Как активный участник двухлетних переговоров, которые привели к созданию ПУВР, я должен признать, что основная причина отсутствия прогресса – ожесточенное сопротивление наших центральных банков, за исключением китайского. И едва ли не хуже всех в этом отношении ведет себя бразильский центральный банк.

Центральный банк Южной Африки также «помог» сделать ПУВР негибким, что очень странно, учитывая, что Южная Африка – единственная страна БРИКС, которая предположительно может нуждаться в поддержке платёжного баланса в обозримом будущем. А что Россия? Можно ли заставить российский центральный банк понять, что ПУВР сейчас потенциально даже более важен, чем когда мы его задумали, учитывая изменения в геополитическом контексте?

Кстати, не говорите мне, что ПУВР страдает от тех же проблем, что и все другие фонды, созданные в качестве альтернативы МВФ или в дополнение к нему. Например, небольшой Латиноамериканский резервный фонд FLAR и Арабский валютный фонд (AMF) имеют больше членов, чем ПУВР, и являются активными учреждениями, проведшими множество операций по поддержке платёжного баланса. Тем временем ПУВР БРИКС бездействует.

Новый банк развития

То, что я сказал о ПУВР, в некоторой степени относится и к НБР. Банк добился многого, но общую ситуацию пока не изменил. Одна из причин заключается, честно говоря, в том, каких людей мы отправляли в Шанхай с 2015 года в качестве президентов и вице-президентов этого учреждения. Бразилия, например, во времена администрации Болсонару отправила на пост президента на период с середины 2020 года до начала 2023 года весьма неподходящего человека – технически слабого, ориентированного на Запад, без лидерских качеств и без представлений о том, как реализовать геополитическую инициативу. Россия, к сожалению, также не является исключением – российский вице-президент совершенно не подходит для этой должности. Слабое управление часто приводило к трудностям с наймом персонала.

Эти внутренние проблемы Банка усугублялись более широкими политическими препятствиями, среди которых напряженные отношения между Китаем и Индией, санкции, введенные в отношении России с 2014 года, и особенно с 2022 года, а также политические кризисы в Бразилии и Южной Африке. Эти макрополитические проблемы и разногласия между членами-основателями также нанесли ущерб НБР.

Бразилия направила Дилму Руссеф, своего бывшего президента, в качестве президента НБР. Однако у нее меньше двух лет, чтобы привести Банк в порядок. Этого недостаточно. Таким образом, будущее НБР во многом находится в руках России. У нее будет возможность назначить нового президента на пять лет – с июля 2025 года. Я верю, что на этот раз Россия сможет послать на эту должность сильного человека, с высоким политическим авторитетом, технически грамотного и имеющего четкое представление о геополитических целях, которые привели БРИКС к созданию НБР. Кстати, это дорогостоящая инициатива и требует внимательного подхода со стороны наших стран. Достаточно сказать, что оплаченный капитал Банка от членов-учредителей достиг 10 миллиардов долларов США, что делает его одним из крупнейших многосторонних банков развития в мире.

Почему же НБР до сих пор разочаровывал? Вот некоторые из причин. Выплаты идут поразительно медленно, проекты утверждаются, но не преобразуются в договоры. После подписания договоров фактическая реализация проектов идет медленно. Результаты на местах скудны. Операции – финансирование и кредитование – осуществляются в основном в долларах США, валюте, которая также служит расчетной единицей Банка.

Как мы, БРИКС, можем достоверно говорить о дедолларизации, если наша основная финансовая инициатива остается преимущественно долларизованной?

Не говорите мне, что в наших странах нельзя совершать операции в национальных валютах. Межамериканский банк развития (МБР), например, имеет в течение многих лет значительный опыт работы в бразильской валюте. Меня удивляет, почему НБР не воспользовался этим опытом. Можно ожидать, что Дилма Руссеф начнет решать эти проблемы.

