Будущее Казахстана в белорусском зеркале

Петр Своик

Встреча президентов России и Беларуси в Сочи, подводящая итог всему произошедшему после того, как Лукашенко буквально «потерпел победу» на собственных выборах, и открывающая новый этап в отношениях далеко не только этих двух членов Евразийского союза, значима и для Казахстана. Это, можно сказать, зеркало нашего будущего.

Что же касается текущих событий, главным остается оглашенное 1 сентября Послание президента Токаева, и оно получилось сбалансированным. С одной стороны, налицо широкий фронт по-новому ставящихся задач, с другой стороны, ни намека на ревизию наследия Первого президента. С одной стороны, обозначены все главные проблемы, с другой, аккуратно обойдена наиболее страстно ожидаемая активистами соцсетей тема – политических реформ. Как и вообще не затронута внешнеполитическая повестка, слишком уж она, скажем так, бурная. А что до внутренней политики, то в кои-то веки мы дожили до конституционных сроков выборов в парламент и маслихаты, тут уже не до новаций, прошло бы все гладко, не как в Беларуси. За событиями в которой казахстанцы следят, как за своими собственными. И правильно делают, потому что белорусское зеркало отражает наше собственное будущее.

Послание показывает, что глава государства старается задействовать резервы той же самой политико-экономической системы, не выходя за ее пределы. Наверное, другого варианта сейчас и нет, хотя система явно уже исчерпывает себя.

Между тем, белорусская ситуация, подсказывающая и нам дальнейший путь, потихоньку уже определяется: когда митинги успокоятся, последует Конституционная реформа, причем в новой редакции появится союзная государственность, потом новые парламентские и президентские выборы, и новые президент с парламентом совершат все полагающиеся шаги навстречу той самой общей государственности.

А это автоматически ставит вопрос о дальнейшей, нет, не судьбе, но форме существования Евразийского экономического союза, поскольку и Договор об ЕАЭС, и созданные в соответствии с ним руководящие органы появились и пока имеют смысл именно в силу законсервированной уже два десятилетия российско-белорусской союзной государственности. Теперь же ситуация неуклонно движется в сторону появления двух хозяек на одной кухне: два из пяти членов Евразийского союза, имея, как и все прочие, собственных президентов, парламенты и правительства, получат еще и общий для них наднациональный парламент и союзные исполнительные органы, не считая своих самостоятельных квот и голосов в органах ЕАЭС. После чего трем другим участникам может быть некомфортно отстаивать «неприкосновенность национального суверенитета», исключительно экономический формат интеграции и продвигаемое сегодня неприятие политической надстройки.

Нет, разумеется, все это можно будет отстаивать и впредь, но тогда уже чем дольше, тем больше против своих же интересов: если у России с Беларусью появятся-таки общая валютная система и общий рынок энергоресурсов, остальным членам ЕАЭС останется выбор между примыканием к тому же союзному формату либо роль заведомой периферии, все более проигрывающей в экономических, и не только, отношениях с усиленной Беларусью Россией.

Здесь надо сказать, что приоритет национального суверенитета, как высшей ценности постсоветского государственного строительства с самого начала стал неотъемлемой частью идеологии и технологии встраивания бывших союзных республик в мировой рынок. Замкнутые сами на себя местные этно-национализмы и претендующая на глобальное доминирование идея экономического и политического либерализма, это две стороны одной медали современного мироустройства. Со времен исчезновения соцлагеря и деления на мир капитализма, социализма и «третий мир», на земном шаре остались страны развитые и развивающиеся, удел которых – таковыми и оставаться. Все очень просто: определяющие мирового уровня конкурентоспособность экономические, равно как и научно-технические, культурно-образовательные, информационные и производящие смыслы системы давно уже перешли на наднациональный уровень, поэтому любое действительно развитое государство либо возглавляет такое наднациональное образование, либо полноценно, – в том числе через представительство в принимающих решения органах, в него входит.

«Развивающиеся» же государства – это те, которые не имеют какой-то части или всего пакета реального суверенитета, служа в таком качестве объектом ресурсной или иной эксплуатации развитыми государствами. При этом в идеале такие «развивающиеся» государства не просто не могут дотянуться до уровня участия в принятии касающихся и их собственных интересов решений, но даже сами от этого отказываются, – защищая ту самую «суверенность». Так, Казахстан, не имея никакой возможности повлиять на политику, например, МВФ или ВТО, охотно подчиняется такой политике. И при этом власти Казахстана как минимум настороженно относятся к планам создания евразийских наднациональных органов по той же валютной и торговой политике, патриотическая же общественность – вообще категорически против.

