Курортный саммит АСЕАН: пишем – «Восточный Тимор», в уме – «интересы России»
Александр Королёв, к.полит.н, заместитель директора ЦКЕМИ НИУ ВШЭ, эксперт РСМД
Прошедший на живописном индонезийском курорте Лабуан-Баджо в мае 2023 г. 42-й саммит АСЕАН вызвал любопытную реакцию на официальном и экспертном уровнях в странах Юго-Восточной Азии. Многие знаковые политические фигуры, включая президента Филиппин Фердинанда Маркоса-младшего, успели окрестить его «успехом», мотивируя это внушительным списком масштабных соглашений и устных договоренностей. При всем многообразии принятых решений и ярких заявлений в духе «я уверен, что АСЕАН способна выступать двигателем мира и экономического роста» в исполнении индонезийского президента Джоко Видодо, автор этой статьи не разделяет общего праздничного тона.
Тимор и его команда
Важно понимать, что в текущих неблагоприятных для АСЕАН условиях принятие совместного итогового заявления и отсутствие крупных скандалов — уже само по себе достижение. Поэтому в данном случае корректнее говорить не об успехах как таковых, а скорее, об интересных наблюдениях и/или нововведениях.
Пожалуй, главным из таких стал дебют Восточного Тимора на саммите АСЕАН в качестве наблюдателя. Кроме того, в совместном заявлении по итогам мероприятия стороны приняли Дорожную карту по включению государства в состав Ассоциации. Это решение является логическим продолжением сдвоенного саммита АСЕАН в Камбодже в ноябре 2022 г., когда стороны «в принципе» договорились о расширении членства Ассоциации за счет Дили и предоставлении Восточному Тимору статуса наблюдателя.
Подобные попытки интеграции Восточного Тимора в «асеановскую семью» вызывают повышенный ажиотаж, но вместе с тем и долю скепсиса как по поводу перспектив вступления страны в АСЕАН в обозримом будущем, так и реальной значимости этого шага по ряду причин.
Во-первых, как показывает международная практика, статус наблюдателя в интеграционных и иных объединениях не является гарантией или хотя бы трамплином для последующего присоединения к ним страны.
Во-вторых, отдельные страны Ассоциации — прежде всего, Сингапур — по-прежнему не испытывают особого энтузиазма по поводу возможного вступления Восточного Тимора в АСЕАН и в принципе расширения состава объединения. Причина довольно банальная — нежелание становиться «кошельком» для слабой по уровню экономического развития страны и вытекающие из этого опасения, что Восточный Тимор станет обузой и спойлером, а не помощником в развитии АСЕАН.
В-третьих, это классическая проблема, с которой сталкиваются все многосторонние объединения — логика углубления vs логика расширения. В настоящее время Ассоциация — по крайней мере, на уровне риторики — пытается усидеть на двух стульях. С одной стороны, «заигрывать» с возможным увеличением числа участников за счет вовлечения Восточного Тимора. С другой — развивать интеграцию вглубь путем совершенствования работы Экономического сообщества, наращивания темпов финансовой кооперации и усиления региональных цепочек добавленной стоимости. Однако на данный момент едва ли «десятка» с учетом всех кризисных явлений и процессов дезинтеграции внутри (уместен пример Мьянмы) готова к расширению членства без потери в качестве и скорости принятия решений.
Наконец, для Индонезии на правах «хозяйки» АСЕАН в 2023 г. важно сформулировать принципиально новую и на бумаге прорывную повестку для получения дополнительных политических и имиджевых очков. Одновременно с этим Джакарта в год своего председательства стремится хотя бы частично сместись общественное внимание с наиболее чувствительных и токсичных для АСЕАН вопросов, коим является кризис в Мьянме, на более позитивную повестку. Характерно, что Джоко Видодо в своей вступительной речи на саммите АСЕАН прямым текстом указал на отсутствие существенного прогресса в реализации консенсуса из 5 пунктов по мирному разрешению ситуации в Мьянме. В этом отношении приглашение делегации из Восточного Тимора и символическое согласование дорожной карты — дипломатическая и репутационная победа Индонезии и одновременно своеобразная «история искупления» Джакарты перед Восточным Тимором за период индонезийской оккупации страны.
