Экономисты назвали сходства и различия ковидного и санкционного кризисов

Екатерина Виноградова, Иван Ткачев

Общие черты кризисов 2020 и 2022 годов заключаются в их неэкономической природе, высокой инфляции, ослаблении рубля и шоках предложения, уверены в НИУ ВШЭ. Среди различий — масштаб, пострадавшие отрасли и последствия для экономики.

Военная спецоперация на Украине и последовавшее за этим введение жестких антироссийских санкций странами Запада представляют собой водораздел между кризисом, обусловленным пандемией, и новым кризисом, разворачивающимся прямо сейчас, говорится в докладе НИУ ВШЭ «Инфляционные вызовы периода пандемии и уроки для будущего» (есть у РБК), подготовленном к Ясинской научной конференции. Авторы доклада во главе с экономистом Натальей Акиндиновой выделили основные сходства и различия экономических ситуаций в России в 2020 и 2022 годах, а также спрогнозировали возможные последствия от введения санкций.

Чем похожи два кризиса

Фундаментальное сходство кризисов 2020-го и 2022 года состоит в том, что они вызваны шоками неэкономической природы — пандемией коронавируса и западными санкциями, говорится в докладе. В этом заключается их принципиальное отличие от всех российских кризисов последних тридцати лет. Спад 2014–2016 годов тоже отчасти был обусловлен санкциями, но основной удар по экономике тогда нанесло падение цен на нефть, уточнили эксперты.

Основными чертами сходства экономисты назвали следующие.

• Рост инфляции, который начался с ажиотажа на потребительском рынке. В марте—апреле 2020 года, то есть накануне и в самом начале локдауна, наблюдался резкий всплеск темпов инфляции, обусловленный скачком цен на продовольственные товары. В дальнейшем проблема роста цен стала одной из основных для экономики на фоне пандемии: несмотря на государственные меры по сдерживанию инфляции, к концу 2021 года она достигла 8,4%, став рекордной за шесть лет. В 2022 году, в первые две недели санкций, темпы роста цен тоже резко пошли вверх, превысив 2% в неделю (до этого за все время наблюдений с 2008 года ни разу не поднимались выше 1%).

Впрочем, темпы инфляции, характерные для первых недель нового кризиса, вряд ли станут долгосрочной тенденцией, следует из доклада. Это подтверждают и свежие данные Росстата: за неделю с 9 по 15 апреля рост цен вернулся на «досанкционный» уровень и составил 0,2%. Сильнее всего за этот период подешевели помидоры (минус 5,6%), белокочанная капуста (минус 4%) и смартфоны (минус 2,7%), впервые более чем за год подешевел сахар (минус 0,3%). В годовом выражении на 15 апреля инфляция составила 17,6%, подсчитало Минэкономразвития.

• Шоки предложения в начальной фазе кризиса. На фоне санкций и ухода многих западных компаний из России резко снизился объем международных авиаперевозок и выездного туризма, сократилось предложение многих импортных товаров длительного пользования. Как и во время коронакризиса, эти обстоятельства приведут к формированию у части населения вынужденных сбережений и перераспределению потребительского спроса в пользу внутреннего рынка. С одной стороны, это смягчит влияние санкций на внутреннее производство и потребление, а с другой — будет иметь инфляционные последствия, предупреждают в ВШЭ. Во многом длительность и глубина шока предложения будут зависеть от того, возобновят ли работу приостановившие деятельность организации. По последним данным Минтруда, в простое находятся 98 тыс. сотрудников, а 50 тыс. заявлены к увольнению. Для сравнения, в конце 2020 года в простое по вине работодателя состояли 234 тыс. человек, а к увольнению предполагалось 118 тыс., сообщал Минтруд.
• Значительное снижение курса рубля. Оба кризиса начались именно с этого, однако причины и динамика ослабления национальной валюты принципиально отличаются, указали в ВШЭ. Так, в начале пандемического спада рубль рухнул главным образом из-за падения цен на нефть, в то время как в 2022 году на это повлияли ажиотаж (в том числе бегство нерезидентов), высокая неопределенность ситуации, санкции, в том числе против валютных резервов ЦБ. Но сегодня (после введенных мер по ограничению потоков капитала) фундаментальные экономические факторы падения курса рубля отсутствуют, считают эксперты.

Кроме того, если в начале пандемии номинальное ослабление рубля к доллару на пике достигало примерно 25% и затем за два месяца опустилось до 10%, то при новом кризисе рубль ослаб на 35%, но всего за месяц с небольшим (на фоне ограничений со стороны спроса на валюту) вернулся на изначальный уровень (76,4 руб. за доллар на 20 апреля). Это дает надежду на быстрое торможение роста потребительских цен, полагают в ВШЭ.

