«Приватизация – это вопрос процедуры и доверия»

Минэк намерен улучшить прогноз по ВВП с уровня 1,2%. Об этом в интервью «Известиям» на ПМЭФ-2023 заявил министр экономического развития России Максим Решетников. По его словам, санкционные риски для страны практически исчерпаны. При этом трудности создает дефицит кадров, который сохранится в ближайшие годы. Также глава ведомства рассказал о взаимодополняемости экономик РФ и Ирана, объяснил смысл запуска «карты туриста» и оценил необходимость новой приватизации.

«Сложно отказаться от потребления нашего импорта»

— Что позволило в апреле улучшить прогноз по ВВП на 1,2% в 2023 году? Что сейчас выступает драйвером экономики?

— Если говорить об экономической динамике, то у нас, начиная со второго полугодия прошлого года, идет рост. В целом источниками этого роста становится внутренний спрос. Это не только бюджетные расходы — это активно растущее кредитование, нормализация сберегательной модели поведения: люди определенный период скорее восстанавливали сбережения, откладывали средства. А сейчас они активно деньги тратят. И если мы посмотрим показатель потребительского рынка, розничный товарооборот, объем платных услуг, оказанных населению, то в совокупности мы превысили уже докризисный уровень примерно на полтора процента.

Но при этом меняется потребительская модель: у нас, например, розничная торговля еще не восстановилась, а услуги уже ушли в плюс, в том числе, за счет того, что внутренний туризм активно развивается.

Плюс к этому активно растут инвестиции: по прошлому году на 4,6%, по первому кварталу этого года — тоже в плюсе. А если мы возьмем первый квартал этого года к первому кварталу 2021-го, то есть за два года, то у нас рост плюс 15% в реальном выражении. Это хорошие цифры квартал к кварталу. В инвестициях восстанавливается доля машин и оборудования.

Импорт за апрель и май, по предварительным цифрам, показывает хорошую динамику. Это говорит о том, что восстанавливается и импорт машин и оборудования, и инвестиционный импорт.

Текущий прогноз по росту ВВП на этот год пока 1,2%, но явно мы его будем улучшать. Я думаю, что это будет видимая корректировка в плюс.

— Какие риски для экономики сохраняются до сих пор?

— Достаточно много рисков внешних — это риски вторичных санкций и риски дальнейшего расширения санкций. Хотя потенциал санкционных рисков во многом исчерпан. Наши торговые партнеры тоже преследуют экономическую выгоду. Сложно отказаться от потребления нашего импорта: топливно-энергетических ресурсов, металла, дерева и продуктов деревопереработки. А еще сложнее — нашего продовольствия, наших удобрений и так далее, и так далее.

Плюс бизнес проделал гигантскую работу по перенастраиванию всей логистики. По многим проектам мы только в начале пути — развитие коридора «Север-Юг», продолжаем активно развивать Восточный полигон.

Если внутренние риски. Нас как Министерство в первую очередь волнует адекватный запросам экономики рост денежной массы, потому что у бизнеса есть дополнительная потребность в капитале, в том числе, оборотном. Потребовались дополнительные деньги в связи с замещением западного финансирования.

Поэтому мы рассчитываем, что денежно-кредитная политика Банка России останется сбалансированной и останется нейтральной. Мы благодарны, что коллеги из ЦБ проявляют где-то сдержанность, несмотря на то, что все говорят об инфляционных рисках.

Наши все риски долгосрочные. Они связаны с формированием экономики предложения. Для этого нужны инвестиции в обрабатывающей промышленности, машиностроении разных направлений, автомобилестроении, самолетостроении, микроэлектроники. Это вопросы IT, потому что там много нужно заместить и обезопасить себя. Это вопрос туризма.

— Вас как министра экономики темпы структурных перемен в экономике устраивают?

— Конечно, нам хотелось бы больших инвестиций в те самые проекты структурной трансформации, в те отрасли, которые я назвал. Но тут надо и предпринимателям дать время, и модели изменить, и проекты пересчитать. Ряд проектов приходится перепроектировать, потому что было западное оборудование, а сейчас применяем оборудование наших восточных партнеров.

Есть вопрос новых мощностей. Особенно сейчас в условиях рынка труда, когда дефицит кадров при безработице 3,3%. Это и обрабатывающая промышленность, те же машиностроительные предприятия, и в туризме, и в IT. Нам придется в этом жить в ближайшие годы. Нужны структурные изменения, внедрение инноваций, искусственного интеллекта.

«У нас есть приток валюты, которую мы не знаем, куда девать»

— Хотелось бы задать вопрос, который волнует всех — про курс рубля. Каков ваш прогноз по курсу рубля на конец года?

— Мы смотрим в целом на картинку. Видим, что платежные баланс и баланс текущих операций сократился, у нас сократился экспорт, вырос ощутимо импорт. Это не так плохо, потому что большое превышение экспорта над импортом означает, что у нас есть приток валюты, которую мы не знаем, куда девать. Либо отток капитала, либо накопление резервов, что в общем сейчас не нужно. Поэтому курс рубля должен быть плавающим.