В ходе саммита была также достигнута принципиальная договоренность одобрить основные элементы Видения Сообщества АСЕАН в период после 2025 г. Ожидаемая публикация документа станет поводом для отдельного скрупулезного анализа стратегических планов объединения. Тем не менее уже сейчас можно сказать, что концепция устойчивости или, как ее еще часто называют, стрессоустойчивости («resilience») применительно к способности АСЕАН адаптироваться и эффективно реагировать на внешние и внутренние шоки и вызовы уже прочно вошла в лексикон объединения. Вне всяких сомнений, схожая тональность и модальность сохранится и в обновленном Видении Ассоциации и последующих документах.
К тому же все более амбициозные лозунги и повестка объединения в духе «АСЕАН важна» и «мы — эпицентр роста» подчеркивают, что Ассоциация все настойчивее позиционирует себя в качестве глобального игрока, который стремится играть важную, если не ведущую роль во многих мировых процессах. На этом фоне, по мнению лидеров стран АСЕАН, ситуация в Мьянме и прочие внутренние проблемы — неприятные хлопоты и рутинная домашняя работа, но никак не повод усомниться в дееспособности Ассоциации.
Помимо этого, было оформлено еще множество решений и документов в области здравоохранения, защиты прав мигрантов, энергетики и т.д. Однако данные декларации не носят юридически обязывающего характера, поэтому возникают серьезные вопросы, в какой мере указанные договоренности будут конвертироваться в реальные решения и достижения на практике. Поводов для оптимизма сейчас объективно немного.
Финансовый триумф или финансовый пузырь?
Отдельного внимания в силу масштабности и резонанса заслуживает принятие Декларации по совершенствованию региональной платежной взаимосвязанности и продвижению национальных валют во взаимных транзакциях. Появление этого документа важно рассматривать в более широком контексте попыток стран АСЕАН добиться большей финансовой гибкости и автономности от Запада, истоки которых в различных вариациях можно отыскать еще 20–30 лет назад.
В частности, еще в декабре 1990 г. на тот момент премьер-министр Малайзии Мохамад Махатхир инициировал создание Восточноазиатской экономической группировки (East Asian Economic Grouping), позже переименованной в Восточноазиатский экономической совет (East Asian Economic Caucus). По замыслу М.Махатхира, продвигаемые объединения должны были сбалансировать растущее влияние США и предложить альтернативный вашингтонскому проект экономического регионализма в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Эти усилия (в том числе со стороны Малайзии) приумножились во время Азиатского финансового кризиса 1997–1998 гг. и материализовались сначала в формате АСЕАН+3 с участием «десятки» и Японии, Китая и Южной Кореи, а затем и в виде Чиангмайской инициативы в 2000 г. Она представляла собой серию двусторонних своп-соглашений, направленных на повышение финансовой устойчивости АСЕАН и ее партнеров.
На современном этапе мы все чаще становимся свидетелями подобных сигналов со стороны отдельных лидеров и иных официальных лиц в странах Юго-Восточной Азии. Так, например, о важности более активного продвижения национальных платежных систем и защиты от геополитических потрясений прямым текстом высказывается президент Индонезии Джоко Видодо. По его мнению, санкционная война против России обнажила уязвимость стран, которые ранее полагались на иностранные платежные механизмы. Бывший министр иностранных дел Сингапура Джордж Йео выступил с еще более красноречивым заявлением. В ходе конференции, организованной Институтом ISEAS в январе 2023 г., он подчеркнул, что «доллар США — проклятие для нас всех», и попутно призвал страны региона к финансовой эмансипации от Вашингтона. В свою очередь, премьер-министр Малайзии Анвар Ибрагим отметил, что Китай открыт для переговоров о создании Азиатского валютного фонда в «попытке обрести независимость от Международного валютного фонда, возглавляемого США».
Справедливости ради стоит отметить, что амбициозные заявления представителей АСЕАН иногда перетекают в реальность, пусть и в рамочном формате. Так, например, в преддверии саммита G20 на Бали центральные банки пяти стран — членов АСЕАН (Индонезии, Малайзии, Таиланда, Филиппин и Сингапура) подписали Меморандум о взаимопонимании об использовании QR-кода для осуществления цифровых региональных трансграничных платежей. Реализация этой мере потенциально превратит национальные валюты в более востребованный инструмент во взаимной торговле.
