Сценарии США для Центральной Азии после ухода из Афганистана
Полный вывод американского военного контингента из Афганистана и приход к власти движения «Талибан»* можно считать главным событием уходящего года для Центральной и Южной Азии, Среднего Востока и Большой Евразии в целом. Окончание афганской кампании США важно и в рамках геополитического противостояния американцев и их союзников – с одной стороны; России, Китая, Ирана и ряда солидаризирующихся с ними стран – с другой. Последствия «ухода» США из региона сегодня еще более значимы. Наивно было бы полагать, что американская сторона смирится с потерей влияния в регионе. Как дальше будут действовать США в Центральной Азии и что ожидает страны региона? Делимся итогами ситуационного анализа, проведенного Центром евразийских исследований СПбГУ в партнерстве с Ia-centr.ru.
Вероятные сценарии США для Центральной Азии после ухода американцев из Афганистана обсудили эксперты в рамках ситуационного анализа, проведенного Центром евразийских исследований СПбГУ в партнерстве с ИАЦ МГУ 22 декабря 2021 года.
В экспертном совещании приняли участие директор Центра, профессор СПбГУ Александр Колесников, старший научный сотрудник центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН Станислав Притчин, руководитель экспертного совета Российско-китайского комитета дружбы, мира и сотрудничества Юрий Тавровский, директор Центра исследования Афганистана Азиз Арианфар (Германия), директор Центра исследовательских инициатив «Ma'no» (Узбекистан) Бахтиёр Эргашев, профессор Казахстанско-немецкого университета Рустам Бурнашев (Казахстан), шеф-редактор Информационно-аналитического центра МГУ Александра Перминова. Заочно представил свое мнение по обсуждаемым вопросам заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. Ведущий ситуационного анализа – профессор СПбГУ Александр Князев.
Отчет о ситуационном анализе представляет собой обобщенное отражение высказанных мнений и оценок, каждая из которых не обязательно совпадает с мнением отдельных участников ситуационного анализа, и публикуется в сокращенном виде. С дальнейшими экспертными обсуждениями в данном формате можно будет ознакомиться в продолжении публикаций на Ia-centr.ru
Не Афганистаном единым…
Открывая заседание ситуационного анализа, Александр Колесников подчеркнул, что на уровне экспертного обсуждения было бы неправильно рассматривать происходящее и прогнозировать последующее только для стран-соседей Афганистана. Так как в происходящее включены даже такие, казалось бы, далекие от Центральной Азии страны как, например, Южная Корея или Япония, Турция или страны Ближнего Востока… Эксперт, апеллируя к тезису президента России Владимира Путина о Большой Евразии, обратил внимание присутствующих на необходимость учитывать влияние афганской ситуации и внешнего влияния на Афганистан в широком контексте евразийского пространства.
Сценарные концепты и аллюзии
Участники ситуационного анализа в большинстве согласились с мнением Станислава Притчина о том, что в новой ситуации возникает и новый формат угрозы: США будут искать способы вернуться в регион. Так, ключевым для США является тот факт, что в геостратегическом плане Центральная Азия имеет принципиальное значение. Отсюда и известные методологические установки американцев по отношению к ЦА («Большая игра», «Большая Центральная Азия», Hartland и т.д.).
Потерять присутствие в регионе, который граничит с основными геополитическими соперниками, в первую очередь с Россией и Китаем, для американской внешней политики было бы слишком серьезным провалом.
Рустам Бурнашев полагает, что пока (по крайней мере, в текущем электоральном президентском цикле) американцы будут перекладывать ответственность за ситуацию в Афганистане на соседние страны: Иран, Пакистан. Кроме того, вовлекаться будут и страны Центральной Азии.
Относительно отсутствия какого-либо расписанного, пошагового, конкретизированного сценария с Рустамом Бурнашевым согласен и Александр Князев. По мнению эксперта, многовариантность в проектировании внешней политики США традиционна. Любой сценарий поведения США, по мнению Александра Князева, будет продолжением некоего набора или уже существующих (ранее запущенных) или ранее обозначенных тенденций.
