Базы не будет? Как Россия относится к внешним военным партнерам стран Центральной Азии
Евгения Ким
США рассматривают возможность размещения выведенных из Афганистана войск в странах Центральной Азии, в частности – Узбекистане и Таджикистане. Об этом сообщила в прошедшую субботу газета The Wall Street Journal со ссылкой на источники.
В ответ на это заявление уже было обозначено, что размещение баз в Узбекистане запрещают сразу несколько внутригосударственных документов РУз, а Таджикистан тесно связан с Россией договоренностями по ОДКБ, и в целом мало сотрудничает с НАТО и США.
Обе страны сейчас в большей степени нацелены на контакт с Москвой, однако можно ли говорить, что Россия делит свою роль «приоритетного партнера» с другими внешними для региона игроками – спросили экспертов по Центральной Азии.
Андрей Казанцев, профессор факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник Ими МГИМО.
– Как Россия относится к военному сотрудничеству стран Центральной Азии с НАТО и Китаем?
– Москва очень недовольна совместными учениям с США. Причина понятна, сейчас наблюдается очередной виток противостояния между Россией и США по многим направлениям. И подобные мероприятия вызывают озабоченность российского руководства потому, что в первую очередь, это формальные союзники Москвы по ОДКБ.
Все страны региона в том или ином формате сотрудничают с США и НАТО. Самые известные площадки: Партнерство во имя мира (программа военного сотрудничества действует с 1994 года) и Совет Евро-Атлантического партнерства (площадка создана в 1997 году в качестве преемника Совета североатлантического сотрудничества).
У Казахстана есть индивидуальная программа. Россия этому не препятствовала, поскольку у страны есть более продвинутые формы взаимодействия с НАТО, в частности Совет Россия-НАТО. Он функционирует до сих пор, но уже в остаточном формате. По факту, отношения сейчас заморожены, в отличие от сотрудничества по линии Центральная Азия-НАТО.
Мотивация для наращивания объемов сотрудничества по линии США- Центральная Азия – угроза международного терроризма. Кроме того, официально, страны региона проводят многовекторную внешнюю политику в рамках которой они сотрудничают со всеми ведущими мировыми державами – Россией, США, Китаем, странами ЕС, Индией, Японией, Пакистаном и так далее.
При этом центральноазиатские элиты полагают, что если Индия и Пакистан между собой не ладят, как и связки Россия-США, Китай и США, Китай и Япония, то это проблемы только этих стран, а не стран Центральной Азии. Но этот расчет может быть ошибочным.
Что касается конкуренции в сфере военно-политического сотрудничества между Россией и Китаем в Центральной Азии, то не стоит отрицать определенное соперничество в 90-е и начале 2000-х годов. Сейчас ситуация сильно изменилась.
После подписания соглашений, в первую очередь, о сопряжении Евразийского Экономического союза и “Пояса и Пути” Москва спокойно относится к наращиванию влияния Китая в Центральной Азии. До недавнего времени было актуально разделение сфер влияния Москвы и Пекина в регионе по формуле Москва отвечает за безопасность, а Пекин за экономику.
Сейчас расклад сил постепенно меняется. В частности, в 2016 году был создан формат взаимных консультаций между КНР, Афганистаном, Таджикистаном и Пакистаном. Возможно, в будущем эта структура сможет конкурировать с ОДКБ.
До 2016 года партнерство КНР со странами Центральной Азии в сфере безопасности развивалось в рамках ШОС. Россия к этому относилась спокойно, так как тоже состоит в этом объединении. После создания антитеррористического альянса во главе с Китаем, вероятно, стоит ожидать постепенного усиления работы Пекина в этом направлении.
Москва пока не высказывает озабоченности возможным переменам по нескольким причинам. Первая – основное внимание Россия сосредоточила на западном направлении. Вторая – как я уже сказал, между ЕАЭС и ОПОП существует договор о сопряжении.
В этой связи нужно обратить внимание на развитие сотрудничества стран региона и России в рамках ОДКБ.
Теоретически, Россия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан являются союзниками, но при этом между ними сохраняются моменты несогласованности внешней политики.
Напомню, что в конфликтах на постсоветском пространстве, в которых участвовала Россия, ее позицию другие страны ОДКБ не поддержали. Возьмем ситуацию с Абхазией и Южной Осетией, независимость которых признала Россия, тогда как ни одна из стран ОДКБ не сделала то же самое. Второй момент – ситуация с Крымом и признанием его территорией России, ни одна страна ОДКБ этого не сделала.
То есть, формальные союзники России по ОДКБ по факту занимают совсем несоюзническую позицию.
Андрей Грозин, заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ.
– Как Россия относится к наращиванию сотрудничества стран Центральной Азии с Китаем?
– В России обращают внимание на то, что наши партнеры из Китая заинтересованно смотрят на перспективы оборонного партнерства со странами Центральной Азии. Формат четырехстороннего соглашения Китай - Афганистан - Таджикистан - Пакистан был создан в 2016 году, но зримых демонстраций его работы пока нет.
Очевидно, что пока он находится в спящем режиме и был инициирован Пекином «про запас». Переговоры в области военно-технического сотрудничества тоже идут, но, если оценивать их скорость без алармизма – без прорывов.
Причин неспешности вышеперечисленных процессов несколько:
Во-первых, страны ОДКБ ограничены в своем военном импорте соглашениями, лежащими в основе принципов работы этой организации. Условно, если Таджикистан или Казахстан начнут слишком увлекаться закупками военной техники и вооружения китайского производства, то они рискуют снижением закупок российской продукции по внутрироссийским ценам.
Тот же Казахстан, который сейчас является флагманом по закупкам иностранного вооружения в Центральной Азии, приобретает у Китая отдельные перспективные образцы, например, многоцелевой дальний беспилотник «Птеродактиль». Но это не критические для России объемы.
Или же закупка артиллерийского вооружения и тактических систем противовоздушной обороны китайского производства, которые осуществляют не члены ОДКБ, в частности, Туркменистан и Узбекистан.
Во-вторых, Китай, как правило, не дарит дорогие подарки, не считая бедных стран-получателей: Кыргызстана и Таджикистана. Но по этой линии военно-гуманитарного сотрудничества проходят, как правило, одежда, обувь, мебель, оргтехника, а не новая военная техника.
На сегодняшний день у Китая не намечается военно-политического участия в жизни Центральной Азии, сопоставимого с российским. В перспективе наращивание объемов сотрудничества в оборонной сфере по линии КНР – регион вполне прогнозируемо.
Причина проста: Пекин вложил большие деньги в страны Центральной Азии. Необходимо охранять эти инвестиции. Раньше Пекин передоверял эту «почетную миссию» России. Сейчас ситуация постепенно меняется.
Военно-политическое проникновение КНР в регион пройден не через создание блоков, не через военную дипломатию, не через военно-техническое сотрудничество и не через военно-учебные мероприятия. Причины я перечислил выше.
Сейчас Китай периодически проводит совместные учения с Кыргызстаном, Таджикистаном и Узбекистаном. Но пока это несопоставимо с тем, что мы наблюдали в Таджикистане в апреле этого года (учения с РФ в 2021 г.).
ИАЦ МГУ. 10.05.2021
