Новые направления энергетической политики Японии и сотрудничество с Россией в условиях санкций

Вполне очевидно, что для этого потребуются не только огромные инвестиции (например, в 2021 г. Япония потратила 21 млрд долл. на общие меры по обеспечению энергетического перехода и системные преобразования по достижению лучшей энергоэффективности в промышленности), но и внедрение дорогостоящих технологических решений, а также существенный пересмотр институциональной структуры ряда отраслей, преимущественно электроэнергетики и транспорта. Следует все-таки завершить и создание конкурентного электроэнергетического рынка в стране — эта реформа с переменным успехом тянется с середины 1990-х гг., и пока не было достигнуто необходимых результатов.

22 октября 2021 г. правительство Японии официально одобрило шестую по счету редакцию Стратегического (базового) энергетического плана до 2030 г. с прицелом на 2050 г. Согласно этому документу, к 2030 г. предполагается снизить выбросы на 46% от уровня 2013 г. с возможностью доведения этого показателя до 50%. Ставится еще одна амбициозная цель — удвоить долю возобновляемых источников энергии в общем энергетическом балансе страны по сравнению с уровнем 2019 г. Данная постановка вопроса имеет под собой основания. Например, по данным Национального института экологических исследований Японии, суммарный объем эмиссии парниковых газов составил в стране 1,212 млрд т СО2‑эквивалента в 2019 г. (целесообразно приводить данные именно за этот год, поскольку в 2020–2021 гг. наблюдалась некоторая тенденция к снижению выбросов по причине замедления экономической активности, вызванного пандемией). Это пятое место в мире после КНР, США, Индии и России с долей около 3,2%. Более 1 млрд т выбросов (85%) в 2019 г. приходилось на энергетические источники. Из них почти 500 млн т относилось к генерации электроэнергии, около 300 млн т обеспечивало промышленное производство, 200 млн т — транспорт и 100 млн т — домохозяйства, включая прочих потребителей. 42% суммарной эмиссии приходится на сжигание угля, 36% — нефти и 22% — природного газа.

В этой структуре заметна высокая доля угля и низкая — природного газа, что сохраняет возможность увеличения доли газа в энергобалансе за счет снижения потребления угля. Доля электроэнергетики и транспорта в эмиссии парниковых газов чуть выше средних значений по ОЭСР и составляет около 60%. Таким образом, для достижения углеродной нейтральности Японии необходимо в несколько раз сократить потребление угля, нефти и нефтепродуктов в электроэнергетике, в сфере транспорта и в промышленности, а также в более отдаленной перспективе — природного газа в электроэнергетике.

Поэтому шестой Стратегический энергетический план предусматривает дальнейший рост доли возобновляемых источников до 22–24% с текущих 12% (с учетом ГЭС) в структуре генерации электроэнергии к 2030 г., предполагая и рост доли атомной энергетики до 20–22% с нынешних 6%. Соответственно, на ископаемые источники энергии (уголь, нефть и природный газ) будет приходится порядка 40–44% рынка, что стимулирует подъем уровня энергетической независимости страны (то есть способности обеспечивать внутренние потребности за счет собственных ресурсов) с текущих 17% до примерно 50% к 2030–2035 гг. Впрочем, эти целевые показатели практически не изменились по сравнению в пятой редакцией Плана, действовавшей с июля 2018 г., и многие эксперты в Японии считают, что страна не готова пока в полной мере следовать цели сдерживания глобального потепления на 1,5 °C, закрепленной в Парижском соглашении по климату.

Тем не менее основной акцент по осуществлению низкоуглеродного транзита японской экономики очевидно падает на новые и возобновляемые источники энергии. Особое внимание уделяется водороду, который эффективен как при производстве энергии, так и ее накоплении. Этот источник может быть использован и в электроэнергетике, и в сфере транспорта, что обуславливается универсальностью применения водородных топливных элементов. Единственная проблема — для их стабильной долговременной работы требуется водород 99% очистки, иначе срок службы топливных элементов сильно сокращается по причине химического разрушения примесями. В настоящее время водородная энергетика в масштабах, позволяющих обеспечивать большие группы потребителей, еще далека до коммерческой окупаемости и не конкурентоспособна без государственной поддержки. Однако именно водород позиционируется японским правительством как один из главных энергоисточников будущего, способный в перспективе заместить первичные энергоресурсы, особенно уголь и нефть.