Таким образом, дедолларизация и попытки выстраивания альтернативной финансовой архитектуры — не конъюнктурный сдвиг, который возник после 24 февраля, а общий тренд, который страны АСЕАН и многие другие представители «коллективного незапада» начали много лет назад. Обострение геополитической напряженности лишь ускорило эти процессы. Однако важно отметить, что дедолларизация уже превратилась в своего рода новую «политическую философию и религию» для незападного мира, в которую многие государства, в т.ч. АСЕАН, слепо верят. Более того, политически мотивированные лозунги и ставшие модным выпады в сторону Запада нередко затмевают экономическую логику и конкретные последствия этого действия.
В этой связи остается дискуссионным следующий вопрос — не окажется ли красивая история с созданием собственной асеаноцентричной финансовой экосистемы очередным мыльным пузырем, особенно с учетом роста разногласий внутри Ассоциации и разного уровня развития финансовых систем стран — членов объединения.
Карты, деньги, без SWIFTa: выводы для России
Казалось бы, на первый взгляд, саммит АСЕАН ориентирован в первую очередь на «внутреннего» потребителя и имеет мало отношения к России и ее стратегическим интересам. По крайней мере, к этому нас приучила многолетняя практика проведения Ассоциацией подобных мероприятий. По этой причине традиционно в российских СМИ и экспертном сообществе запрос на освещение «элитных» встреч стран — членов объединения крайне ограничен. Однако не в этот раз. Формальное закрепление на уровне всей АСЕАН стремления продвигать альтернативные финансовые механизмы не просто привлекает интерес, но и создает для России определенные надежды и окно возможностей.
С учетом драконовских финансовых санкций против РФ, в т.ч. отключения ряда национальных банков от системы SWIFT, логичным решением представляется лоббирование торговли в национальных валютах и развитие альтернативных платежных систем. В этой связи имеет смысл рассмотреть набор инструментов, которые Россия потенциально может предложить партнерам по Ассоциации для ускорения курса на обеспечение финансового суверенитета.
Во-первых, это отход от устаревающей привычной схемы кросс-курсовых расчетов с использованием доллара к обновленной системе расчетов в национальных валютах со странами АСЕАН. Во-вторых, более активное подключение центробанков дружественных стран Ассоциации к системе передачи финансовых сообщений ЦБ (СПФС), которая позиционируется РФ как замена SWIFT. Российский Центральный Банк обнародовал ранее закрытые данные — по состоянию на конец 2022 г. 12 государств мира были подключены к этой системе, в основном страны постсоветского пространства. Вероятно, имеет смысл проработать возможность подключения отдельных стран ЮВА, которые представляют наибольший экономический интерес для России — Вьетнама, Индонезии, в перспективе Малайзии, к этому механизму. В-третьих, развитие сети взаимных корреспондентских счетов между российскими и иностранными банками стран ЮВА в нацвалютах, как это сейчас активно делают РФ и Китай в отношении друг друга. Кроме того, формирование механизмов двустороннего и многостороннего клиринга расчетов и системы валютных свопов. Данная практика успешно показала себя во время и после Азиатского финансового кризиса в рамках формата АСЕАН +3.
Наконец, расширение географии приема карт платежной системы «Мир» в странах АСЕАН. В 2022 г. министр иностранных дел РФ Сергей Лавров отправился в турне по Юго-Восточной Азии, где, как отмечается, удалось договориться с Лаосом, Таиландом и Малайзией о расширении охвата и более активном использовании национальных платежных систем. Кроме того, аналогичные дискуссии в течение всего 2022 г. велись на разных уровнях с другими членами АСЕАН — Индонезией и Вьетнамом. Тем не менее до сих пор конкретных результатов нет. Вместе с тем это то направление, где России важно наладить системную работу.
Нет доллара, нет проблем?
Представленные меры звучат крайне интригующе и многообещающе и могут создать ложное ощущение простоты их реализации. Однако на практике любые попытки России развивать финансовую взаимосвязанность (financial connectivity) с АСЕАН в дальнейшем встретят множество проблем, многие из которых носят сугубо экономический характер.
