Военная тревога. Что вызвало и к чему приведет обострение с Украиной

Дмитрий Тренин, директор Московского Центра Карнеги

Теперь, когда прогресса на минских переговорах ожидать не приходится, стороны будут обмениваться сообщениями с помощью определенных действий, вроде тех, что Россия предприняла сейчас на украинской границе. В таких условиях единственной гарантией мира будут прямые контакты между российским и американским военным командованием и способность правильно считывать сигналы противоположной стороны.

Войска еще не вернулись на места постоянной дислокации, но военную тревогу на российско-украинской границе уже можно считать завершенной. Собственно, война никем и не планировалась, но поводов для беспокойства было немало.

Это обострение показало Западу, насколько велика опасность прямого полномасштабного столкновения между Россией и Украиной. Перед Россией, где донбасский конфликт называют внутриукраинским, оно открыло реальную перспективу настоящей войны с крупной соседней страной. А для самой Украины такое столкновение и вовсе могло стать вопросом жизни и смерти.

Теперь, когда тревога фактически прошла, важно сделать выводы из этого опасного опыта. Для этого нужно понять мотивы участников, объяснить логику их действий и оценить последствия противостояния в кратко- и среднесрочной перспективе.

Мотивы

Семь лет спустя после Евромайдана Украина остается в сложном положении. Ее ВВП до сих пор на 20% меньше, чем был накануне событий 2014 года. В политике элиты так и не смогли добиться стабильного равновесия. В идеологическом, да и в культурном плане страна по-прежнему расколота.

Украина добилась покровительства Запада, но перспективы вступления в НАТО и тем более в ЕС остаются туманными, если не сказать неосуществимыми в обозримом будущем. Президент Владимир Зеленский и его партия «Слуга народа» растеряли былую популярность, которой пользовались в 2019 году. Пропрезидентская партия попала под мощное давление оппозиции с обеих сторон – и с русскоязычного востока страны, и с националистического запада.

Россия через семь лет после начала конфронтации с США готовится к новому витку давления со стороны Вашингтона. В списке внешнеполитических приоритетов нового президента Джо Байдена она стоит ниже, чем когда-либо со времен Франклина Рузвельта. Байден придерживается жесткой риторики и вводит новые санкции для сдерживания России – например, препятствует завершению строительства «Северного потока – 2».

Российские связи с Европой находятся в самой низкой точке за последние 30 лет. Особые отношения с Германией окончательно ушли в прошлое. Диалог с Францией, который всегда был довольно поверхностным, зашел в тупик. В то же время при Байдене США и Европа стали намного эффективнее координировать свою политику на российском направлении.

Самопровозглашенные республики Донбасса провели все эти годы в подвешенном состоянии. Они все больше отдаляются от Украины и все сильнее интегрируются с Россией. Они используют рубль как основную валюту и русский язык как государственный, а десять, а то и больше процентов из 3,6 млн их населения уже получили российское гражданство.

Однако будущее ДНР и ЛНР остается неопределенным. Москва придерживается Минских договоренностей и не хочет окончательно разрывать оставшиеся связи с Европой, поэтому не станет признавать независимость республик и тем более присоединять их к Российской Федерации. Взаимное раздражение растет у всех сторон.

Действия

Первый шаг к обострению сделал Зеленский, закрыв оппозиционные телеканалы и обвинив их владельцев в государственной измене. Это стало тяжелым ударом по русскоязычной оппозиции. Заняв явно националистическую позицию, Зеленский стал играть на политическом поле бывшего президента Петра Порошенко. Он попытался замкнуть на себя систему правосудия и сделал Совет национальной безопасности и обороны чуть ли не главным органом власти. После этого он дал понять, что уступать России не намерен.

В феврале Зеленский приказал перебросить войска (в рамках ротации) и тяжелые вооружения (для демонстрации силы) поближе к зоне конфликта в Донбассе. Он не стал заходить так далеко, как когда-то Порошенко, который в конце 2018 года отправил несколько небольших судов в Керченский пролив, но в Москве обратили внимание на действия Киева.

Тут важно, что шансов выиграть войну в Донбассе у Украины нет, но она вполне может спровоцировать Россию на мощный ответ. Это, в свою очередь, вызовет ответную реакцию западных защитников Украины и еще больше осложнит отношения Москвы с Европой.

Так или иначе, будущее «Северного потока-2» напрямую затрагивает украинские интересы. А для Киева ключевым элементом внешней политики стала роль жертвы российской агрессии и прифронтового государства, сдерживающего дальнейшее продвижение России на Запад.

На этот раз действия Киева не стали прологом к военному наступлению (Дмитрий Козак, главный российский переговорщик с Украиной, назвал их пиар-акцией), но Кремль решил воспользоваться ситуацией и поднять ставки. Учитывая конфронтацию с Вашингтоном, Москва сочла, что терять ей нечего, зато можно получить какие-то выгоды, если действовать смело и масштабно. Россия попыталась не столько испытать на прочность нового американского президента, сколько заранее предупредить его о том, каким опасным остается украинский конфликт.