НБР также далек от того глобального банка, каким мы его представляли при его создании. Только три новые страны присоединились к нему за более чем восемь лет существования – сравните с Азиатским банком инфраструктурных инвестиций, АБИИ, возглавляемым Китаем. Он был создан примерно в то же время, что и НБР, и в него входят более ста стран. Более того, управление в НБР слабое, руководство не соблюдает правила, Совет неэффективен. Банк непрозрачен, публикуется мало информации о кредитах и проектах. Кадровая политика слабая, многие важные должности остаются незаполненными, среди сотрудников царит разочарование, что приводит к увольнениям, в результате чего общая численность персонала сокращается.

Несмотря на все это, НБР остается институтом с огромным потенциалом. Он имеет большую капитальную базу и поддержку со стороны пяти ключевых стран мира. Поддержка со стороны принимающего города и принимающей страны никогда не подводила. Статьи соглашения были тщательно согласованы и в основном соответствуют поставленной цели. Таким образом, НБР все еще может стать, перефразируя Авраама Линкольна, банком развивающихся стран, созданным волей развивающихся стран для развивающихся стран.

И НБР может сыграть важную роль, наряду с ПУВР, в инициативе, к которой я сейчас перехожу – возможном создании общей валюты для БРИКС.

Единая валюта БРИКС?

Эта идея зародилась в России. Президент Путин, а также президент Лула часто говорили о дедолларизации и возможном создании общей или базовой валюты БРИКС. Как минимум с 2022 года российские эксперты работают над этой темой. Причина, по которой Россия является автором этой идеи, вполне ясна: доллар США, евро и западная финансовая система были использованы против нее в качестве оружия. Сумма, эквивалентная примерно 300 миллиардам долларов США, то есть примерно половина официальных международных резервов страны, была просто заморожена – это односторонний мораторий, который является одним из крупнейших подобных событий в истории. Если такое может случиться, то может случиться что угодно.

Среди экономистов существуют разногласия по поводу того, является ли роль международной резервной валюты «непомерной привилегией» или «непомерным бременем» для страны-эмитента. Нам не нужно вдаваться детали. Соединенные Штаты всегда понимали, что деньги – это сила, и поддерживали статус доллара как валюты-гегемона. В то же время, как это ни парадоксально, Вашингтон подрывает доллар, прибегая к использованию валюты и западной финансовой системы для введения санкций против стран, которые враждебно настроены по отношению к США или считаются таковыми. Россия – самый крупный случай в длинном списке жертв.

Поскольку доллару США (и евро) больше нельзя полностью доверять, постепенная дедолларизация должна продолжаться. Валюта БРИКС могла бы стать важным шагом в этом направлении.

Алексей Можин, исполнительный директор МВФ от России, мой бывший коллега и близкий друг, наткнулся на любопытное совпадение: все пять валют наших стран начинаются с буквы R – real, ruble, rupiah, renminbi и rand. Он предложил назвать валюту R5. К сожалению, только две валюты из шести стран, приглашенных БРИКС на саммите в Йоханнесбурге стать новыми членами группы с января 2024 года, также начинаются с буквы R (валюты Саудовской Аравии и Ирана), что разрушает предложенное Можиным название валюты. Возможно, валюту можно было бы переименовать в R5+ или R11, так как политическое образование БРИКС теперь, возможно, будет называться БРИКС+ или БРИКС11.

Но оставим в стороне названия. Российские эксперты предложили, чтобы валюта БРИКС начиналась как расчетная единица, принимая форму корзины валют стран-участниц, с весами, отражающими относительный размер экономики. Этот первый шаг относительно прост. Например, R5+ можно использовать в качестве расчетной единицы для ПУВР и НБР.

Оба используют доллар США. Если мы серьезно относимся к дедолларизации, это необходимо изменить.

Насколько мне известно, дискуссии среди российских экспертов не пошли дальше этого, за исключением сомнительных упоминаний о поддержке новой валюты золотом или корзиной товаров. Как мы могли бы действовать? На недавнем семинаре в Йоханнесбурге, накануне саммита лидеров БРИКС в 2023 году, я представил доклад, в котором набросал возможную дорожную карту.

