Совмещая роли. Что означает для России новая эскалация в Карабахе

Сергей Маркедонов, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра евро-атлантической безопасности Института международных исследований МГИМО

Окончательный переход России на чью-либо сторону в конфликте опасен для самих Армении и Азербайджана. Ведь он будет означать разрыв и резко негативные отношения с Москвой для другой стороны. В результате Карабах превратится из уникальной площадки, где Россия и Запад сотрудничают поверх их глобальной конфронтации, в очередную арену для их соперничества со всеми вытекающими рисками и опасностями.

Июльское военное противостояние Азербайджана и Армении стало самым масштабным со времен их «четырехдневной войны» в апреле 2016 года. Мало того, на этот раз конфронтация происходила не вдоль линии соприкосновения в Нагорном Карабахе, а на межгосударственной границе двух стран. То есть речь идет не о сепаратистском или ирредентистском, а о пограничном конфликте, что добавляет ему новое международное измерение.

Например, границы Армении армянские пограничники охраняют совместно с коллегами из России. Не говоря уже о том, что Армения входит в ОДКБ и Евразийский экономический союз, а на ее территории в Гюмри находится российская военная база. Азербайджан воздерживается от участия в интеграционных проектах, но и у него есть влиятельные союзники – прежде всего Турция, которая последовательно поддерживает территориальную целостность Азербайджана и осуждает действия Армении в Нагорном Карабахе.

Остроты ситуации добавляет то, что Армения и Турция до сих пор не преодолели тяжелое историческое наследие прошлых конфликтов. Между соседними странами нет дипломатических отношений, а с 1993 года Турция держит закрытой границу с Арменией.

Почему Россия не Турция

Как и следовало ожидать от союзников разных сторон, заявления Москвы и Анкары по поводу нового армяно-азербайджанского обострения получились очень разные. Например, министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу призвал Армению «опомниться» и «собраться с мыслями». Турецкий министр обороны Хулуси Акар высказался еще жестче: «Мы продолжим посильную помощь вооруженным силам Азербайджана против Армении, которая многие годы проводит политику агрессии, незаконно оккупируя азербайджанские земли».

Для сравнения пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков выразил надежду, что Баку и Ереван вернутся к режиму прекращения огня, а сам президент Путин, обсудив июльскую эскалацию на заседании Совбеза РФ, заявил, что Москва готова стать посредником в разрешении вооруженного противостояния.

Почему Россия заняла такую осторожную позицию, которая, по мнению многих в Армении, противоречит ее союзническим обязательствам по ОДКБ? Тем более что в других постсоветских конфликтах – от Южной Осетии до Крыма – Москва действовала куда жестче. Но на армяно-азербайджанском театре Москва проявляет сдержанность.

Такая сдержанность отражает несколько фундаментальных черт политики России в регионе. Во-первых, у Москвы в принципе нет универсального подхода к урегулированию всех кавказских и тем более постсоветских конфликтов. Модель Абхазии и Южной Осетии не стали воспроизводить в Приднестровье, а крымские события не повторились в Донбассе. Москва не следует неким общим заданным стандартам или идеологическим постулатам, а скорее реагирует на саму конфликтную динамику на земле.

Во-вторых, для России даже в многосторонних структурах особую ценность представляют двусторонние отношения. Чем Азербайджан отличается от той же Грузии, где Россия жестко отреагировала на эскалацию августа 2008 года? Прежде всего тем, что Баку не увязывает свои действия по возвращению территориального единства с антироссийской риторикой.

Азербайджанский парламент не принимает резолюций о российских оккупантах (в грузинской риторике все это появилось задолго до августа 2008 года), а посредничество Москвы рассматривается в положительном ключе. Достаточно почитать интервью Ильхама Алиева – роль России в карабахском урегулировании в них всегда оценивается позитивно. Как и личные отношения лидеров двух стран.

Баку скептически относится к перспективе вступления в ОДКБ или Евразийский союз, но и в НАТО с ЕС, в отличие от Грузии, не стремится и даже открыто осуждает многие западные политические и бытовые стандарты. Конечно, в Азербайджане есть и те, кто симпатизирует «грузинскому выбору», но их влияние невелико.

