Сербы и черногорцы спорят о прошлом и ссорятся в настоящем
Петр Искендеров, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН, кандидат исторических наук
Набирающий обороты дипломатический скандал между Сербией и Черногорией вновь напомнил о сложности балканского региона и о глубокой исторической подоплеке отягощающих его проблем, и потому заслуживает пристального внимания со стороны России. Считанные недели после того, как на черногорских парламентских выборах победили сторонники улучшения отношений с Белградом, взаимная высылка дипломатов двух стран поставила двусторонние отношения на грань «холодной войны».
Поводом к обострению ситуации послужило решение министерства иностранных дел Черногории объявить 28 ноября посла Сербии в Подгорице Владимира Божовича персоной нон грата. В обоснование данного шага в черногорском внешнеполитическом ведомстве заявили, что дипломат на протяжении долгого времени вмешивался во внутренние дела Черногории, несмотря на неоднократные устные и письменные предупреждения о недопустимости подобного поведения. Конкретно в вину представителю Сербии ставится его оценка события, случившегося более ста лет назад, но в сегодняшних условиях приобретшего особенную актуальность в глазах сторонников активного укрепления национальной черногорской государственности и ее исторических основ. Владимир Божович назвал решение Великой народной скупщины Черногории об объединении с Сербией в 1918 году «освобождением» и «свободной волей» черногорского народа. В ответ министерство иностранных дел Черногории напомнило, еще в 2018 году (в годовщину указанных событий) нынешний парламент страны принял резолюцию об отмене решения подгорицкой скупщины 1918 года. А следовательно, высказывания посла Сербии о легитимности решений столетней давности «унижают» действующий черногорский парламент и не соответствуют стандартам дипломатии, заявили в Подгорице[1].
Спустя несколько часов уже МИД Сербии, руководствуясь принципом взаимности, объявил персоной нон грата посла Черногории в Белграде Тарзана Милошевича и потребовал от него покинуть страну в течение 72 часов[2]. Впрочем, уже на следующий день, премьер-министр Сербии Ана Брнабич заявила, что Сербия не будет высылать из страны посла Черногории. Она сообщила, что данное решение было принято после консультаций с президентом страны Александаром Вучичем.
Решение об объединении Черногории с Сербией – которое оказалось в центре нынешнего сербо-черногорского конфликта - было принято Великой народной скупщиной в черногорском городе Подгорица в ноябре 1918 года в условиях распада Австро-Венгрии и крушения прежней международно-правовой системы в Европе по итогам первой мировой войны. Делегаты скупщины постановили, что «Черногория объединится в единое государство с братской Сербией под жезлом династии Карагеоргиевичей и вместе с Сербией, как единое с ней целое, вступит в объединенное государство трехплеменного народа: сербов, хорватов и словенцев». Великая народная скупщина низложила черногорскую династию Негошей-Петровичей и запретила эмигрировавшему (а по сути, бежавшему) во Францию королю Николе возвратиться в страну. Одновременно делегаты скупщины избрали исполнительный комитет, который должен был исполнять государственные функции в течение переходного периода формирования единой Югославии в лице Королевства сербов, хорватов и словенцев.
Таким образом, для тогдашнего черногорского руководства объединение с Сербией не только представлялось наиболее отвечающим общей обстановке на Балканах и в Европе в целом, но и виделось закономерным этапом на пути к формированию единого югославского государства как государства родственных по крови, религии и языку народов – сербов и черногорцев. Это объективно вписывало черногорский проект в более широкую систему государственного строительства в Восточной Европе в условиях краха прежних моделей и военно-блоковой системы в лице противостоящих и уравновешивавших друг друга Антанты и Тройственного союза.
Одновременно тогдашний проект объективно отвечал и интересам Сербии, которая приобретала главенствующую роль в формируемом едином югославском государстве, создававшемся под скипетром сербской династии. При этом статус черногорцев в нем де-факто являлся более низким, нежели упомянутые в государственном наименовании сербы, хорваты и словенцы.
Именно данная деталь решений Великой народной скупщины 1918 года сделала их предметом ожесточенных дебатов в самой Черногории и целью для критики из уст сторонников выстраивания современной черногорской государственности на базе отрицания сербского аспекта и посредством дистанцирования от сербской и югославской исторической традиции. Иными словами, сугубо исторические сюжеты, порой довольно искусственно, встраиваются в современный политический и региональный дискурс, что создает серьезные сложности как для региональных интеграционных процессов, так и для общей ситуации со стабильностью на Балканах.
После подписания в начале сентября текущего года в Вашингтоне документов о нормализации торгово-экономических отношений между Белградом и Приштиной в европейских столицах активно дискутировались именно хозяйственные аспекты балканских конфликтов. Однако историческая плоскость применительно к Балканам оказывается не менее, а подчас и более сложной, нежели экономические вопросы. Тем более, что на карте полуострова подобных «горячих точек» с тяжелым историческим наследием еще немало, - включая, в том числе, македонскую. Так, Болгария все еще блокирует начало переговоров о вступлении Северной Македонии в Европейский союз, считая, что Брюссель не должен начинать с ней переговоры, пока между Скопье и Софией не будут решены вопросы македонской идентичности и языка. Болгары «хотят, чтобы Македонии и македонцев не было, и чтобы все мы были болгарами, и чтобы Македония была Болгарией. Но этого нельзя добиться сразу, поэтому они это делают порциями. В данный момент у них в Македонии очень сильный сообщник - премьер-министр Зоран Заев», - так комментирует ситуацию македонский журналист Миленко Неделковски, тем самым подтверждая остроту проблемы[3].
Что же касается Сербии и Черногории, то еще в 2018 году Еврокомиссия заявила, что среди стран бывшей Югославии именно данные республики наиболее приблизились к вступлению в эту организацию. По оценкам комиссии, они могут присоединиться к ЕС в 2025 году[4].
Однако нынешние проблемы явно не приближают данный момент. Да и в НАТО – куда Черногория уже вступила – с растущей настороженностью следят за происходящим в Подгорице. «После смены власти в Черногории (правительство еще не сформировано) пошли разговоры о том, что вскоре Черногория может объявить о выходе из НАТО», - отмечает в этой связи хорватское издание Jutarnji list. Это, несомненно, вызывает опасения руководства Альянса, который постарается не допустить такого развития событий. В случае своего скорого вступления в должность президента США, Джозеф Байден «вернется к укреплению Североатлантического альянса, сделав это приоритетом США в области мировой политики и безопасности, то Черногории придется нелегко», - считает издание[5].
Подобная ситуация объективно создает дополнительную неопределенность относительно перспектив геополитической ориентации балканских государств и формирует почву для многовекторного характера их внешнеполитических курсов. Ведь эти курсы напрямую определяются внутриполитическими расчетами и региональными комбинациями местных лидеров, и не в последнюю очередь, историческим общественным сознанием этого региона.
_______________
[1]. https://interaffairs.ru/news/show/28275
[2]. http://www.mfa.gov.rs/sr/index.php/pres-servis/saopstenja/22870-2020-11-28-17-51-22?lang=cyr
[3]. https://regnum.ru/news/polit/3127909.html
[4]. https://www.rbc.ru/rbcfreenews/5fc2d8cc9a794760d01196d6
Международная жизнь. 02.12.2020