Нет необходимости повторять здесь все, достаточно резюмировать несколько основных моментов:

• R5 или R5+ не обязательно должна быть физической валютой, она может быть цифровой;
• Новая валюта не заменит валюты стран БРИКС, а будет обращаться параллельно с ними, применяясь в основном для международных расчетов;
• Центральные банки БРИКС продолжат свое существование, как и сейчас, выполняя все функции денежно-кредитных органов;
• Необходимо создать банк-эмитент, отвечающий за выпуск новой валюты и ввод ее в обращение в соответствии с заранее определенными и тщательно разработанными правилами. Это поможет создать доверие к R5+.

Можно ли как-то обеспечить валюту? Не золотом или другими сырьевыми товарами, учитывая нестабильность их цен. Одним из подходов могло бы стать обеспечение R5+ облигациями, гарантированными странами БРИКС. Банк-эмитент также будет отвечать за выпуск гарантированных облигаций R5+ с различными сроками погашения и процентными ставками. Валюта может быть свободно конвертирована в эти облигации. Эта договорённость станет финансовым выражением гарантий, которые БРИКС предоставит новой валюте.

ПУВР и НБР могли бы сыграть важную роль в вводе валюты в обращение. Кроме того что R5+ может быть их расчетной единицей, кредиты НБР и валютные свопы ПУВР могут быть номинированы и выплачены в R5+. НБР также выпустит облигации в R5+.

Йоханнесбургский саммит и возможные последующие шаги

В заключение позвольте мне упомянуть возможные дальнейшие шаги БРИКС в этой области. Новая валюта – это сложный вопрос, политический и технический одновременно, и он требует дальнейшего обсуждения. Некоторый прогресс был достигнут на саммите в Йоханнесбурге. Декларация лидеров рассмотрела вопрос дедолларизации и новых платежных инструментов в нескольких важных параграфах. Они подчеркнули, например, важность поощрения использования национальных валют в торговых и финансовых операциях между БРИКС и другими странами (пункт 44). Лидеры также поручили своим министрам финансов и/или руководителям центральных банков, в зависимости от обстоятельств, рассмотреть вопрос о местных валютах, платежных инструментах и платформах и отчитаться к следующему саммиту, который пройдет в России (пункт 45). Кроме того, создание сети аналитических центров БРИКС по финансам в 2022 году, а также ее дальнейшее развитие и практическое внедрение (пункт 47) создадут канал для этих дискуссий. Декларация не стала столь ясной, как могла бы быть, по этим вопросам и по поводу возможной новой валюты из-за сопротивления Индии, причины которого не совсем ясны.

Как бы то ни было, процесс запущен. В своем заключительном слове в Йоханнесбурге президент Лула заявил, что лидеры «одобрили создание рабочей группы для изучения вопроса принятия базовой валюты БРИКС». Он добавил, что «это расширит наши платежные возможности и уменьшит нашу уязвимость».

Можно предположить, что Россия скоро создаст нужную группу экспертов. Я воздержусь сейчас от каких-либо соображений относительно того, как это можно было бы сделать. Оставим это нашим российским коллегам. Я утверждаю только одно: было бы целесообразно извлечь уроки из истории ПУВР и НБР.

Нам повезло, что Россия будет председательствовать в БРИКС в 2024 году, а Бразилия – в 2025 году. Именно эти две страны, похоже, больше всего заинтересованы в создании общей или базовой валюты. Если все пойдет гладко, БРИКС, возможно, сможет принять решение о создании валюты на саммите в России в следующем году. Тогда к саммиту в Бразилии в 2025 году БРИКС, вероятно, сможет объявить о первых шагах на данном пути.

_____________________

[1]. The BRICS and the financing mechanisms they created: progress and shortcomings, London: Anthem Press, 2022

Международный дискуссионный клуб "Валдай". 03.10.2023