Корейская проблема в треугольнике США — Китай — Россия

Георгий Булычев, эксперт Российского национального комитета Азиатско-тихоокеанского совета по сотрудничеству в безопасности (АТССБ/CSCAP)

Наследие «холодной войны»

27 июля 2021 г. отмечается очередная печальная годовщина — 68 лет прекращения боевых действий в Корее. Напомним, что формально война так и не была окончена, подписано лишь Соглашение о перемирии. Подписи поставили представители Китая («добровольцев»), КНДР и США (от имени «войск ООН»), тогда как Республика Корея подписывать документ отказалась.

С самого начала в этой горячей точке столкнулись интересы наиболее влиятельных после окончания Второй мировой войны держав — США, СССР, и незадолго до того возникшей, но уже обретшей свою правосубъектность Китайской Народной Республики. Корейская война стала одним из первых шокирующих драматических эпизодов развернувшейся «холодной войны». А США впервые выступили прямой стороной конфликта с «коммунистическим миром». СССР остался за кулисами — правда, советские летчики непосредственно сражались с американцами. Но на грани поражения КНДР в войну вынужден был самым непосредственным образом вмешаться Китай, пославший почти миллионный корпус «добровольцев», которые и решили исход конфликта. СССР такому вовлечению Китая в «общее дело» был рад — есть предположения, что это именно по хитрому замыслу Сталина, который хотел исключить возможность американо-китайского сближения, Китай стал ударной силой «социалистической системы» в этой войне. Так внутринациональный по сути конфликт приобрел геополитическое измерение. Следствием этой трагедии явился не только раскол единой страны на два враждебных государства под патронажем противоборствующих сверхдержав, но и долгосрочная напряженность в Северо-Восточной Азии, закрепившая конфронтационный баланс сил.

Динамическое равновесие в «треугольнике» на протяжении всего последующего периода холодной войны и стало гарантией самого существования двух корейских государств и относительной стабильности на полуострове. Нарушение этого баланса сил в результате распада СССР подтолкнуло КНДР, напуганную утерей главного союзника, к созданию собственного ядерного «стратегического уравнителя». И все же, несмотря на возросшую способность КНДР самостоятельно обеспечивать свою безопасность, общая диспозиция в геополитическом треугольнике и сегодня изменилась мало, хотя, конечно, соотношение сил претерпело значительные изменения в результате роста мощи Китая на фоне ослабления роли России в связи с распадом СССР.

Сегодня Корейский полуостров остается одной из потенциальных зон конфликта, причем в отличие от других региональных конфликтов здесь налицо геополитическое измерение.

В случае нестабильности в КНДР (скажем, из-за экономического или политического кризиса, волнений, инициированной извне «цветной революции») в конфликт сразу же окажутся непосредственно втянуты США, группировка войск которых расквартирована в Южной Корее. Вашингтон в рамках новой стратегии в регионе, названным им «Индо-Тихоокеанским», формирует по сути антикитайской блок на основе «алмаза демократий» — QUAD, куда активно тянут и Южную Корею

Кризис в КНДР привел бы не к «смене режима», а исчезновению КНДР как государства — Северная Корея немедленно будет поглощена Югом. В таком случае геополитические последствия выдвижение военного потенциала США к китайским границам трудно переоценить.

Конечно, Китай, на границе которого происходил бы конфликт, не сможет остаться в стороне. Утрата КНДР суверенитета нанесла бы чувствительный удар по продвигаемым КНР и Россией концепциям многополярного, основанного на уважении суверенитета и международном праве «Вестфальского» мира. Для Китая это к тому же стало бы неприятным свидетельством ограниченности его возможностей, «потерей лица» в международном масштабе.

Вероятно, нельзя исключить и сценарий, когда в случае кризиса Китай возьмет Северную Корею (или ее часть) под свое «покровительство». Это вызвало бы крайне болезненную реакцию США и в целом Запада, многих азиатских стран — привело бы к смене глобального политического уравнения, в котором Китаю была бы назначена роль главного «злодея».

В Восточной Азии в обоих случаях возник бы долговременный очаг военно-политической конфронтации и ситуация гонки вооружений.

Неудивительно, что всеми вовлеченными великими державами корейский вопрос ныне воспринимается в контексте более широкой геополитической мозаики. При этом значение этого фрагмента мозаики все более возрастает, благодаря усиливающейся биполярной конфронтации США и КНР. Россия здесь выступает скорее в качестве «группы поддержки», и пока не стремится чрезмерно расходовать своей внешнеполитический ресурс на этом направлении с учетом собственной оценки перспектив развития ситуации.

