Попадет ли туркменский газ в Европу?
Александр Шустов
Вице-президент Турции Фуат Октай 2 июля сообщил о подготовке трех вариантов доставки туркменского газа в Турцию, которая, по его словам, близка к финалу. Наиболее реалистичным ему видится проект Транскаспийского трубопровода (должен связать Туркменбашы в Туркмении с Баку в Азербайджане), возможность строительства которого до сих пор вызывала у экспертов большие сомнения.
О транзите туркменского газа Ф.Октай сообщил журналистам в Ашхабаде во время своего визита в Туркменистан, который был направлен на дальнейшее укрепление позиций Турции на территории Средней Азии в рамках пантюркистского проекта, активно реализуемого Анкарой в последние годы. Пантюркистской подоплеки своего визита Ф.Октай, собственно говоря, и не скрывал. «Мы являемся свидетелями того, как в рамках Организации турецких государств (так – в оригинале, имеется в виду, видимо, тюркских. – Авт.) отношения в политической, экономической и многих других областях развиваются в более систематической и институциональной структуре, - заявил он. - Для этого лидеры турецких государств, особенно наш президент, прилагают большие усилия. Конечно, это проект, который будет способствовать региональному миру и экономическому развитию региона».
В этом же русле были выдержаны заявления высокопоставленного турецкого чиновника о том, что Турция является первой страной, признавшей независимость Туркмении. Ничего удивительного в этом нет. Распад СССР вообще был воспринят в Анкаре как исторический шанс реализовать свои пантюркистские мечты по распространению влияния за Каспий, вынашивавшиеся еще младотурками. Однако Туркмения, провозгласившая еще при первом президенте С.Ниязове в декабре 1995 г. постоянный нейтралитет, от деятельности патронируемых Турцией пантюркистских структур предпочитала дистанцироваться. Судя по всему, зондирование позиций Ашхабада при новом президенте Сердаре Бердымухамедове, сменившего в этом качестве с 19 марта 2022 г. своего отца Гурбангулы Бердымухамедова, и было одной из целей визита Ф.Октая. Его пожелание видеть Туркмению наблюдателем, а затем и постоянным членом Организации тюркских государств говорит именно об этом.
Под это политическое сотрудничество Турция стремится подвести серьезную экономическую базу. По итогам переговоров была подготовлена дорожная карта из 72 пунктов, которая предполагает увеличение взаимного товарооборота с 2 до 3 млрд долл. к концу этого года, а в перспективе – до 10 млрд. Развивать сотрудничество предполагается в сфере энергетики, транспорта, сельского хозяйства, здравоохранения и строительства.
Причем энергетике отводится особая роль. Больше всего Анкару интересует туркменский газ. Его поставки позволили бы вдохнуть новую жизнь в проект Трансанатолийского газопровода, построенного для доставки газа с азербайджанского месторождения Шах-Денис через Грузию и Турцию в Европу. В условиях блокировки «Северного потока-2» и сложностей с поставками газа по «Северному потоку-1» транзит туркменского газа позволил бы частично ликвидировать образовавшийся в ЕС дефицит природного газа, который Германия в перспективе собирается заменить гораздо более дорогим американским СПГ.
Именно поэтому газовая тематика и стала основной темой переговоров, которые Ф.Октай вел в Ашхабаде. Однако его заявление по поводу перспектив транзита туркменского газа в ЕС выглядит, на наш взгляд, чрезмерно оптимистичным. По его словам, существуют три альтернативы: «использование линии TANAP через Каспий, соглашение SWAP или трубопровод, морским путем до трубопровода». Первый вариант, очевидно, предусматривает строительство Транскаспийского газопровода, над которым США и ЕС работали с момента распада СССР, не добившись при этом никаких заметных результатов.
Второй вариант – своповые поставки также выглядят малореальным. Такая схема задействуется в случае невозможности прямых поставок газа, и в ней обязательно принимает участие третья страна, которая должна располагать собственными запасами газа, способными заместить туркменский. В случае с Туркменией и Турцией эту роль может взять на себя лишь Иран, который о своем участии в проекте ничего не заявлял. Более того, «газовые» отношения Ирана и Туркмении с 2016 г. испорчены в результате конфликта из-за долга за поставки туркменского газа, что также ставит участие Тегерана в проекте под вопрос.
