Быстро поднятая не считается упавшей

Дмитрий Бутрин

Утвержденный правительством общенациональный план восстановления экономики в заключительной версии стоит 6,4 трлн руб. и с точки зрения финансирования более чем наполовину исполнен. В то же время документ, с которым ознакомился “Ъ”, отличается от своих летних ранних версий: в истории правительств РФ это, видимо, первая попытка объединения уже предпринятых антикризисных действий и новых целей развития в единую программу. Основная идея плана из более 500 мероприятий до конца 2021 года — выход на рост в 3% ВВП через цифровизацию среды госуправления и взаимодействие с бизнесом, массовое дерегулирование, дорожные инвестиции и точечные субсидии.

План, разрабатывавшийся Белым домом с мая 2020 года по поручению Владимира Путина, утвержден 23 сентября на заседании правительства. Документ есть в распоряжении “Ъ”. Выросла после обсуждений и после выполнения поручений президента заключительная оценка стоимости плана — около 6,4 трлн руб. Во многом это новый документ — как идеологически, так и по наполнению. Около трети пунктов плана появились в нем в конце лета, когда план дорабатывался у первого вице-премьера Андрея Белоусова в консультациях с РСПП и Федеральным собранием.

Изначально предполагалось, что план будет одобрен в июле—начале августа 2020 года, но сейчас, в сентябре, из текста понятно, на что потрачены эти два месяца и почему премьер-министр Михаил Мишустин не торопил правительственные ведомства. Еще летом считалось, что программа постэпидемических действий Белого дома будет в основном программой посткризисных госинвестиций, самостоятельно увеличивающих рост ВВП.

Принятый же 23 сентября план — это вполне системное объединение двух уже реализованных «антикризисных пакетов» апреля—июня 2020 года и мер, развивающих создаваемые ими тренды, до 2021 года.

Возможно, это первый такого уровня документ правительства, в котором предыдущие действия не считаются «успешно законченными» после прекращения финансирования, а используются как база для отличающихся по смыслу и масштабу проектов. Например, план предполагает использовать «эпидемические» обстоятельства лета 2020 года — спад импорта продукции легпрома и закрытие внутреннего туризма — для системного развития двух этих индустрий внутри РФ.

Та же логика — использовать «спасаемые» отрасли как базу для экономического роста — применяется в практически новой постановке вопроса о том, как может быть решена проблема диверсификации ОПК: это ускорение импортозамещения стратегического импорта.

Второй важный момент в плане — он почти лишен чисто протекционистских элементов, большая часть мер из списка более 500 пунктов плана — это не выделение финансирования (кроме инфраструктурного), а в основном субсидирование, преимущественно кредитных ставок и в форме госгарантий. Исключения нечасты, и общеэкономические меры в плане применяются чаще точечных и отраслевых.

В очень большой части документ — не только дерегуляционная программа (этот момент был очевиден и в летних версиях — см. “Ъ” от 3 июня), но и план внутриправительственных действий и мероприятий по организации в Белом доме ядра достаточно новой схемы управления этой работой (необычно плотный по наполнению и срокам — большое число инициатив плана предполагается реализовать осенью-зимой 2020 года, например устранение диспаритетов таможенных пошлин на комплектующую и конечную продукцию — с октября), которая будет идти параллельно с реализацией в проектной схеме нацпроектов, с работой по Единому плану достижения национальных целей (двухлетний план восстановления должен стать его частью) и стандартным бюджетным циклом. Полтора года активной дерегуляции (очень многообразной) де-факто может рассматриваться как проект общего изменения практики работы исполнительной власти.

Для большей части плана дерегуляция сопровождается очень быстрым переводом коммуникаций и контроля на цифровые платформы — например, для строительной отрасли это просто центральная идея плана.

Что правительство Михаила Мишустина предполагает делать по итогам весьма напряженного проекта 2020–2021 годов, в ряде случаев из него следует: так, проект «Социального казначейства» открывает возможность существенно более эффективной социальной политики, притом что важные решения в ней предполагается принять рано (например, «введение методики расчета среднедушевого дохода семьи в целях оценки нуждаемости в получении мер социальной поддержки» — это апрель 2021 года). Наконец, из плана видно, как «сшиты» дерегуляция/цифровизация, слоган «Государство как сервис», изменение налогового перераспределения в пользу IT- и инновационных секторов с новой госпрограммой по развитию электронной промышленности. Это, по существу, один проект: в целом главное, что изменилось в плане,— количество межпрограммных взаимодействий и внутренняя связность.

Важно включение в план соглашений о защите и поощрении капиталовложений — как механизма общего перезапуска инвестиционного цикла: он увязан с разработкой специфических инструментов проектного финансирования и с «интеграцией деятельности институтов развития в общенациональную повестку», вероятно, под «зонтиком» ВЭБ.РФ — что в плане не указано. Важен также акцент до 2021 года на быстрых и довольно крупных инвестициях в автодороги, в том числе платные.

«Бесконфликтным» принятый план считать нельзя: значительная часть пунктов влияет на уже сложившиеся административные и бизнес-практики (это, отметим, для многих проектов Белого дома в 2004–2018 годах, видимо, было главной причиной растягивания дерегуляционных проектов на многие годы).

Реализация документа в 2020 году неизбежно повысит на время число конфликтов как в бизнес-среде, работающей с государством, так и внутри госаппарата.

Между тем цели плана реалистичны, хотя и выглядят на фоне настроений в деловой среде амбициозными. Первый этап, уже реализованный, предполагает остановку спада ВВП во втором квартале 2020 года, восстановление к докризисным оборотам обработки, розницы, услуг. Второй этап — с октября 2020 года по июнь 2021 года — стабилизация и снижение безработицы, возвращение квартальной динамики ненефтегазового ВВП и реальных доходов населения на уровень не ниже чем в 2019 году. Третий этап — выход на плановую (национальные цели) траекторию роста ВВП, не менее 3% год к году, безработица ниже 5%, устойчивый рост доходов домохозяйств.

Учитывая, что в мире продолжительность «постковидного» кризиса менее чем до 2023 года практически не рассматривается, это немалые амбиции — даже с учетом того, что эпидемический кризис в силу быстрых действий Белого дома и регионов в России вызвал меньший, чем в ЕС, спад ВВП. Впрочем, если реализация плана будет успешной, в конце 2021 года темпы роста ВВП выше 3% должны будут наблюдаться в несколько изменившейся экономике — значимо выше мирового уровня цифровизированной, с большей глубиной финрынков, с большей устойчивостью к кризисам и с опытом быстрого выхода из одного из самых глубоких за последние десятилетия внешних шоков.

Коммерсантъ. 28.09.2020