Позиции великих держав

В США в последние годы независимо от смены администраций, особенно после фактического приобретения КНДР ядерного статуса, позиция по корейской проблеме определяется как часть стратегии на китайском направлении. Ранее Вашингтон пытался привлечь Пекин к давлению на КНДР, а когда это предсказуемо не получилось, стал использовать корейскую карту против Китая.

Такие «метания», в частности, были характерны для администрации Д.Трампа. Будучи в плену завышенных представлений о степени влияния Пекина на Пхеньян, Трамп поначалу пытался добиться от Китая участия в его кампании «максимального давления», зачастую не выбирая средств воздействия на Китай. Позднее, как известно, он перешел к саммитовой дипломатии и добился прекращения КНДР ядерных испытаний, запусков межконтинентальных баллистических ракет и других нажимных провокационных действий. Такая политика встречала понимание и поддержку со стороны Китая и России. Однако правящий истеблишмент США (deep state) такую политику сорвал.

Администрация Байдена более трезво оценивает ситуацию. По словам споуксмена Президента Дж.Псаки, линия Белого дома, разработанная в результате продолжавшейся несколько месяцев работы по «обзору» политики в Корее, предусматривает «выверенный («калиброванный») практический подход, который открыт для дипломатии с Северной Кореей», и направлен на «достижение "практического прогресса", который повышает безопасность Соединенных Штатов и их союзников». Сделаны символические жесты в виде подтверждения США приверженности Сингапурской декларации и Пханмунджомской декларации Севера и Юга, назначения спецпредставителя по корейской проблеме. В Вашингтоне утверждают, что такая политика реалистична и является равноудаленной как от попытки заключения «большой сделки» Трампа, так и «стратегического терпения» (игнорирования и сдерживания ) президента Обамы.

На деле, однако, пока стратегия Байдена больше похожа на «стратегическое терпение 2.0», так как Вашингтон значимых уступок предложить не готов, а КНДР на заходы американцев не откликается. По оценкам влиятельных южнокорейских политологов, разрекламированная линия не произвела особого впечатления на Пхеньян — он требует прекращения «политики враждебности», которая угрожает самому существованию страны.

Что касается Китая, неплохая команда специалистов по корейской проблеме в администрации Байдена понимает, что Китай ни в коем случае не «сдаст» КНДР, поскольку она остается «буфером» между его северо-востоком и азиатской группировкой войск США, и утрата даже столь одиозного клиента стала бы неприемлемым геополитическим ущербом для Пекина. Поэтому диалог с Пекином по корейской теме представляет для Вашингтона интерес, и попытки его форсировать уже осуществляются. Однако расчет на то, что такой диалог принесет американцам нужные им результаты, иллюзорны. Китай сейчас откровенно сопротивляется попыткам США оказывать давление на КНДР и не желает усердствовать в соблюдении санкций против Пхеньяна.

Для Китая корейское направление остается одним из природных в военно-политической сфере. Китай озабочен ракетно-ядерными амбициями Пхеньяна и проблемой распространения ядерного оружия. Его появление в КНДР ставит под удар позиции самого Китая в мировом ядерном рейтинге и подрывает его глобальные позиции, служит предлогом для наращивания военного кулака США вблизи его границ. В этом позиции Китая и России близки.

Однако КНР выступает и против попыток изолировать и подорвать КНДР. Несмотря на разновекторность социально-политического развития, Китай не может откровенно отвергнуть или критиковать политический режим в КНДР и идеологию чучхе с «опорой на собственные силы». После охлаждения в отношениях в начале эры Си Цзиньпина и Ким Чен Ына, диалог на высшем уровне с 2018 г. возобновился и играет важную роль в координации позиций двух стран. У Китая — определенная сдерживающая роль, так как к советам Пекина в Пхеньяне прислушиваются. Там понимают, что КНР в неменьшей степени заинтересована в сохранении стабильности северокорейского государства и будет активно противодействовать внешним попыткам его подрыва. Китай также негласно оказывает заметную экономическую помощь КНДР, закрывает глаза на нелегальные экспортно-импортные операции Пхеньяна через его территорию и даже направленные на извлечение выгоды финансовые и кибероперации, часто незаконные.

Китайские дипломатические концепции предлагают мирное дипломатическое урегулирование корейской проблемы по двум трекам — ядерное разоружение и обеспечение гарантий безопасности КНДР. Министр иностранных дел Китая Ван И недавно подчеркнул необходимость «диалога и мирного урегулирования» и «поэтапных и синхронизированных действий» для решения проблемы денуклеаризации, заявив при этом, что США «необходимо пересмотреть свои непрекращающиеся военные угрозы и давление на КНДР на протяжении десятилетий». «Учитывая меры, которые КНДР приняла в направлении денуклеаризации и смягчения ситуации, США должны проявить свою искренность и дать ответ» — сказал он.