Здесь трехслойная броня: собственно элиты у власти, включенные в компрадорские «вывозные» схемы, никак не могут открыто выступать за евразийскую интеграцию, – это будет стоит им, как минимум, утраты отложенных на Западе накоплений, если не гарантированной «цветной» революции. Сформировавшаяся же вокруг такой компрадорской и этнократической государственности бизнес- и общественная среда также имеет свои дивиденды как от «вывозной» экономики, так и от этнической доминанты в государственном устройстве. Наконец, достаточно широкие слои коренного населения, на самом деле, – наиболее пострадавшего от компрадорского и этнического характера властного устройства, также могут находить утешение в том, что зато это их собственная национальная государственность.

Есть и наружный броневой слой: либеральная метрополия словом и делом защищает именно такое – дробленое на национал-суверенитеты устройство «развивающегося» мира, как прямо для себя выгодное и наиболее удобное для управления.

Одним словом, любой сколько-нибудь образованный этно-националист – обязательно либерал, а любой настоящий либерал готов отстаивать национал-патриотические ценности, будь то грузинские, украинские, белорусские или казахские. В целом же союз либерал-глобалистов и суверен-националистов есть правящий пока на постсоветском пространстве Интернационал.

Между тем, провозглашенный либералами еще по факту распада СССР «конец истории», подстегиваемый в том числе и белорусскими событиями, стремительно приближается, – в отношении самого либерального мироустройства. Победителя на президентских выборах в США предсказывать рано, а вот результат таких выборов известен наперед – проигравшая сторона попытается не признать и переиграть итоги. Притом, что ни Литвы с Польшей, с одной стороны, ни союзной государственности, как финальной развязки, там не будет.

И еще заранее можно сказать, при любом раскладе, что США, как диктующего всему миру универсальные ценности «града на холме» больше не будет. Дональд Трамп уже начал необратимую переделку в «крепость на холме». Одна только постановка вопроса о сбалансированности торговли с Китаем и с Евросоюзом означает отказ от экспорта американской валюты, мир по необходимости разделится на сколько-то других платежных систем и столько же макрорегионов. Поскольку же американская отдельная крепость будет за Океаном, к нашим делам она станет иметь все меньшее касательство.

И здесь во весь рост встает вопрос: а в чем ценность Евразийской интеграции?

Иллюстрируем той же Беларусью: да, Лукашенко, некогда лучше других сохранивший советское наследие и успешнее всех остальных вписавший его в рынок, исчерпал возможности такой модели еще лет десять назад и с тех пор своей игрой на два фронта сам подготовил свой уход. Но что вместо? «Путь в Европу» с остановкой заводов и развалом агрогородков исключен полностью, одной только украинской прививки достаточно. Но альтернатива ли приватизация промышленных и сельхозпредприятий Беларуси в пользу заинтересованных элит? Где тот путь, по которому заработавшее союзное государство поведет экономики Беларуси и России не вниз, а вверх?

Конечно, есть Договор о Евразийском экономическом союзе, очень подробный и понятный специалистам документ, но где непосредственно цепляющая ум и сердце миллионов короткая смысловая формула, вроде давно отжившей свое «православие – самодержавие – народность»?

Кстати сказать, та формула существования Российской империи не оригинальна. То же, с заменой православия на ислам, католические или протестантские верования цементировало и другие разросшиеся до имперских форм монархии и их подданных. И все они рухнули в открывшей XX век Первой мировой, на развалинах же сформировались, помимо только готовящейся к глобальному охвату американской мечте, две другие концепции завоевания мира – с центрами в Москве и в Берлине. Великая Отечественная, с величайшим напряжением и жертвами, расправилась с нацизмом и по итогам Второй мировой в глобальном противостоянии остались только капиталистическая и коммунистическая идеологии. В ходе же Третьей – холодной – мировой войны социалистический блок, нет, не проиграл, добровольно рассыпался и капитулировал.

И что же мы имеем теперь?

Мы имеем вход в новые темные века – мировой гегемон в лице США стремительно разрушает собственную гегемонию, а никакой привлекательной для объединения стран и народов мечты и цели … нет вовсе. Как и нет задающего новую парадигму центра, вокруг которого желающие могли бы объединяться. Если не считать Китая, который имел, имеет и будет иметь собственную мечту и цель.

Однако на дворе – не раннее Средневековье, наступающее концептуальное безвременье промелькнет одним мигом, и объединительная идеология Евразийского союза не может не появиться.

Верхи, понятное дело, не могут провозглашать ее открыто, элементарно не пришло еще время, все члены ЕАЭС к этому не готовы, а разрушающий глобализм Трамп еще его и не разрушил.

Но нам-то, можно, вот мы и говорим: а чем было плохо национальное устройство СССР, общность советских людей и социалистические идеалы? Президент Токаев, кстати, сказал в Послании, что экономика обязана работать на повышение благосостояния народа. Так победим?

ИАЦ МГУ. 13.09.2020