В шестом Стратегическом энергетическом плане декларируется растущее значение водородной энергетики и формируется инвестиционно-технологическое видение процесса со стороны японского государства. Конкретных стоимостных оценок не приводится, но понятно, что следует максимально стимулировать производство водорода для нужд внутреннего рынка, а также выстраивать цепочки поставок из-за рубежа, опираясь на взаимодействие с надежными партнерами, среди которых Бруней, Австралия, Норвегия и Россия, правда, в последнем случае дальнейшая кооперация по водородной тематике пока поставлена на паузу, но это не исключает ее активизации в относительно скором времени при наличии подходящих условий.

Есть уже и конкретные достижения. Весной 2020 г. на территории префектуры Фукусима заработал крупнейший в мире завод по производству водорода с помощью возобновляемых источников энергии установленной мощностью 10 МВт. В число соучредителей проекта вошли Toshiba Energy Systems & Solutions Corporation (Toshiba ESS), New Energy and Industrial Technology Development Organization (NEDO), Tohoku Electric Power Co и корпорация Iwatani. Водород производится с помощью электролиза воды на основе электрической энергии, вырабатываемой солнечными электростанциями, и будет использоваться для питания стационарных батарей и двигательных установок транспортных средств, работающих на топливных элементах. Мощность завода — до 100 кг или 1200 нм³ водорода в час, чего хватит для полной заправки 560 автомобилей ежедневно. Также в Японии достаточно широко распространены водородные электростанции малой мощности (до 100 кВт) в коммерческом и коммунально-бытовом секторах, которые статистически относятся к распределенной генерации.

25 февраля 2022 г. в японский порт Кобе, где построен специальный терминал для приема сжиженного водорода (температура кипения которого равна –253°С), прибыл единственный в мире танкер Suiso Frontier с первой партией водорода из Австралии, полученного из угля методом газификации. Пока этот проект носит пилотный характер и не имеет экономической эффективности, являясь, по сути, технологическим заделом на ближайшее будущее. Всего Япония планирует импортировать до 300 тыс. т преимущественно низкоуглеродного водорода к 2030–2035 гг., но возможны и варианты с экспортом «серого» водорода (полученного из угля или природного газа без улавливания углекислого газа), что и доказывает совместный с Австралией проект.

Таким образом, тематика новых и возобновляемых источников энергии для Японии очень актуальна. Есть и варианты сотрудничества с Россией. Например, в сентябре 2019 г. АО «Русатом Оверсиз» и Агентство по природным ресурсам и энергетики Министерства экономики, торговли и промышленности Японии подписали в Токио соглашение о сотрудничестве в сфере совместной разработки в 2020–2021 гг. технико-экономического обоснования пилотного проекта экспорта водорода из России в Японию. В этом пилотном проекте рассматривается возможность производства «зеленого» водорода на Сахалине для японского рынка методом электролиза (с помощью электроэнергии, полученной от ВИЭ). Предполагаемый объем экспорта российского водорода в Японию мог достигнуть 100 тыс. т к 2030 г. К сожалению, в текущих геополитических обстоятельствах подобного рода проекты, требующие привлечения не только финансирования, но и японских технологий, скорее всего, будут заморожены на неопределенный срок.

Что касается российского-японского энергетического сотрудничества в нефтегазовой сфере, то пока японские компании, согласно их официальным заявлениям, продолжат работу в России. Тем не менее ситуация может измениться, и какие-то из проектов, особенно те, что находятся в стадии согласования и по которым не принято окончательного инвестиционного решения, например, «Сахалин–3», могут быть свернуты.

