Восстановить баланс: почему политика Москвы в отношении Эстонии нуждается в пересмотре

Санкции и торговые войны становятся обычной практикой взаимодействия между государствами. Наиболее активно к ним прибегают США, в меньшей степени – их союзники в Европе. Россия и Китай относятся к санкциям сдержанно, поскольку видят за их избыточным использованием в дипломатии риск разрушить глобальный и региональный рынок, нанести ущерб собственным компаниям. Да и в целом российская политика, особенно в Европе, отличается тонкостью. Эксперты и читатели часто даже не подозревают, насколько тесные экономические связи Россия сохраняет с государствами, официальная риторика которых в отношении России, ее интересов и ценностей является, мягко говоря, недружественной. Один из наиболее ярких примеров – страны Восточной Европы и Балтии. Для последних антироссийская риторика в последние годы стала основным, почти единственным, содержанием внешней политики. Этим комментарием Николая Межевича, признанного российского специалиста по региону, мы начинаем серию публикаций о том, как Россия могла бы экономически наказать своих соседей, политика которых создает для этого все объективные основания.

Политические отношения между Россией и Эстонией имеют крайне сложную и долгую историю, несмотря на то что эстонскому государству с нашей точки зрения чуть больше пятидесяти лет, а с точки зрения самого эстонского государства – чуть больше ста. Географическая близость предопределила весьма тесные отношения двух народов. Сформировались стереотипы взаимного восприятия. Причем эстонские стереотипы восприятия России и народов России известны узкому кругу специалистов, они несколько отличаются от текущей пропаганды, они сложнее, интереснее. Эстонские стереотипы в отношении России передаются если не на генетическом уровне, то, по крайней мере, впитываются с молоком матери. Те люди, которые и сегодня считают необходимым развивать экономические отношения с Россией, тоже получили этот набор стереотипов, но в силу собственной неординарности смогли его преодолеть.

Эстонский народ, лишенный государственности на протяжении тысячелетий, казалось бы, должен одинаково относиться к соседям, которые так или иначе повлияли на то, почему эта государственность не случилась. Однако восприятие датско-немецкого, шведского и российского этапа собственной истории кодифицируется абсолютно по-разному. В адрес шведов можно услышать такое словосочетание, как «золотой век». Услышать же что-то хорошее в адрес Псковской феодальной республики, Московского княжества или царства, Российской империи, Советского Союза практически невозможно. Это при том, что именно Российская империя, не доверяя остзейскому рыцарству, создала условия, когда на место немецкого барона пришел эстонский земельный собственник и городской предприниматель, а затем в конце XIX века сформировалась и эстонская интеллигенция. Впрочем, это не мешает удивительным эстонским политикам позиционировать себя как элемент европейской культурной палитры на границе с «варварской Россией». При этом изоляционизм, а не ортодоксальный национализм есть системный признак «глубинного» эстонского народа. «Лучший друг эстонца – забор», а вовсе не другой эстонец – и, разумеется, не русский или немец. Европейская интеграция в Эстонии идет точно по тем же правилам, что и «интеграция» в Советском Союзе. Правила игры ЕС, в том числе в экономической сфере, принимаются, но своими правилами не становятся.

Следующий вопрос – это роль экономики в отношениях Эстонии с Российской Федерацией. С экономической и экономико-географической точки зрения между рынками товаров и услуг России и Эстонии идеальное соотношение взаимного дополнения как предпосылка для развития. В конце восьмидесятых и в начале девяностых годов это не просто признавали в Таллине, но на этом акцентировали внимание, говоря о том, что экономические отношения будут способствовать прагматизации политических контактов. Однако в дальнейшем по результатам внутренней и достаточно непубличной дискуссии было принято решение отказаться от этих связей, в том числе на том основании, что европейская интеграция обязана компенсировать экономические потери. То есть это решение на самом деле носило и носит вполне рациональный экономический характер, – разумеется, до того момента, пока Брюссель не сочтет свои обязательства слишком обременительным. В этом случае возможен быстрый кризис или плавное ухудшение показателей производства товаров и услуг.

Здесь возникает эстонская версия классической дискуссии об экономических предпосылках внешней политики государства. Анализ внешней политики США и Великобритании свидетельствует о том, что данные страны сохраняют экономические отношения с теми странами, с которыми это выгодно даже в условиях конфронтации. В этом контексте нельзя не признать, что эстонская внешняя политика очень похожа на настоящую (британскую, американскую), но не работает именно на треке экономического прагматизма. Эстонский МИД мог бы иметь смысл существования в случае какой-либо эффективной политики и соответствующего анализа на восточном направлении. Но именно этого не наблюдается. Давно, уже лет двадцать.

В Эстонии нет внешней, внешнеэкономической политики и нет национальной политики безопасности.

Еще Леннарт Мери, первый президент новой Эстонии, в 1993 году указал на то, что эстонского суверенитета образца        20–30-х годов прошлого века больше не будет. Только евро-натоинтеграция на любых условиях и любой ценой. Объективно цена оказалась не очень большой. «Не жили независимым государством – не стоит и привыкать».

Масштаб зависимости подчеркивается численностью населения. В любом округе «старой» Москвы больше населения, чем в Эстонии. Разница в том, что в Москве всегда больше людей, чем указывает статистика, а в Эстонии меньше. Экономический паспорт Эстонии – сервисная экономика. Политический паспорт Эстонии – имитационная демократия. Географический паспорт Эстонии – периферия лимитрофа. В условиях пандемии все это стало более очевидно, чем раньше.