Китай не против диалога с США по этой теме, но вряд ли питает большие надежды на то, что ему удастся убедить Вашингтон встать на позиции реализма и заставить принять «стратегическое решение» — признать КНДР и учесть ее озабоченности, закрыв глаза на несовместимую с американской идеологией парадигму режима.

Конфронтационная стабильность и приоритеты России

После провала американо-северокорейского саммита в Ханое в феврале 2019 г. ситуация в корейском урегулировании оказалась в тупике, но уже не воспринимается, как критическая, и перестала вызывать острую международную озабоченность, вновь перейдя в категорию хронических неизлечимых проблем мировой политики. Такая ситуация, несмотря на риторику, в целом, в разной степени устраивает великие державы.

Напомним, что лидер КНДР Ким Чен Ын после первой встречи с Трампом в Сингапуре в июне 2020 г. считал, что сможет добиться исторического прорыва в получении признания со стороны США, отдавая, впрочем, себе отчет в том, что смена власти в США может свести этот успех на нет. Автор считает правомерными догадки о том, что Ким надеялся договориться американцами о примирении по «вьетнамской модели». Это предполагало бы сближение КНДР с США при получении гарантий «отказа от враждебной политики» в обмен на дистанцирование от КНР. Естественно, что исторически и политически обусловленная зависимость от Пекина тяготит северокорейских руководителей. На мой взгляд, хрустальная мечта северокорейцев — найти баланс между Пекином и Вашингтоном, чтобы быть нужным в качестве «плацдарма» обоим и на этой основе «сосать двух маток», извлекать политические и экономические дивиденды от обоих противников. Подобно тому, как КНДР успешно применяла такую модель в период советско-китайского противостояния. Понятно, что Китай внимательно отслеживает такого рода замыслы.

В отличие от Вьетнама, однако, помешала ядерная проблема. По не связанным с корейской и даже региональной ситуацией причинам США, во избежание подрыва свих доминирующих позиций в глобальном балансе ядерного устрашения, необходимо исключить появление новых ядерных «игроков», тем более таких одиозных, как КНДР. Такую позицию разделяет и Китай, и Россия.

В Ханое Ким предложил поэтапный подход — для начала закрыть ключевой ядерный комплекс в Нёнбене и попросил смягчения санкций, однако консервативный американский истеблишмент во главе с Дж.Болтоном сорвал сделку. После этого Ким разочаровался в дипломатии, прекратил контакты с американцами. Его повестка в отношении США — прекращение совместных учений войск США и РК, неразмещение стратегического оружия на Корейском полуострове, подписание декларации о прекращении войны и создание мирного режима на Корейском полуострове, нормализации отношений, а для начала — смягчения санкций для обеспечения «права на развитие. Понимая, что Вашингтон к этому не готов, Пхеньян решил отказаться от контактов, ожидая, пока американский правящий класс «созреет».

Очевидно, реализация такого замысла способствовала бы повышению для США значимости КНДР — то есть, восприятию ее как угрозы. С учетом того, что военный путь решения не приемлем из-за ядерного потенциала КНДР, США, мол, придется найти формулу сосуществования. Такие планы, однако, встретили бы резкий протест Китая. Соблазн возвратиться к военным провокациям велик, но пока что Кима устраивает нынешнее положение. Это отвечает и интересам и Китая, и России.

В США фактически утеряли надежду на денуклеаризацию КНДР, то есть отказ от ядерного оружия. Следующим шагом может стать контроль за вооружениями, недопущение разрастания ракетно-ядерного потенциала КНДР.

Вероятный ответ — возможная инициатива организации переговорного процесса по ограничению и сокращению стратегических вооружений на Корейском полуострове. Такие идеи уже бродят в Вашингтоне. Россия в этих условия могла бы взять на себя роль организатора такого переговорного процесса между КНДР и США с участием также Москвы и Пекина. Это открывает поле взаимодействия с США, так как наши две страны — единственные, которые имеют опыт подобного дипломатического процесса (СНВ). Очевидно, должен быть заинтересован в этом и Китай. Так, процесс можно было бы возобновить в рамках каркаса шестисторонних переговоров (замороженных в 2006 году) при том понимании, что вся шестерка целиком (с участием Южной Кореи и Японии) занималась бы проблемами создания режима региональной безопасности.

РСМД. 27.07.2021