В настоящее время японские компании имеют доли в следующих нефтегазовых проектах в России. «Сахалин–1» — 30% принадлежит японскому консорциуму SODECO, в Японию в рамках этого проекта танкерами по долгосрочным контрактам поставляется сырая нефть, которая обеспечивает порядка 4% потребности внутреннего рынка. Всего же Япония закупает почти 130 млн т ежегодно и входит в число крупнейших мировых импортеров нефти. «Сахалин–2» — консорциуму Mitsui и Mitsubishi в совокупности принадлежит 22,5%, а поставки по долгосрочным контрактам обеспечивают до 9% общей потребности Японии в природном газе. Всего страна импортирует более 70 млн т СПГ ежегодно и является абсолютным мировым лидером по этому показателю.

«Ямал СПГ» — японские структуры напрямую не входят в число акционеров, однако инжиниринговые компании JGC и Chiyoda владеют по 25% EPC-подрядчика (отвечает за весь цикл реализации проекта), строящего «Ямал СПГ». Также японская Mitsui O.S.K. Lines является участником строительства газовозов для проекта. В 2020 г. партия сжиженного природного газа с «Ямала СПГ» объемом 73 тыс. т (вместимость газовоза) была доставлена в Японию, и это первый успешный опыт захода и разгрузки СПГ-танкера ледового класса Arc 7 в японском порту, что станет подспорьем для увеличения объемов поставок сжиженного природного газа в долгосрочной перспективе при нормализации геополитического фона.

«Арктик СПГ 2» — 10% проекта принадлежит консорциуму японских компаний Mitsui & Co и JOGMEC под общим названием Japan Arctic LNG. Соглашение об этом было подписано летом 2019 г., внешнее финансирование в размере порядка 3 млрд долл. обеспечил Японский банк для международного сотрудничества (JBIC). Приостановка Японией своего участия в данном проекте не рассматривается, поскольку уже законтрактованы объемы поставок до 2 млн т СПГ в год с предполагаемой перспективой увеличения объемов до 3 млн т к концу 2020-х гг.

Следует дополнительно указать на то, что сегодня базовым институтом экономического сотрудничества Токио и Москвы является План из восьми пунктов, предложенный Абэ Синдзо (премьер-министр Японии в 2006–2007 гг. и 2012–2020 гг.) в мае 2016 г. Российская сторона этот документ одобрила и придерживалась курса на его выполнение. План подразумевает укрепление отношений в сферах энергетики и промышленного производства, малого и среднего бизнеса, комплексного развития территорий Дальнего Востока с участием японских компаний и привлечением японских технологий. В нем отражается и обоюдное стремление продолжать консультации в области мирного атома, а также в сфере создания комфортной городской среды и гуманитарных обменов. Конечно, темпы реализации пунктов Плана в 2016–2021 гг. оставляли желать лучшего, однако работа велась и определенные результаты были достигнуты. Очевидно, что в ближайшее время шаги в отношении данной инициативы будут серьезно пересмотрены японским правительством, вплоть до полного прекращения любых вариантов кооперации, о чем уже заявили некоторые политики из лагеря правящей ЛДПЯ.

Если в области экономического сотрудничества действительно стоит ожидать существенного спада инвестиций и вообще снижения активности японского бизнеса на российском направлении, то энергетика, можно сказать, «защищена» национальными интересами Японии. Один из бывших чиновников высокого ранга, занимающий пост в крупной корпорации и отвечающий там за развитие энергетического сотрудничества с Москвой, уверен, что уход японских компаний из российского нефтегазового сектора является крайне негативным сценарием, который очень хотелось бы исключить. Большая часть японских инвестиций в энергетику в России была осуществлена при поддержке и под руководством правительства Японии, поэтому официальный Токио всячески избегает санкционных заявлений на эту тему.

Таким образом, масштабные ограничения со стороны Японии в отношении российского нефтегазового сектора и выход японских компаний из уже реализуемых в России сырьевых проектов — маловероятное событие, поскольку это неизбежно приведет к разрыву цепочек поставок, потере уже вложенных инвестиций и витку ценовых шоков на внутреннем рынке, которые, как минимум, подстегнут рост цен на электроэнергию — а она в Японии и так одна из самых дорогих в мире. Также в Токио прекрасно осознают, что освободившуюся нишу оперативно займут китайские корпорации, и вернуться назад японскому бизнесу будет очень сложно. Впрочем, вряд ли стоит ожидать и роста японских инвестиций в российский нефтегазовый сектор — значит, на горизонте ближайших лет объемы экспорта из России будут постепенно уменьшаться.