Важно учитывать неизменность целей американской внешней политики, в том числе и для региона Центральной Азии. Во-первых, это стремление США к сохранению своего доминирования в мировой политике. Во-вторых, продолжение американской монополии на управление большими трансграничными процессами.
В стратегию по Центральной Азии входит противодействие активности КНР и сохраняющемуся влиянию России в регионе, обеспечение региональной изоляции Ирана. Об этом же говорил и Азиз Арианфар, отмечая, что стратегии США не трансформируются, меняется только тактика. Сейчас американцы пытаются осуществлять дистанционное управление ситуацией в Афганистане с целью создания или сохранения в центре Евразии и пространства ШОС очага напряженности. Суть этого проекта – экспорт дестабилизации из Афганистана, для чего существуют огромные возможности: наркотрафик, рост религиозного экстремизма и терроризма и т.д.
Гибриды и оси «новой холодной войны»
Азиз Арианфар напоминает о тезисах Збигнева Бжезинского в его знаменитой «Великой шахматной доске» – распад СССР позволил Западу занять образовавшийся здесь вакуум и не допустить появления другой силы на этом пространстве. Однако ШОС содержит в себе потенциал бывшего «Варшавского договора» как структуры коллективной безопасности, конкурентной по отношению к Западу в целом и к НАТО в частности.
Азиз Арианфар считает, что в рамках долгосрочной работы США на азиатском направлении через ось Вашингтон-Лондон-Тель-Авив-Доха-Исламабад последние 20 лет заметно стремление присоединить туда и Кабул, и столицы стран Центральной Азии. Последнее отражает известную концепцию «Большой Центральной Азии» профессора Фредерика Старра.
За конуренцией осей очевидна борьба разных проектов (геополитической конфигурации Большой Евразии), эта «Большая игра» только меняет свою форму, но никак не содержание.
Об использовании Европы и стран других регионов в холодной войне против России и Китая при Байдене говорит и Юрий Тавровский. Когда-то Трамп собирался противостоять Москве и Пекину «с опорой на собственные силы», выходил из Транстихоокеанского партнерства (ТТП), говорил о ненужности НАТО. Теперь идет активизация блока НАТО на Западе, а на Востоке – структуры «четырехстороннего диалога по безопасности» (Quadrilateral Security Dialogue), стремление перетащить Индию в состав антикитайской военно-политической связки. Об этом же говорит создание AUKUS – трехстороннего оборонного альянса США, Великобритании и Австралии.
С уходом из Афганистана США утратили возможности ведения технической разведки на территориях сопредельных стран Центральной Азии, Ирана, Пакистана. По словам Бахтиёра Эргашева, исходя из этого, США могут продолжить активную военно-дипломатическую деятельность по обустройству на территории одной из стран Центральной Азии, а также Пакистана, новых объектов. Это позволит американцам вести легальную техническую разведку в направлении Афганистана и прилегающих регионов. В частности, в переговорах с Узбекистаном предлагается обойти законодательный запрет на размещение военных баз иностранных государств на территории РУз – создать т.н. «контртеррористические центры». Схожая работа ведется и будет вестись и в отношении других стран региона: Туркменистана, Пакистана и Таджикистана.
Впрочем, новые региональные рефлексии США не обязательно будут лежать в военной плоскости, как считает Станислав Притчин . Например, для торможения евразийской интеграции та же Южная Корея – достаточно серьезный инструмент. Это можно увидеть на примере Монголии. Так, Монголия достаточно быстро подписала два соглашения о зонах свободной торговли с Южной Кореей и Японией, что осложнило подписание такого же соглашения с ЕАЭС.
Буквально в последнее время та же ситуация экстраполируется на Узбекистан. С одной стороны, Республика вовлекается в сотрудничество с ЕАЭС, а с другой – работает над аналогичным соглашением о ЗСТ с той же Южной Кореей.