Во-первых, снижение зависимости от доллара и увеличение торговли в национальных валютах некорректно рассматривать как простой технический процесс. Скорее, это создание «под ключ» финансовой инфраструктуры полного цикла, что теоретически возможно, но времязатратно и не всегда экономически целесообразно. Во-вторых, и это плавно вытекает из первого пункта, при развитии финансовых операций между Россией и странами АСЕАН остро встает вопрос валютной ликвидности. В настоящее время ликвидность рынка обмена у рублей и тем более национальных валют стран — членов Ассоциации недостаточно высока, чтобы обеспечивать те объемы торговли, на которые рассчитывает РФ. По этой причине партнерам по Юго-Восточной Азии до сих пор чисто технически и экономически выгоднее торговать в американских долларах.
К тому же не стоит забывать, что переход на национальные валюты экономически обоснован при стабильно крупном и растущем товарообороте, что мы наблюдаем на примере России и Китая. Товарооборот РФ с АСЕАН в целом и с каждой отдельно взятой страной в частности на сегодняшний день слишком несущественен для системного перехода на взаиморасчеты в национальных валютах без подключения третьих стран. Это обстоятельство прекрасно осознают страны Юго-Восточной Азии. Поэтому в частных беседах с представителями посольств стран АСЕАН и профильными чиновниками доносятся сообщения о готовности государств — членов объединения, прежде всего, Индонезии вести торговлю с Россией в китайских юанях в обход доллара.
Еще одна ощутимая экономическая дилемма — как обеспечить торговлю в национальных валютах на паритетных основах. Распространенная практика в деловых связях России с партнерами по Юго-Восточной Азии — дисбалансы в торговле, что теоретически порождает излишки одной из валют, которые в дальнейшем будет трудно или невозможно устранить. В качестве примера можно привести торговлю РФ с Вьетнамом, которая в период с 2018 по 2021 гг. находилась в среднем на уровне 6 млрд долл. в год, при этом Ханой генерировал примерно 68% взаимной торговли за указанный период. Еще более характерная ситуация сложилась во взаимных операциях России с Таиландом, где при скромных объемах торговли (2–2,5 млрд долл.) на Таиланд приходится свыше 75% экспорта в РФ.
Наконец, нельзя забывать и о волатильности национальных валют, что характерно для РФ и большинства стран Юго-Восточной Азии. Это обстоятельство тоже создает проблемы с обменным курсом и ставит под сомнение перспективы перехода на национальные валютные пары во взаимной торговле.
Важно понимать, что чисто технически, даже несмотря на указанные ограничения и особенности, переход на национальные валюты или подключение к альтернативным платежным системам возможно. Однако в данном случае встает вопрос политической воли. В связи с этим мы сталкиваемся с еще одним вопросом — готовы ли страны АСЕАН брать на себя потенциальные риски и издержки при наращивании торгово-экономических и финансовых связей с РФ. Тем более что страхи попасть под вторичные санкции никуда не денутся, напротив, будут лишь расти в будущем.
В данном случае России нужно будет максимально задействовать все дипломатические ресурсы и придумывать способы страхования, хеджирования этих рисков и компенсации возможных потерь для стран АСЕАН, что приведет к еще большей политизации процесса. Например, одним из таких способов может стать предоставление Россией скидок при экспорте основных категорий товаров, которые востребованы в Юго-Восточной Азии — минерального сырья, удобрений, угля, стали и/или наиболее чувствительной продукции — вооружений.
***
Если с успешностью саммита и «прорывным» характером достигнутых соглашений можно не согласиться, то бесспорным остается один факт. Прошедший саммит расшевелил страны АСЕАН и мировую общественность и по отдельным направлениям, прежде всего, финансовой интеграции, поднял планку амбиций объединения еще выше. Хоть многие договоренности являются протокольными, они в очередной раз формируют завышенные ожидания от АСЕАН, что, как показывает практика, часто оборачивается сложностями для Ассоциации.
России в этих условиях важно правильно считать поступающие сигналы со стороны объединения и попытаться уже сейчас сформулировать и в будущем предложить конкретный план действий или, говоря языком, Ассоциации — дорожную карту. Например, по наращиванию региональной финансовой взаимосвязанности. Однако здесь также не стоит питать излишних иллюзий и становиться заложником образа «противовеса западноцентричной модели глобализации» в лице Ассоциации — стоит реально осознавать все ограничения и возможные риски.
РСМД. 15.06.2023
