Север пишем, юг в уме

Иван Сафранчук, эксперт клуба «Валдай», директор, директор Центра евроазиатских исследований МГИМО МИД России

Сразу после распада СССР правящие круги центральноазиатских государств воспринимали границу с Афганистаном как цивилизационную. Они хотели в современный мир. Афганистан же виделся «восточным средневековьем». И наоборот, Афганистан привлекал контрэлиты того времени. Развязанная ими гражданская война в Таджикистане воспринималась всеми лидерами Центральной Азии как антипример, как то, чего нужно избежать. Это поддерживало взгляд на границу с Афганистаном как цивилизационную, что означало — отгородиться от нестабильной страны. Но по мере независимой жизни такие настроения стали постепенно размываться.

Все центральноазиатские государства поддержали американское вторжение в Афганистан. Преобладали настроения, что с американцами можно договориться: если быть им полезными, то они помогут и защитят. Естественно, вспоминали знаменитую фразу «он — сукин сын, но наш…» и желали стать для американцев такими «своими». Афганская тематика рассматривалась как особо полезная для этого.

Вскоре после вторжения в Афганистан США выдвинули инициативу «Большой Центральной Азии», которая предполагала интеграцию Центральной и Южной Азии в мегарегион с общей инфраструктурой (линии электропередач, трубопроводы, автомобильные и железные дороги) и укладывалась в общий подход на ослабление влияния России. Мол, политический суверенитет надо подкрепить экономической независимостью от России. Теперь Афганистан уже виделся не «средневековым тупиком», а стратегической возможностью: миллиардные инвестиции в инфраструктуру и подключение к глобальным торговым путям через порты Индийского океана.

В результате стали сосуществовать две базовые идеи — отгородиться от Афганистана (по широким соображениям безопасности) и развивать сотрудничество с ним (по широким экономическим соображениям). Баланс в этом «хочется и колется» менялся с течением времени, во многом определяя взгляды стран Центральной Азии на Афганистан.

Благодаря американскому присутствию в Афганистане в десятки раз выросла региональная торговля. Причем это была профицитная для стран Центральной Азии торговля, почти всё — экспорт в Афганистан. Казалось, что американская «южная схема» работает и это только начало, а впереди еще большие перспективы.

Провал американского проекта в Афганистане не поставил крест на идее южных проектов. Стратегическая ставка на них глубоко укоренилась в сознании центральноазиатских элит. Восприятие границы с Афганистаном как цивилизационной ушло. Тезисы, которые 30 лет назад были свойственны контрэлитам, перекочевали (только без упора на религиозный компонент) к официальным лицам и правительственным экспертам. Надо восстановить исторически единое пространство с Афганистаном, экономическое и политическое, именно когда оно было, был расцвет Центральной Азии; у нас общее историческое прошлое, мы были единым региональным комплексом, надо к этому возвращаться; исторически мы с Афганистаном — один дом, разные ханства, но свободно перемещались между ними. Такие тезисы широко распространены в Таджикистане, Узбекистане, Туркменистане. Теперь никто не хочет отгородиться от Афганистана. Спектр позиций такой: от «работать как можно активнее, главное — не упустить стратегическую возможность на Юге» (Узбекистан, Туркменистан) до «надо сотрудничать с Югом, но очень осторожно» (Казахстан).

В регионе преобладает взгляд, что проблемы безопасности не должны сдерживать развитие южных проектов. При этом ставка теперь делается не на американское и западное спонсорство, а на Китай. Предполагается, что проекты между Центральной Азией и Пакистаном могут стыковаться с китайскими проектами в Пакистане, стать частью китайского «южного коридора». Впрочем, есть и альтернативный вариант. На иранском побережье Индия занимается развитием порта Чабахар, который изначально задумывался для того, чтобы дать Индии через иранскую территорию доступ в южные районы Афганистана, где у Индии есть экономические интересы (как бы в обход Пакистана, который традиционно блокирует транспортные связи между Афганистаном и Индией через свою территорию). Важно, что индийские работы в Чабахаре получают исключения из американских санкций в отношении Ирана. В последние несколько лет Индия сформулировала интерес к тому, чтобы использовать Чабахар не только для доступа в южные провинции Афганистана, но и через западные и северные его провинции — к Узбекистану и дальше ко всей Центральной Азии.

У всех вариантов центральноазиатских «южных проектов» останется антироссийская подоплека — переориентация Центральной Азии с севера на юг. Она имплицитна, даже если сами страны Центральной Азии не ставят перед собой антироссийских задач. Но появляется и другая подоплека. Южные проекты, ориентированные на Пакистан при поддержке Китая и на Иран при поддержке Индии, попадают в поле большого противоборства между региональными коалициями: китайско-пакистанской и американо-индийской. Через южные проекты эти азиатские «разборки» могут зайти вглубь евразийского континента.

Странам Центральной Азии предстоит найти варианты отделения экономической составляющей «южных проектов» от геополитической подоплеки, которую в разном виде привносят в них внешние партнеры, а без них осуществление таких проектов невозможно.

Известия. 17.05.2022