Китай стремится в Транстихоокеанское партнерство
Алексей Портанский, профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, ведущий научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН
Министерство торговли Китая месяц назад сообщило о направлении заявки на присоединение к Всеобъемлющему и прогрессивному соглашению для Транстихоокеанского партнерства (СРТРР). Это произошло на следующий день после объявления Австралией, Великобританией и США о создании пакта безопасности AUKUS, что вызвало негативную реакцию в Пекине. Как следствие, у многих возникло ощущение, что инициатива Поднебесной так или иначе связана с появлением в регионе явно недружественного ей силового блока. Но это не совсем так: китайское руководство проводило консультации со странами – участницами СРТРР о возможном присоединении по меньшей мере в течение последнего года.
В действительности же Пекин проявил стремление к участию в Транстихоокеанском партнерстве (ТРР), предшественнике СРТРР, еще в середине 2010-х. Напомним, что ТРР было согласовано государствами региона 5 октября 2015 года, что было воспринято в профессиональных кругах как реальное достижение американской торговой дипломатии, сумевшей в относительно короткие сроки убедить государства с различным уровнем развития войти в новый альянс. Соглашение о ТРР подписали 4 февраля 2016 года в Окленде (Новая Зеландия) 12 государств: Австралия, Бруней, Новая Зеландия, Вьетнам, Сингапур, США, Канада, Чили, Япония, Мексика, Малайзия, Перу, и еще несколько государств региона заявили о желании присоединиться к нему.
Потенциал ТРР выглядел внушительно: на страны-участницы должно было приходиться около 40% мирового ВВП и 30% глобальной торговли. Соглашение о партнерстве предполагало впечатляющий список мер по снятию торговых барьеров. Оговаривались правила практически для всех аспектов – от трансграничных потоков информации до того, как государственные предприятия должны конкурировать на международном уровне. Подлежали отмене импортные пошлины более чем на 18 тыс. товаров, предполагалась унификация санитарных и фитосанитарных мер, либерализация правительственных закупок, более жесткие по сравнению с Всемирной торговой организацией (ВТО) правила в сферах защиты прав интеллектуальной собственности и конкурентной политики.
Реализация ТРР стала одним из основных пунктов в повестке второго срока президента Барака Обамы. При этом Вашингтон открыто указывал на свою лидирующую роль в проекте и на одну из важнейших его целей – сдерживание Китая. 2 мая 2016 года Обама выступил в Washington Post с программной статьей, посвященной ТРР. Мир изменился, подчеркивал автор, вместе с ним меняются правила, и их должны писать Соединенные Штаты, а не такие страны, как Китай. Другие страны должны играть по правилам, которые устанавливает Америка, а не наоборот. Примечательно, что это было уже не первое заявление Обамы на сей счет, – аналогичное высказывание он сделал весной 2015 года.
Администрация Обамы придавала без преувеличения исключительно важное значение сдерживанию Китая. Не только ТРР, но и другое масштабное соглашение, которое активно продвигалось Вашингтоном в то время – Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (TTIP) между США и ЕС, – также замышлялось с целью противостояния КНР.
Обама приложил немало усилий, чтобы убедить Конгресс ратифицировать документ в сжатые сроки. Но сделать это в рамках своего президентского мандата ему не удалось. Следующий хозяин Белого дома Дональд Трамп повернул на 180 градусов: в конце января 2017-го он вывел США из ТРР своим президентским указом. Это явилось серьезным ударом по партнерству. Тем не менее оставшиеся 11 стран смогли в конечном счете договориться о сохранении сотрудничества без США, и в начале марта 2018 года в Сантъяго было подписано соглашение с новым названием, СРТРР, которое в конце того же года вступило в силу.
Разумеется, потенциал обновленного партнерства не мог не снизиться по сравнению с ТРР, однако передовой характер самого торгового соглашения в основных чертах удалось сохранить. Поэтому интерес других стран к присоединению к нему не снизился. Ярким подтверждением тому послужила заявка Великобритании на присоединение к СРТРР, поданная в феврале 2021 года. Лондону удалось провести продуктивные предварительные консультации с отдельными членами CPTPP, кроме того, с рядом стран партнерства у него заключены двусторонние торговые соглашения столь же высокого стандарта, что и СРТРР. Поэтому переговоры о присоединении начались довольно скоро – в августе 2021 года. Очевидно, что присоединение Британии к партнерству способно усилить его во всех отношениях.