Периферия или центр «Большой игры»
Относительно места Центральной Азии в контексте мировой политики особое мнение высказал Рустам Бурнашев . По его мнению, факторы устойчивости и стабильности определяются положением стран в пространстве мировой политики. Рассматриваемая ситуация – достаточно периферийная, т.к. страны Центральной Азии мало для кого интересны, поэтому какого-то серьезного воздействия извне ожидать не стоит. Все вызовы и риски в регионе – внутренние, потому в какой-то степени контролируемы, и с ними страны Центральной Азии умеют справляться. Периферийное положение, отсутствие серьезного внешнего влияния – все это позволяет предполагать какую-то стабильность ситуации.
Андрей Грозин убежден в том, что регион Центральной Азии, находясь на южном фланге постсоветского пространства, является одним из значимых элементов континентальной стабильности и безопасности. Лишь на фоне пандемии коронавируса классические угрозы безопасности странам Центральной Азии летом 2021 года временно оказались на периферии внимания. Эти угрозы будут возрастать.
Внешние факторы, включая конкуренцию внерегиональных акторов и нестабильность в Афганистане, накладываются на внутренние источники напряженности и конфликтогенность в каждой из стран региона.
Взаимодействие специальных служб и других структур, защищающих государственную безопасность стран Центральной Азии и России, существует, но нуждается в модернизации. Что же касается военно-политической обстановки в самом Афганистане, то она, по мнению Андрея Грозина, имеет ярко выраженную тенденцию к ухудшению. При этом перспективы администрации США выработать сколько-нибудь позитивную стратегию по афганской проблематике после взятия власти «Талибаном*» выглядят, мягко говоря, сомнительно.
Угрозы и инструменты
По мнению Александра Князева, можно ожидать активизации (провоцирования) различных национализмов и сепаратизмов от существующих в странах Центральной Азии меньшинств. Пристрастие американских и британских геополитиков к проектированию новой политической географии известно достаточно широко. В качестве примера можно обратить внимание на недавнюю нестабильность в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана (ГБАО РТ). Эти события никаким образом прямо не связаны с ситуацией в соседнем Афганистане, однако, учитывая существующие сепаратистские настроения в элитных кругах исмаилитского сообщества в афганском Бадахшане, конфликт между исмаилитской общиной ГБАО РТ и правительством Таджикистана может иметь негативные долгосрочные последствия. Среди самого населения ГБАО РТ такие настроения пока не фиксируются, но в случае отсутствия адекватной рефлексии со стороны власти, нельзя исключать их появления и роста. Как и возникновения подобных проблемных (и в перспективе конфликтных) зон и в других странах региона.
Среди других инструментов американской региональной политики были названы такие, как:
– сохранение и поддержание существующих конфликтных зон, активизация новых;
– политико-идеологическое поощрение малореальных проектов развития (инфраструктурных), направленных на страны Южной Азии;
– содействие большему вовлечению стран Центральной Азии в афганскую ситуацию;
– влияние на внутристрановые ситуации с целью ослабления существующих политических режимов;
– сохранение нестабильности в самом Афганистане с использованием разнообразных прокси-ресурсов, включая все без исключения, существующие сейчас преимущественно из Турции или ОАЭ, США или европейских стран, антиталибские силы.
Среди наиболее очевидных угроз и рисков для стран-соседей Афганистана, создаваемых американской региональной стратегией, Бахтиёр Эргашев называет:
– Ухудшение отношений с правительством «Талибана*» для тех стран, которые пойдут на сотрудничество с США в вопросе размещения на своей территории военных и разведывательных объектов США;
– Связанные с этим возможности перенаправления «Талибаном*» на эти страны усилий международных террористических организаций, действующих в Афганистане («ИГИЛ – Вилаят Хорасан*», «Ансаруллах*», «Катиба Таухид валь-Джихад*», «Аль-Каида*» и др.).
Однако наиболее вероятным сценарием для эксперта представляется размещение таких объектов в Пакистане, а не в странах Центральной Азии. В том числе из-за конструктивной роли, которую играют в регионе Россия и Китай.
* - запрещенная в России террористическая организация
ИАЦ МГУ. 26.12.2021