• Меры антикризисной поддержки населения и бизнеса. С января 2022 года пенсии были проиндексированы на 8,6% чтобы компенсировать россиянам увеличение расходов на фоне пандемийной инфляции. Аналогичная мера уже анонсирована и в связи с санкциями: правительство должно до 20 апреля представить инициативы по индексации пенсий, пособий и минимального размера оплаты. Инструменты поддержки бизнеса во время двух кризисов тоже оказались похожими: и в 2020-м, и в 2022 году власти применяли мораторий на банкротство по заявлениям кредиторов, вводили мораторий на плановые проверки, предлагали предпринимателям льготные кредитные программы.

В то же время той масштабной раздачи новых пособий населению, которая была в пандемию, пока не наблюдается. Во время пандемии в запасе у правительства был Фонд национального благосостояния (ФНБ), который пришлось расходовать для компенсации недополученных нефтегазовых доходов, тогда как сейчас значительная часть ФНБ Минфину недоступна из-за санкционной заморозки резервов.

• Роль трудовых мигрантов. Они снова смогут выступить в качестве демпфера, способного смягчить негативные последствия кризиса для российской экономики, предполагают в ВШЭ. Тем не менее в пандемийном 2020 году количество прибывших в Россию граждан сократилось на 15% к 2019 году, а чистый приток мигрантов — в 2,7 раза (до 106,5 тыс. человек), следовало из данных Росстата. Прогнозов по динамике миграции в 2022 году российские власти пока не озвучивали.
• Эффекты дезорганизации (в том числе нарушения цепочек поставок). Во время санкционного кризиса их масштаб и влияние могут быть еще более значительными, чем во время коронакризиса, говорится в докладе.

Главное сходство двух экономических ситуаций (2020-го и 2022 года) — это эффект полной неожиданности, который мгновенно поместил всех в режим новой реальности, сказала РБК экономист «Ренессанс Капитала» по России и СНГ Софья Донец. При этом как во время пандемии, так и сейчас очень велик фактор неопределенности: произошел некий коллапс и дезорганизация, какое-то время никто не понимает, сколько продлится острая фаза кризиса и когда начнется возвращение к привычной жизни, констатировала она.

Чем кризисы отличаются

Между ситуациями 2020-го и 2022 годов есть и весьма существенные различия, указали экономисты ВШЭ. Среди них:

• Отраслевая структура перераспределения внутреннего спроса. В 2022 году пострадают в первую очередь те отрасли экономики, на которые нацелены санкции, при этом сектор платных услуг населению, принявший самый тяжелый удар в 2020 году, в новый кризис окажется не в худшем положении. Бенефициарами нынешней ситуации станут внутренний туризм, сектор ИT, а также отрасли военно-промышленного комплекса, уверены экономисты. Кроме того, формирование вынужденных сбережений у населения может оказать поддержку жилищному строительству.
• Последствия для экономики России. Коронавирус стал фактором, который повлиял главным образом на отклонение ВВП от потенциального уровня: в 2020 году экономика сократилась на 2,7%, сообщал Росстат (по сравнению с допандемическим прогнозом роста в 1,9%). Санкции 2022 года ведут к частичной изоляции России, что скажется как на географии, структуре и объемах российского экспорта и импорта, так и на потоках капитала и в результате спровоцирует масштабную перенастройку экономики и увеличение технологического разрыва с развитыми странами, считают в ВШЭ.

По мнению экономистов, в будущем вероятно не только более сильное падение ВВП за кризисный период, но и снижение траектории потенциального выпуска. По ожиданиям Минэкономразвития и Минфина, ВВП России сократится более чем на 10% в 2022 году, сообщал глава Счетной палаты Алексей Кудрин. Международный валютный фонд 19 апреля указывал, что прогнозирует сокращение российского ВВП на 8,5% в 2022 году. До начала 2022 года экономисты, как правило, оценивали потенциальный рост российской экономики в 1,5–2%.

• Масштабы международного влияния. Коронавирус одинаково действует на население всех стран, тогда как нынешний кризис асимметричен. Санкции и контрсанкции по-разному влияют на Россию, страны антироссийской коалиции и нейтральные государства, говорится в докладе.

Кризисы помогают экономике перестраиваться и ликвидировать дисбалансы, оптимистична Донец. А спад, прогнозируемый многими аналитиками сегодня, возможно, значительно переоценен. «Во время локдауна консенсус-прогноз по снижению экономики в 2020 году составлял 5–6% ВВП, но в реальности с учетом пересмотра данных он не достиг и 3%. Не исключено, что сегодня происходит аналогичная ситуация», — заключает она.

РБК. 21.04.2022