Москву и Баку также связывает множество общих направлений сотрудничества, от трансграничной безопасности и энергетики до эксплуатации каспийских ресурсов и транспортных проектов. В Кремле не хотели бы превращения Азербайджана во вторую Грузию, а потому не собираются своими руками толкать Баку на путь конфронтации.

Другое дело, если азербайджанское руководство само выберет «евро-атлантическую солидарность» и «бегство от России». Тогда позиция Москвы станет куда менее осторожной и нюансированной. Но пока этого не случилось, Россия стремится балансировать между Ереваном и Баку.

Наконец, еще одно важное отличие российской политики от действий той же Турции состоит в том, что Анкара не особенно заинтересована в Армении. Турция давно находится с этой страной в конфронтации и не собирается делать уступки, чтобы из нее выйти. Для этого нет ни внутреннего запроса, ни внешнего давления.

Москва же выступает на Кавказе сразу в нескольких ипостасях. Одна их них – союзник Армении, другая – посредник в карабахском урегулировании. Во время нынешней эскалации в Армении было немало критики в адрес ОДКБ. И действительно, участники этой организации уделяют куда больше внимания решению более узких задач в своих регионах, чем общей кооперации.

Однако у Армении нет особого выбора – даже в таком виде ОДКБ открывает для страны возможности для военного сотрудничества с Россией и доступ к закупкам вооружений со скидкой. Это обеспечивает Армении тот уровень обороноспособности и безопасности, который сдерживает соседей от непродуманных действий, заставляет их рационализировать свои подходы, отодвигая в сторону эмоции и негативные исторические воспоминания.

Если бы Армения вышла из ОДКБ или утратила особые отношения с Россией, то действия той же Турции могли бы не ограничиться резкими заявлениями министров и закрытием госграницы. Опыт Сирии, Ирака и Кипра красноречиво свидетельствует о том, что в своем ближнем зарубежье Анкара полагается не только на мягкую силу.

Трудности посредничества

Говоря о российском посредничестве в карабахском конфликте, не стоит забывать, что именно при решающей роли России в мае 1994 года в Карабахе было установлено перемирие, а в апреле 2016 года поставлена точка в «четырехдневной войне». Скорее всего, и сейчас стороны вернутся за стол переговоров при активном участии Москвы.

В отличие от Абхазии или Донбасса здесь роль России воспринимается позитивно и в США, и в ЕС, не говоря уже о двух сторонах конфликта. Риторический вопрос, стоит ли Москве рисковать этим капиталом ради очередной демонстрации силы. Хотя и такой вариант нельзя исключать полностью – особенно в ответ на попытки других мировых держав сломать нынешний статус-кво, чтобы вытеснить Россию из региона. Но пока этого не происходит, а Москва продолжает сочетать, казалось бы, несочетаемые вещи: союз с Арменией, партнерство с Азербайджаном и посредничество в урегулировании многолетнего армяно-азербайджанского конфликта.

Таким положением дел, конечно, не до конца довольны ни в Баку, ни в Ереване. Но если бы Москва сделала окончательный выбор в пользу кого-нибудь одного из них, то резко сократила бы себе пространство для маневра. В России прекрасно понимают, что поиск компромиссов – дело армянской и азербайджанской сторон. Они к этому не готовы, но выполнять за них эту работу никто не станет.

Тем не менее есть немало задач, решить которые вполне в силах России – купировать последствия возможных эскалаций и сохранить фундамент если не для содержательных переговоров, то для управления конфликтом, чтобы избежать его окончательного размораживания. Для Москвы любой другой вариант в отношениях с Арменией и Азербайджаном чреват резкой поляризацией Кавказа, что может привести к активизации там других держав – от Турции до США и ЕС – и утрате Россией статуса честного брокера в карабахском урегулировании.

Мало того, окончательный переход России на чью-либо сторону в конфликте опасен и для самих Армении и Азербайджана. Ведь он будет означать разрыв и резко негативные отношения с Москвой для другой стороны. В результате Карабах превратится из уникальной площадки, где Россия и Запад сотрудничают поверх их глобальной конфронтации, в очередную арену для их соперничества со всеми вытекающими рисками и опасностями.

Московский Центр Карнеги. 21.07.2020