Третий вариант – «морским путем до трубопровода» подразумевает, судя по всему, поставку сжиженного природного газа в Азербайджан, его последующую транспортировку в Турцию и далее по трубопроводу TANAP в Европу. Для его реализации придется построить завод по сжижению газа на туркменском побережье Каспия, специальные СПГ-танкеры, сопоставимые по размеру с авианосцами, и регазификационный СПГ-терминал в Азербайджане. Размер инвестиций в создание подобной инфраструктуры сложно даже представить. Например, строительство только газоперерабатывающего завода «Газпрома» и «Русгаздобычи» в Усть-Луге без СПГ-терминала оценивается «Коммерсантом» в 5 млрд евро. Аналогичный по мощности Амурский ГПЗ стоит в два раза дороже. Строительство регазификационного терминала в Свиноуйсьце, предназначенного для того, чтобы обеспечить энергетическую независимость от России, обошлось Польше в 1 млрд евро.
Судостроительных предприятий, способных строить СПГ-танкеры, на Каспии вообще нет, и создавать их специально для транзита туркменского газа вряд ли кто-то будет. Главное же препятствие заключается в том, что столь значительные инвестиции должны иметь ясную перспективу окупаемости, гарантировать которую никто не может.
В техническом отношении наиболее реалистичным выглядит строительство Транскаспийского газопровода, который стал бы продолжением TANAP и позволил заметно увеличить поставки газа в Европу через территорию Турции. Его мощность планируется увеличить до 31 млрд, а в перспективе – 60 млрд кубометров в год. Но обеспечить TANAP газом можно только за счет Туркменистана, поскольку возможностей азербайджанского месторождения Шах-Дениз для этого недостаточно. С момента завершения строительства в июле 2019 г. через TANAP в Европу к началу июня этого года было поставлено всего 11,3 млрд кубометров газа, в том числе 9,7 млрд - в Италию, 1,3 млрд - в Грецию, и 0,3 млрд - в Болгарию. Понятно, что сколько-нибудь весомую конкуренцию «Газпрому», поставившему в прошлом году в дальнее зарубежье 185,1 млрд кубометров газа, азербайджанский поставщик газа не может. А возможностей для дальнейшего наращивания добычи у Баку нет. Единственным вариантом усилить свои позиции в качестве главного газового хаба Южной Европы для Турции в этих условиях может быть только газопровод через Каспий.
Тем не менее шансы на строительство Транскаспийского газопровода пока выглядят призрачными. В Азербайджане, крайне заинтересованном в этом проекте, среди аргументов в пользу строительства отмечают подписание 2 августа 2018 г. Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, требующей при прокладке газопровода согласия только прибрежных стран. Кроме того, в январе 2021 г. Азербайджан и Туркмения подписали межправительственный меморандум по совместной разработке расположенного на Каспии месторождения «Достлуг», урегулировавший их споры по поводу его принадлежности.
Однако всех вопросов, связанных со строительством, эти документы не снимают. Во-первых, конвенцию пока не ратифицировал Иран, что в связи с его неоднозначным к ней отношением выглядит отнюдь не случайным. Во-вторых, если дно северной части Каспийского моря Россия, Казахстан и Азербайджан давно разделили, то дно южной части до сих пор не разграничено. Все это создает возможности для выдвижения претензий по поводу строительства газопровода со стороны Ирана, который ранее вообще предлагал разделить Каспийское море на пять равных секторов по 20% каждый.
Не случайно США и ЕС, ранее активно лоббировавшие проект Транскаспийского газопровода, в условиях венного противостояния с Россией на Украине активных усилий в этом направлении не предпринимают. Возможно, действовать они решили через Турцию. Но вероятность того, что Анкара сможет решить задачу, которую ранее не смогли выполнить сами Вашингтон и Брюссель, пока выглядит не слишком высокой.
Ритм Евразии. 08.07.2022