Это находит подтверждение и в цифрах — российско-японский товарооборот в 2019 г. составил 20 млрд долл., из которых почти 9 млрд долл. приходилось на экспорт минералов и первичных энергоресурсов из России в Японию. Продажа осуществляется в основном по долгосрочным (многолетним) контрактам, поэтому о резком прекращении поставок нефти и природного газа говорить не приходится — устойчивая тенденция к снижению как номинальных объемов, так и стоимостных показателей экспорта в рамках этой группы товаров ожидается с 2023–2024 гг. Большое значение для дальнейшей эволюции японской позиции в отношении характера энергетического сотрудничества с Россией будут играть геополитические результаты российской военной операции на Украине, позиция США и ЕС в отношении ужесточения или смягчения санкционного давления на Москву, масштабы российско-китайского сближения в новых условиях, а также собственные успехи Японии по развитию новых и возобновляемых источников энергии, способных заменить ископаемое топливо.

Системно японскую позицию не изменит и заявление МИД России о том, что Россия в качестве ответной меры на недружественные шаги Японии (присоединение к западным санкциям) прекращает все переговоры с Токио по мирному договору, отменяет безвизовые поездки японцев на южные острова Курильской гряды, а также останавливает работу по организации совместной хозяйственной деятельности на Курилах. Конечно, ответная реакция премьер-министра Кисида Фумио на такое решение предсказуема — он выразил протест и заявил, что Япония не меняет курс на решение проблемы северных территорий (Южных Курил) и заключение мирного договора. Однако эти взаимные пикировки лежат больше в политической сфере и экономические вопросы затрагивают лишь по касательной — к тому же необходимо признать, что как торговые партнеры (за исключением сферы энергетики) Россия и Япония не играют сколько-нибудь принципиальной роли друг для друга. Вполне вероятно, что в случае стабилизации обстановки градус таких заявлений снизится, и спор вокруг Южных Курил вернется примерно в то же русло, в котором он без особых подвижек благополучно пребывал несколько десятилетий.

Определенные вопросы со стороны японского министерства финансов вызывает механизм для расчетов за российский газ в рублях. Россия, согласно заявлению президента, переходит на оплату сделок по газу в национальной валюте и не собирается принимать от недружественных стран доллары и евро. При этом поставки газа на экспорт продолжатся в рамках действующих контрактов. С точки зрения существующих финансовых правил, зарубежным покупателям российского газа следует продавать свою валюту на российском рынке за рубли и оплачивать ими контрактные обязательства. Это означает, что деньги пойдут не напрямую российским компаниям-экспортерам; потребуются услуги посредника (банка, фонда, иной финансовой структуры), которая и будет в итоге проводить окончательные расчеты с поставщиками, зарабатывая в процессе конвертации на разнице валютных курсов. Пока неясно, какая конкретно схема может быть реализована для обеспечения торговли газом в рублях, в любом случае, понадобится время для ее внедрения. Минфин Японии сейчас прорабатывает варианты своего участия в данной схеме.

Текущие события на Украине привлекают внимание официального Токио лишь в контексте сохранения торгово-экономических и союзнических отношений с Соединенными Штатами и другими странами Запада, но что касается собственных национальных интересов, в Японии не видят достаточных оснований для разрыва энергетического сотрудничества с Россией. Более того, все обязательства по ранее заключенным контрактам российская сторона всегда выполняла в срок и в полной мере, а это важно для продолжения положительной динамики двустороннего взаимодействия. Удобной для Японии является ситуация, когда она показывает Западу готовность прекратить высокотехнологическое сотрудничество с Москвой (например, в области перспективных проектов по водороду и другим возобновляемым источникам энергии), но при этом сохраняет позиции, напрямую влияющие на энергетическую безопасность страны. Все дело в том, что Япония, несмотря на желание перейти к безуглеродной экономике, не скоро сможет отказаться от первичных энергоресурсов, и значение России как надежного поставщика еще долго будет достаточно высоким.

РСМД. 25.03.2022