В ходе контрольной проверки, по словам министра обороны Сергея Шойгу, Россия перебросила на свои западные границы две армии и три соединения военно-десантных войск. Это было сделано настолько демонстративно, чтобы на Западе увидели, что речь не обязательно идет о военных учениях. В некоторых отчетах западных наблюдателей, например, говорилось, что на границе с Украиной развертываются даже военные госпитали. Делая эти шаги, Москва преследовала несколько целей:

• остудить пыл украинских лидеров, которых в Кремле считают неопытными и безответственными («детьми со спичками», как отозвался о них Козак);
• дать понять Вашингтону, что тому стоит внимательнее присматривать за своими союзниками, чтобы чего не вышло (в этой связи часто вспоминают про Саакашвили, который в 2008 году напал на Южную Осетию, рассчитывая на американскую военную поддержку, которая так и не пришла);
• убедить Германию и Францию, что безоговорочная поддержка любых действий и заявлений Украины может дорого обойтись Европе;
• заверить жителей Донбасса, что Россия их не бросит, если Киев пойдет в наступление. В ходе кризиса Козак, по сути, повторил жесткое предупреждение президента Путина, что украинское наступление в Донбассе может означать конец украинской государственности.

Подкрепив свои доводы конкретными действиями, Россия показала, что готова обсуждать ситуацию с лидерами Германии и Франции и с военным командованием США. В этих беседах Москва отвергла европейскую критику того, что она перемещает войска по собственной территории, и провела детальное обсуждение ситуации на уровне начальника Генерального штаба Вооруженных сил РФ и председателя Объединенного комитета начальников штабов США, но лишь затем, чтобы предостеречь от возможных опасных просчетов.

Результаты

Судя по всему, в краткосрочной перспективе Зеленский получил то, чего хотел. Примерив на себя новое амплуа национал-патриота, он укрепил свои позиции внутри страны. Во внешней политике главным результатом стал первый звонок Байдена, который наконец прервал нервировавшую Киев паузу.

Свою поддержку Украине выразили НАТО в целом и отдельные союзники США, а Великобритания, теперь выступающая в новой, обособленной от ЕС роли, созвала совещание ближайших друзей Украины – США, Канады, Польши и Литвы. На этом фоне Зеленский повторил давнее требование Киева о вступлении в НАТО.

Трудно сказать, «выиграла» ли что-либо Россия. Разумеется, Москва подкрепила свои устные предупреждения внушительной демонстрацией силы. Тем не менее совсем не факт, что это заставит США тщательнее следить за своими украинскими подопечными и воздерживаться от двусмысленных заявлений, вроде тех, что дезориентировали Саакашвили в 2008 году.

Что касается Германии и Франции, которых гипотетическая война в Европе, естественно, волнует куда больше, то на Киев они особого влияния не имеют. Россия, конечно, призывает Европу занять более критическую позицию по отношению к действиям Киева, но эти призывы вряд ли будут услышаны.

Возможно, главное для России в этой ситуации – это попытка предотвратить необходимость воевать с Украиной в будущем. Путин вряд ли блефовал, когда говорил, что за масштабным наступлением Киева на Донецк и Луганск последует мощный российский ответ, который приведет к катастрофическим последствиям для Украины.

В отличие от войны 2008 года, где Россия стремилась просто восстановить границы Южной Осетии и установить временный контроль над некоторыми частями Грузии, война с Украиной была бы на несколько порядков масштабнее. Такой конфликт оказал бы серьезное воздействие как на саму Россию, так и на ее международные позиции.

Исключительный масштаб военных маневров на украинской границе сейчас, возможно, нацелен на то, чтобы предотвратить худшее развитие событий в будущем. Если бы российской реакции не было, то это породило бы в Киеве опасную неопределенность, чреватую еще большими проблемами. Конечно, Россия не стремится получить новую порцию американских санкций, но готова заплатить такую цену за возможность дать понять Вашингтону, что ситуация серьезная.

Перспективы

То, что военная тревога миновала, еще не означает, что напряжение будет спадать. Высокий уровень напряженности в регионе стал новой нормой. К сожалению, политического решения тут не просматривается.

Вторые Минские соглашения, лежащие в основе текущих переговоров, с самого начала были мертворожденными. Для украинских националистов их выполнение всегда было равнозначно госизмене. Порошенко подписал их лишь потому, что украинская армия терпела поражения в Донбассе, и это был единственный способ не допустить ее полного разгрома.

Выполнение Минских договоренностей может подорвать результаты Евромайдана и укрепить российское влияние внутри Украины, что совершенно неприемлемо для Киева. Правда, совсем выйти из соглашений Киев тоже не может, потому что они подписаны при посредничестве Берлина и Парижа. Попытки Зеленского добиться от России пересмотра договоренностей в выгодную Украине сторону успехом не увенчались.

Расширение нормандского формата для выработки нового соглашения тоже вряд ли возможно – Россия не согласится на участие в нем США. Да и особого смысла в этом нет: даже если Вашингтон, который пока не высказывал такого желания, все-таки присоединится к формату, это не заставит Россию идти на уступки.

Теперь, когда прогресса на минских переговорах ожидать не приходится (показательно, что Козак, отчаявшийся добиться каких-либо результатов от украинских переговорщиков, предложил сделать их публичными, что, разумеется, нереально), стороны будут обмениваться сигналами с помощью определенных действий, вроде тех, что Россия предприняла сейчас на украинской границе. В таких условиях единственной гарантией мира будут прямые контакты между российским и американским военным командованием – и способность правильно считывать сигналы противоположной стороны.

Статья опубликована в рамках проекта «Диалог Россия – США: смена поколений». Взгляды, изложенные в статье, отражают личное мнение автора

Московский Центр Карнеги. 13.04.2021