Власть имитирует успехи, а успешный бизнес – неудачи
Руслан Гринберг, научный руководитель Института экономики РАН, член-корреспондент РАН, вице-президент ВЭО России, д.э.н., профессор
Похоже, страна вползла в рецессию, выход из которой будет не быстрым. И здесь не важно, насколько глубокой она окажется. Академик Аганбегян (А.Г. Аганбегян, зав. кафедрой экономической теории и политики РАНХиГС при Президенте РФ, академик РАН – Примечание ред.) часто говорит в последнее время, что из стагнации нет никакого хорошего выхода, таких случаев нет, а вот экономические чудеса происходят – когда страна либо ничего раньше не делала, либо упала в большую яму и оттуда катапультировалась, и пошел бурный рост. Сегодня такое условие вроде бы налицо. Но что-то не верится, что хозяйство наше готово к сколько-нибудь заметному скачку. Скорее, как только что заметил Александр Широв (А.А. Широв, заместитель директора, заведующий лабораторией ИНП РАН, член-корреспондент РАН – Примечание ред.) нам придется вновь пережить стагнацию. Теперь это будет стагнация №2. Установка Правительства – не рисковать, и такое поведение можно понять, но вряд ли можно принять.
Количественное смягчение в России имеет свои риски, главный из которых – ускорение внутреннего и внешнего обесценения денег. Попросту говоря, есть страх скачка инфляции и, особенно, обвальной девальвации рубля. Тем не менее, в фазе рецессии эти риски снижаются, в то время как резко увеличиваются риски сохранения паралича производства и стремительного распространения безработицы. Так что сейчас надо спасать людей и их спрос на товары и услуги, а это предполагает масштабное увеличение государственных расходов, включая прямые денежные выплаты людям независимо от того, в каком состоянии находится в данный момент федеральный бюджет. Тем более, что наши возможности здесь намного лучше, чем у других. Достаточно в этой связи сравнить показатели России и других стран по величине отношения государственного долга к ВВП. У нас она составляет всего 15%, в то время как странах Европейского Союза – от 40 до 90%, а в США и Японии – соответственно больше 100% и 200%. В общем, я полагаю, что в интересах выхода из кризиса и последующего устойчивого роста отечественная экономика вполне может себе позволить расширять дефицит бюджета до 8-10 процентов ВВП.
Спору нет, наша генетическая память такова, что любые деньги, которые кто-либо получает сверх того, что ему надо для жизни, – идут в доллары, и это продолжается в последние 30 лет. Я не буду говорить, почему это происходит. Замечу только, что в краткосрочном плане нет, по-видимому, разумной альтернативы наращиванию денежной массы.
Что же касается долгосрочного видения, то есть перспектив экономической стратегии страны, то здесь решения лежат, в моем представлении, не в экономической области. Это – смена философии, смена идеологии. А стремления теперешнего правящего дома страны к сколько-нибудь существенным изменениям в этом отношении я не вижу.
Теперь скажу пару слов о положении нашего многострадального малого и среднего бизнеса. Его состояние и до коронавируса было незавидным. Сейчас же, как известно, оно только ухудшилось. А какие были ожидания, когда началась наша великая трансформация! Причем я употребляю это прилагательное без всякой иронии. Ведь она началась фактически во второй половине 80-х годов прошлого века, когда Михаил Горбачев в ходе своей грандиозной перестройки снял действовавший более полувека запрет на предпринимательскую деятельность. Помню, как грибы после дождя, появились молодые бизнесмены-кооператоры с горящими глазами, жаждущие цивилизованной рыночной экономики, то есть ведения бизнеса в рамках закона и порядка, честной конкуренции и без всяких мухлежей. Помню, я был тогда советником председателя Союза Московских кооператоров, Андрея Федорова, основавшего первый в СССР легальный частный ресторан. Все это происходило на моих глазах: какие были надежды, как наивно рассуждали мы, мечтая о скором создании общественного устройства «с человеческим лицом»!
Это было удивительное время. Но потом оно закончилось, и началось время «лихих» 90-х, время полуанархии брутального капитализма, когда рыночная экономика состоялась – правда, стала работать без правил, без институтов, принимая зачастую форму борьбы «всех против всех». И главной жертвой в этой борьбе, как и следовало ожидать, стали бизнесмены-романтики, а выиграли бизнесмены «по понятиям», многим из которых не был чужд принцип «не обманешь, не продашь».
Что дали нулевые и десятые годы? Победив анархию и олигархию, что было одобрено большинством населения страны, желавшего восстановления хоть какого-нибудь порядка, руководство постельцинской России допустило явный, с моей и не только с моей точки зрения, перехлест в регулировании и контроле над любым бизнесом в стране, будь он большой, средний или малый. Фактически произошло огосударствление предпринимательства, независимо от того, идет ли речь о госпредприятиях или частных фирмах.
Теперь мы дошли до такого состояния, которое можно было бы обозначить как «правило двойной имитации»: власть имитирует успехи, как может, но она и должна этим заниматься, а успешный бизнес имитирует неудачи, чтобы никто не знал про твои успехи, особенно если у тебя нет покровителей в федеральных или региональных органах власти. И это все ведет как к росту взаимного недоверия бизнеса и власти, так и к сокращению числа желающих заняться предпринимательством. Недавние опросы показывают, что перспективы для малого бизнеса, по-моему, не очень хорошие: только 13% респондентов довольны обещанной государством в начале режима самоизоляции поддержкой малых и средних предприятий, утративших от 50 до 80 процентов обычной выручки.
В заключение не могу не отметить одно весьма распространенное заблуждение по поводу природы скромной роли малого бизнеса в отечественной экономике, доля которого в ВВП России составляет всего 20%, в то время как в странах Запада аналогичный показатель находится в пределах 60 – 80 процентов ВВП.
Обычное объяснение этого феномена сводится главным образом к устоявшейся практике «кошмаривания» малых предприятий со стороны корыстолюбивой бюрократии, что, конечно же, сплошь и рядом происходит, о чем уже сегодня говорилось. На самом же деле указанный разрыв связан, прежде всего, с тем, что у нас очень мало большого диверсифицированного бизнеса, который давал бы на конкурсной основе заказы малым специализированным предприятиям по изготовлению узлов и деталей, как это делается в странах развитого мира. Здесь вновь приходится с сожалением констатировать невозможность ренессанса бизнеса вообще, и малого – в частности, пока экономический курс страны не изменится кардинально.
По материалам 27-й экспертной сессии Координационного клуба Вольного экономического общества России на тему «Российский бизнес: остаться в живых»
Вольная экономика. 19.06.2020