При этом важно не допускать спекуляций. Если раньше был единый большой валютный рынок, где много продавцов, много покупателей, то сейчас все фрагментировалось. Юаневый рынок один, долларовый — другой, евро вообще уходит со своих позиций. И очень важно, чтобы эти колебания выплат крупными экспортерами, в том числе в связи с налогами, были максимально сглажены. Потому что валютный рынок превращается в качели.

— Вы уже затронули вопрос экспорта, сказали, что сейчас он падает. Как дела обстоят с переориентацией поставок западных стран на новых партнеров?

— Переориентация идет активно. Когда мы говорим экспорт, понятно, что значительная часть — нефтегаз. Для этого нужна трубопроводная система, пока она разовьется в новом направлении, потребуется время. Плюс сейчас довольно большой поток СПГ-проектов, адаптируемых к нашим доступным технологиям. Еще есть вопросы переориентации нефти и нефтепродуктов, но в целом достаточно эффективно наши компании с этим справляются.

Мы видим загрузку по коридору «Север – Юг». Еще до строительства новых железнодорожных магистралей активно растет грузопоток, он идет восточным путем, автомобильными трассами. Тот же лес из северо-западного региона, который был проблемой, идет по новым путям. На восток грузы идут. Ненефтегазовый экспорт в общем восстанавливается.

— Президент все время ставит задачу в обращении к предпринимателям: ребята, выходите на новые рынки, занимайте, пока не поздно. Что здесь происходит?

— Выходят, занимают. Число экспортеров растет, но все-таки — это абсолютно новые рынки. Мы как правительство, разумеется, помогаем.

Что мы делаем? Мы стимулируем заключение соглашения о зонах свободной торговли (ЗСТ). На выходе у нас ЗСТ с Ираном. Он не в ВТО, там достаточно высокие импортные пошлины, при этом с точки зрения экономики мы во многом взаимодополняем друг друга. Им нужно наше продовольствие, коллегам нужен наш лес, например, и лесоматериалы, стройматериалы. У коллег есть машиностроение, которое мы тоже можем и будем использовать. Коллеги имеют большой опыт работы под санкциями. Мы выстраиваем прямую систему платежей, взаимодействия. Они готовы к нам ездить — развивается туризм.

Стоит задача к концу года подписать соглашение о ЗСТ с Объединенными Арабскими Эмиратами. На форуме мы с министром экономики Эмиратов обсуждали ход переговоров, и был рядом президент Алжира — возникла идея и с ними ЗСТ проработать. ЗСТ Индонезии тоже обсуждается. Важно в эти соглашения включить еще услуги — транспортировка, страхование, финансовые услуги.

«Частный собственник должен реально участвовать в управлении»

— Сегодня много говорят о необходимости развития внутреннего туризма. Один из вопросов, который сейчас прорабатывает Минэк — запуск так называемой «карты туриста», поскольку после ухода Visa и Mastercard иностранцам стало сложнее платить в России.

— Во-первых, у нас работает UnionPay — банки активно развивают систему. Может быть, не все пока туристические точки и отели подключены.

Второй момент — это проект «карта туриста». Он предполагает, что будучи за рубежом в своей стране человек открывает счет в нашем банке, и на него здесь выпускаются карта «Мир». Когда он сюда приезжает, он сможет получить ее физический вариант или воспользоваться виртуальной картой. Он заранее зачисляет на нее деньги, а всё что не потратил — ему возвращается.

Такая система потребовала изменения в 115 закон о противодействии отмыванию денег. Есть ограничения по международным правилам относительно возможности открытия счета без физической идентификации. Мы нашли компромисс, Росмониторинг большую работу провел, согласовали с нашими органами безопасности. Правки депутатов были внесены в законодательство, 13 июня Госдума приняла их в первом чтении.

— На ПМЭФ обсуждался вопрос приватизации. На ваш взгляд, требуется ли сейчас в России новая волна приватизации?

— В этом контексте есть два вопроса. Во-первых, это активная роль государства в структурной трансформации. Без нее сложно будет получить ту экономику, которую мы хотим. Должно ли быть это участие в виде госсобственности? Мне кажется, частная собственность все равно эффективнее государственной. Частный собственник при этом должен быть не квазисобственником, а реально участвующим в управлении, заботящимся.

Нужно ли сейчас любой ценой распродавать все по любым ценам? Мне кажется — нет. Продажей мы занимаемся. Например, продали в этом году горнолыжный курорт Архыз с большими обязательствами инвестирования, возвращаем вложенные государством деньги — порядка 24 млрд рублей. Нужно выстроить стратегию и поэтапно двигаться в соответствии с ней, активно работать.

Мне кажется, приватизация — это вопрос процедуры и доверия. Даже этого слова боятся, потому что не всегда этот процесс создавал доверие. Может быть, у нас есть исторический шанс это исправить.

Беседовали Петр Марченко, Наталья Ильина

Известия. 16.06.2023