Эксперты предупредили о затяжном влиянии пандемии на экономику России

Инна Деготькова, Иван Ткачев

Серьезный риск для экономики России — низкие темпы вакцинации, а рост заболеваемости COVID-19 даже среди привитых означает, что пандемия будет влиять на экономику еще долго, считают экономисты, выступавшие на конференции S&P.

Один из главных рисков для экономики России и развивающихся стран в целом — недостаточные темпы вакцинации от COVID-19, считает ведущий экономист по развивающимся рынкам макрорегиона EMEA (Европа, Ближний Восток, Африка) рейтингового агентства S&P Global Ratings Татьяна Лысенко. Такое мнение она высказала на ежегодной конференции S&P (РБК следил за ходом мероприятия).

Как следует из отчета S&P, подготовленного к форуму, на начало ноября 2021 года в России было вакцинировано лишь 33% населения. «Это скорее обусловлено нежеланием населения делать прививку, несмотря на доступность вакцин российского производства», — отмечается в материале.

Согласно данным оперативного штаба правительства по борьбе с коронавирусом на 18 ноября, полностью вакцинировано (первичная и повторная прививка) почти 58 млн россиян, что составляет 39,7% всего населения. Уровень коллективного иммунитета оценивается властями в 49%, тогда как для стабилизации ситуации с коронавирусом в идеале требуется 90–95%, заявляла 10 ноября вице-премьер Татьяна Голикова. Правительство внесло в Госдуму в конце прошлой недели два законопроекта об обязательном введении QR-кодов (выдаются вакцинированным и переболевшим) в кафе и магазинах, а также на междугородном транспорте, что может стать одним из стимулов для населения делать прививки.

Главный экономист Sber CIB Антон Струченевский считает, что одним из рисков может быть то, что концепт коллективного иммунитета будет поставлен под сомнение, если привитые будут чаще болеть коронавирусом. Поэтому повышение темпов вакцинации — не панацея, считает он. Как отметил Струченевский, рост числа заражений коронавирусом среди вакцинированных говорит о том, что пандемия с человечеством не на один и не на два года.

S&P прогнозирует рост российской экономики по итогам 2021 года на уровне 4% (для сравнения: прогноз Минэкономразвития — 4,2%), однако в 2022 году темпы замедлятся до 2,6%, после чего и вовсе приблизятся к долгосрочному трендовому уровню около 2%, следует из отчета агентства. Показатель ВВП на душу населения стабилизируется в пределах $11–12 тыс., что по-прежнему ниже уровня 2012 года. Недостаточность экономического роста в долгосрочной перспективе S&P объясняет неблагоприятными демографическими тенденциями (в том числе сокращением рабочей силы) и структурными слабостями российской экономики и в целом политэкономической системы, такими как доминирующая роль менее эффективного госсектора, низкая конкуренция и институциональные изъяны (невысокий уровень независимости судебной системы, избирательное применение закона).

Инфляционный риск

Несмотря на повышенные инфляционные ожидания по всему миру, S&P прогнозирует стабилизацию глобальной инфляции в следующем году. По оценке Лысенко, в России достигнутые 8% инфляции в годовом выражении — это пик. Ранее Росстат сообщил, что инфляция по итогам октября составила 8,13% в годовом выражении.

Минэкономразвития ожидает на конец года рост потребительских цен на уровне 7,4%. Свой прогноз инфляции на 2021 год ведомство повысило месяц назад с сентябрьских 5,8%.

Пандемия как проинфляционный фактор несет в себе глобальные риски ужесточения денежно-кредитной политики, полагает Лысенко. Первое повышение ставки Федеральной резервной системы США произойдет в сентябре следующего года, прогнозирует она. С марта 2020 года американский регулятор держит ставку практически на нулевом уровне. Российский ЦБ, проводивший мягкую контрциклическую политику в прошлом году, с марта этого года перешел к ее ужесточению на фоне разгона инфляции и уже поднял ключевую ставку с 4,25 до 7,5%, не исключив, что это не предел.

Инфляцию в России подстегивает рост потребительского кредитования и, как следствие, внутреннего спроса, указал Струченевский. В базовом сценарии он тоже ожидает стабилизации роста цен в следующем году. «По итогам этого года инфляция в России составит 7,5–8%. На следующий год усилия ЦБ [по повышению ключевой ставки. — РБК] помогут сбить внутренний спрос, однако остаются риски повышения глобальных цен, из-за чего может возникнуть перехлест. Инфляция может в итоге остаться выше, чем таргетирует ЦБ [4%]», — предупреждает эксперт.

В 2022 и 2023 годах Минэкономразвития ожидает инфляцию на уровне таргета Банка России.

Риски энергоперехода

Экономисты, выступавшие на конференции S&P, солидарны в том, что риски для мировой экономики несет также климатическая повестка. Обещания углеродной нейтральности в течение нескольких десятилетий охватывают страны, на долю которых приходится 90% текущих выбросов парниковых газов, отметила старший директор направления «рейтинги инфраструктуры» S&P Global Ratings Елена Ананькина.

Договоренности о борьбе с глобальным потеплением и сокращении выбросов государства обновили по итогам недавнего климатического саммита ООН в Глазго. Однако наблюдатели отметили, что результаты двухнедельного форума скорее разочаровали — заключенных договоренностей не хватит, чтобы ограничить рост среднемировой температуры уровнем в 1,5 градуса Цельсия относительно XIX века, к чему призывает Парижское соглашение по климату 2016 года.

Россия рассчитывает стать углеродно нейтральной к 2060 году, следует из утвержденной правительством стратегии низкоуглеродного развития. Однако пока не очень понятно, какие действия будут осуществляться для достижения этой цели, указывает Струченевский. Кроме того, российские власти делают большую ставку на лесопоглощение, то есть на меры, компенсирующие парниковые выбросы, а не на сокращающие их напрямую.

Проинфляционные риски в декарбонизации видит российский Центробанк, заявил на конференции директор департамента денежно-кредитной политики ЦБ Кирилл Тремасов. По его выражению, регулятор «находится в начале оценки пути энергоперехода». Так, в сентябре ЦБ впервые оценил климатическое измерение денежно-кредитной политики, указав, например, на феномен «зеленой инфляции», когда вследствие активных разработок в области декарбонизации существенно растет спрос на медь, алюминий, литий и т.д.

«Пока нет четких параметров трансформации экономики, согласованных в различных странах. Более того, как мы видим в этом году по истории с угольной энергетикой, здесь могут быть и откаты в планах по энергопереходу», — сказал Тремасов. Беспрецедентный взлет рыночных цен на природный газ в Европе и Азии в этом году привел к тому, что некоторые страны нарастили угольную энергогенерацию, которая приводит к бóльшим выбросам СО2, чем газовое топливо.

Кроме того, в итоговом пакте климатической конференции в Глазго страны смогли согласовать лишь формулировку о «постепенном сокращении» использования угля вместо «постепенного прекращения», за периметр соглашения также был выведен уголь, сжигание которого сопровождается использованием современных технологий, улавливающих углекислый газ. Не сложилось глобального консенсуса и по сокращению выбросов метана, который считается одним из вреднейших источников парниковых газов. Ключевые эмитенты метана — Китай и Россия — к соглашению не присоединились.

РБК. 19.11.2021