У Пекина ситуация заметно другая. Заявка Китая явно содержит риск разногласий между членами CPTPP. Доброжелательное и гибкое отношение к намерению Китая продемонстрировали Малайзия и Сингапур. А вот рассчитывать на благосклонность Австралии, Канады, Японии, Новой Зеландии, Мексики гораздо сложнее. У Японии не решен спор с Китаем относительно принадлежности островов в Восточно-Китайском море. Отношения Австралии с Китаем следует расценивать как напряженные. У Канады и Мексики скорее всего возникнут свои специфические озабоченности в отношении заявки Пекина, связанные с недавно вступившим в силу соглашением USMCA, заменившем прежнее NAFTA. Дело в том, что под давлением президента Трампа в этот документ были введены определенные антикитайские положения, и в соответствии с ними Оттава и Мехико будут вынуждены заблаговременно уведомлять Вашингтон о переговорах с «нерыночной экономикой», то есть с Китаем.
Почти каждая из этих пяти стран способна поставить перед Пекином целый ряд вопросов о субсидировании госпредприятий, соблюдении трудовых стандартов и экологических норм, свободе движения данных через границы, а также касающихся доказательств соблюдения Пекином взятых обязательств в ВТО и т.п. Именно с подобным заявлением выступил на минувшей неделе в парламенте премьер-министр Японии Фумио Кисида, усомнившись в соответствии Китая высоким стандартам СРТРР и подчеркнув, что смысл партнерства в том, «чтобы распространять в мире высокие стандарты, сбалансированные правила новой эпохи».
Что касается отношения Вашингтона к ситуации вокруг стремления Пекина занять место в партнерстве, то оно пока выглядит как сдержанно-негативное. Во второй половине сентября пресс-секретарь Белого дома Джен Псаки дала понять, что решение по заявке Китая принадлежит членам CPTPP, но напомнила о принудительной и распространенной практике нерыночной экономики в этой стране.
Как в итоге предпочтут действовать члены СРТРР в отношении китайской заявки? С одной стороны, для большинства из них Китай является крупнейшим торговым партнером, важнейшим партнером по цепочкам поставок и основным объектом инвестиций. Он представляет собой большой и растущий рынок, который может способствовать восстановлению их экономик после пандемии. Но с другой стороны, у ряда влиятельных государств партнерства может возникнуть перечень возражений против заявки Пекина. От Поднебесной могут потребовать детальных разъяснений, как она будет соблюдать правила CPTPP, по главам изложить конкретные шаги и сроки, которые она готова предпринять для приведения своего торгового режима в соответствие. Подобный «допрос с пристрастием» вполне может привести к отказу, который, впрочем, будет иметь мягкую «дипломатическую» упаковку. Решение о возможности начала процесса присоединения экономики-кандидата принимается в СРТРР путем консенсуса.
Позиция и действия Пекина понятны – они четко направлены на укрепление лидерства в АТР. А вот позиция Вашингтона пока остается непроясненной. В апреле 2018 года, то есть примерно через 15 месяцев после выхода США из ТРР, на совещании Трампа с узким кругом приближенных сотрудников одним из участников была высказана мысль о том, что противостоять Китаю в регионе все-таки было бы логичнее, находясь внутри партнерства. В ответ бывший президент сказал, что он не против, но возвращение должно быть на американских условиях. Сейчас в Белом доме находится команда Джозефа Байдена, который, будучи вице-президентом при Обаме, проводил политику, как раз предполагавшую безусловное участие США в ТРР. Казалось бы, теперь все должно вернуться на круги своя. Однако этого почему-то не происходит. Самое распространенное объяснение: администрация Байдена слишком занята внутренними проблемами.
Теоретически США способны в любой момент выступить с масштабной инициативой, резко активизировав свое участие в АТР, однако время уходит. Не факт, что после присоединения Британии к СРТРР задача возвращения США в партнерство станет проще: Лондон может припомнить Вашингтону застопорившиеся по вине последнего, с точки зрения правительства Бориса Джонсона, переговоры о двустороннем соглашении о зоне свободной торговли, в котором Британия нуждается после брекзита. Если же представить, что Китай окажется внутри СРТРР, то вопрос возвращения США в партнерство, видимо, вообще перестанет быть актуальным. Тем не менее соперничество в АТР между двумя сверхдержавами никуда не уйдет.
С учетом всего комплекса обстоятельств, связанных с заявкой Китая в СРТРР, можно согласиться с аналитиками, расценивающими шансы Пекина на успех сдержанно. Однако независимо от успеха заявка Китая подчеркивает растущее экономическое влияние страны в АТР, в то время как администрация Байдена явно запаздывает с формулированием своей торговой политики в отношении Китая, предпочитая сосредоточиваться на вопросах обороны в регионе. Тем самым вольно или невольно Вашингтон на данный момент уступает экономическую интеграционную инициативу в АТР Пекину.
НГ-Дипкурьер. 17.10.2021