В десятке крупнейших налогоплательщиков Эстонии четыре сети автозаправок с сопутствующими мощностями, телекоммуникационная компания Telia Eesti AS, оптовая компания Sanitex OÜ, Swedbank AS и две торговые сети Maxima Eesti OÜ и Rimi Eesti Food AS. Не только промышленность, но и инфраструктурные отрасли утратили значение.

В госбюджете Эстонии на 2021 год запланировано более 1,4 миллиарда евро прямых субсидий Европейского союза, однако весь объем европейской помощи составляет не менее 1,9 миллиарда евро, при доходах бюджета примерно в 11 миллиардов евро. В 2019 году доходная часть бюджета Берлина была примерно равна доходной части всех трех стран Прибалтики.

В 1994–2021 годах Эстонией было сделано все возможное и невозможное для сокращения экономических, политических, культурных связей. Установочные ежегодники полиции безопасности и внешней разведки Эстонии официально называют Россию агрессором и противником.

Дипломатические отношения характеризуются тем, что в рамках одной недели февраля 2021 года МИД Эстонии высылает российского дипломата и предлагает вернуться к ратификации пограничного договора. Политико-правовое оформление дискриминации нетитульного населения подошло к своему пределу. Что дальше – физическое истребление несогласных?

В этих условиях поддержание прежней модели отношений с Эстонией не представляется целесообразным. Необходимо принятие следующих мер:

• Проверка российского экспорта и ограничение последнего. В 2019 году минеральные продукты – 43,40% от всего объема экспорта России в Эстонию, продукция химической промышленности еще – 32,96% от всего объема экспорта России в Эстонию, древесина и целлюлозно-бумажные изделия – 7,75% от всего объема экспорта России в Эстонию, металлы и изделия из них – 6,80% от всего объема экспорта. Часть этого российского экспорта – в дальнейшем эстонский реэкспорт. При условии невозможности эффективного контроля следует отказаться от данных экспортных операций.
• Еще больше вопросов к импорту России из Эстонии. Его структура: машины, оборудование и транспортные средства составили 62,47% от всего объема импорта России из Эстонии, продукция химической промышленности – 17,91% от всего объема импорта России из Эстонии, продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье – 5,66% от всего объема импорта России из Эстонии. Необходимо детальное исследование деятельности всех экспортеров по всей товарной номенклатуре внешнеэкономической деятельности актуальной для Эстонии. Импортозамещение на эстонском направлении должно стать модельным для всей российской внешнеэкономической практики.
• Обсуждение вопроса о морали в политике, привело ведущих российских экспертов к пониманию того, что в современных международных отношениях морали не больше, чем красного сока в белой редьке. На эстонском направлении это более чем очевидно. В контексте морали каждый предприниматель, лоббирующий транзит через таллинский порт, должен внимательно читать знаменитую книгу Чарльза Хайэма «Торговля с врагом». Понимая при этом, что ответственность за создание угроз национальной безопасности кодифицируется не в Книжной палате, а в других российских учреждениях. Большая часть российского бизнеса давно принимает это обстоятельство во внимание. Россия, развернув строительство и реконструкцию портовых сооружений в Ленинградской области и Санкт-Петербурге еще в середине 90-х годов, успела реализовать выигрыш во времени в транзитно-транспортной инфраструктуре. Работа в этом направлении совпала с общим ростом грузооборота в Балтийском регионе, и поэтому в течение длительного времени работы хватало всем. Однако российские мощности оказались более технологически новыми, современные технологии сократили издержки, многомиллиардные инвестиции начали давать отдачу. Закрытие прибалтийского окна происходит прежде всего в силу экономических причин, хотя внешняя политика Эстонии придает этому процессу динамику.
• Следует еще раз взглянуть на программы-симулякры, подобные ППС «Россия-Эстония 2014–2020». Финансовые приобретения и политические эффекты по ним минимальны, при этом Брюссель использует их как некую «позитивную» повестку.
• Ратификация Договора между Российской Федерацией и Эстонской Республикой о российско-эстонской государственной границе в текущих условиях в большей степени соответствует интересам эстонской стороны. Риторика Таллина исключает возможность подписания договора такого ранга.
• Следует провести ревизию договорно-правовой базы российско-эстонских отношений. Все договоры и соглашения, не соответствующие критериям государственной безопасности, должны быть пересмотрены, в случае отказа эстонской стороны от пересмотра – расторгнуты. Сказанное прежде всего относится к подписанному 12 января 1991 года Договору об основах межгосударственных отношений, который эстонская сторона поставила под сомнение с момента подписания и не выполняет до настоящего времени.

Указанные меры, безусловно, носят чрезвычайный характер, соответствуя столь же чрезвычайной ситуации. Качественное изменение эстонской политики может вернуть наши отношения к взаимовыгодному характеру.

Эстония является нашим соседом, который при всех своих небольших возможностях способен создать достаточно значительные проблемы с военно-политической точки зрения. Именно поэтому отношения с Эстонией должны развиваться в том общем ключе, который можем увидеть в последних выступлениях Президента Российской Федерации и министра иностранных дел Российской Федерации. Комплекс мер, предлагаемых политическим руководством Российской Федерации в отношениях с ЕС, для начала должен распространяться не на Португалию, а именно на Эстонию. Демонстративная антироссийская политика Эстонии должна получить исчерпывающую экономическую оценку. Именно это и только это будет понятно эстонским элитам. Политические увещевания и военные демонстрации могут дать обратный эффект. «Глубинный народ» поможет.

Международный дискуссионный клуб "Валдай". 13.04.2021