Вслед за нефтью. Что будет с российским газом из-за карантина в Европе

Сергей Капитонов, аналитик по газу Центра энергетики Московской школы управления «Сколково»

Падение цен на газ создаст немало проблем, но одновременно может оказать столь необходимое очистительное воздействие на отрасль, где в последние годы возникают все более безумные проекты газопроводов и терминалов СПГ.

Нефть и газ – два кита российского энергетического экспорта – сегодня переживают не лучшие времена. Пандемия коронавируса подорвала спрос на традиционных рынках, особенно в Европе, изменила привычные модели поведения и тренды энергопотребления. В закрытых на карантин городах Германии люди уже не ездят каждый день на автомобилях, топливо для которых производится из российской нефти, и не ходят в офис, куда тепло и электричество поставляют электростанции на российском газе.

Если сравнить, например, вторники конца марта этого года и прошлого, то будет видно, что производство электроэнергии на газовых электростанциях на севере Италии упало на 54%, в Нидерландах – на 37%, на западе Германии – на 15%. И это несмотря на то, что в этом году конец марта в Европе выдался более холодным, чем в прошлом. Последствия двухмесячного карантина – это миллиарды кубометров выпавшего спроса на газ.

Невыгодная Европа

Если на нефтяном рынке всплеск предложения произошел после распада сделки ОПЕК+ в начале марта, то на газовом низкие цены и избыток сжиженного природного газа (СПГ) установились еще в середине 2019 года. Нефти и газа в мире сегодня действительно очень много – по прогнозу Международного энергетического агентства, производство нефти в этом году вплотную приблизится к 100 млн баррелей в сутки, а добыча газа поставит очередной рекорд в районе        4 трлн кубометров. На этом фоне резкое падение спроса из-за эпидемии окончательно отправило цены в неконтролируемое пике.

На рынке Европы биржевые цены на газ, то есть те, которые формируются на виртуальных торговых площадках на основе спроса и предложения, уже падают ниже $80 за тысячу кубометров – такого не было с 1999 года. Для сравнения: в регионах Центральной и Южной России «Газпром» может получать до $65 по текущему курсу за тысячу кубометров, продавая газ промышленным предприятиям, и чуть ниже – населению. И при этом не нужно тратиться на транспортировку газа и платить 30%-ную экспортную пошлину.

Цены по долгосрочным контрактам «Газпрома» пока в полтора-два раза выше европейских биржевых котировок, да и на собственной экспортной биржевой площадке «Газпром» удерживает уровень $110 за тысячу кубометров, используя длинные форвардные контракты на осень и следующий год, когда, по мнению компании, газ будет дороже. Все это пока позволяет компании продолжать поставки газа в Европу с минимальной маржой – тут помогает еще и то, что за транспортировку газа по России «Газпром» платит, по сути, сам себе (то есть своим многочисленным 100%-ным дочкам-«трансгазам»), а также владеет долями во многих газопроводах на территории Европы («Северный поток», «Ямал – Европа»).

Тем не менее говорить, что российский концерн, обеспечивающий свыше трети потребления газа в Европе, с легкостью проходит кризисные времена, не приходится. Свой бюджет на 2020 год компания верстала при ценах $200 за тысячу кубометров. В январе – феврале поставки осуществлялись в среднем по цене около $170 за тысячу кубометров, а в целом по году с учетом мартовского обрушения цен на нефть этот показатель очевидно будет еще ниже.

Инвестиционная программа «Газпрома» на этот год составляет 1,1 трлн рублей, или $14 млрд по текущему курсу. При этом выручка при годовых поставках 200 млрд кубометров (планка, которую «Газпром» задал себе в последние годы) при цене $170 составит около $35 млрд.

Из них $10 млрд необходимо будет сразу выплатить в бюджет в качестве экспортной пошлины. Расходы на добычу газа и налог на добычу полезных ископаемых, по данным «Газпрома», обойдутся еще в $6 млрд. Наконец, $5 млрд составят затраты на транспортировку газа по Европе, и это по самым скромным оценкам.

В результате инвестпрограмме, источником средств для которой как раз и является экспортный сегмент, придется пролезть в иголочное ушко рыночных возможностей. А ведь инвестпрограмма «Газпрома» – это и развитие трубопроводных поставок газа в Китай, и недостроенные «потоки» в Европу, и СПГ-проект на Балтике.

Это совсем грубая арифметика. В реальности объемы экспорта, очевидно, будут меньше. В январе – феврале сокращение составило как минимум 20% к уровню прошлого года. Мартовская динамика не добавила оптимизма, оставшись примерно на уровне февральской. И мы пока слабо представляем, как сократится европейский спрос в ближайшие несколько месяцев из-за карантина.

Летом цены на газ в Европе, если не будет черных лебедей на экспортных газопроводах, очевидно, пробьют очередные минимумы. Уже сейчас в европейских газохранилищах на        15 млрд кубометров газа больше (+35%), чем в прошлом году. А ведь именно закачка газа в хранилища – главный стимул для спроса на газ летом.

В прошлом норвежцы не раз сокращали поставки, чтобы поддержать европейские цены на газ, но в этом году они не спешат с такими мерами. Сейчас норвежские поставки газа в Европу идут почти на полную мощность (330–340 млн кубометров в сутки), а основной объем профилактических работ на месторождениях перенесли на август из-за коронавируса. Это означает, что летом газа на европейском рынке будет много. Очень много.

Единственное утешение для отрасли – это продолжающееся сокращение добычи газа в Нидерландах. Но оно контролируемое, ожидаемое и давно отраженное трейдерами в биржевых котировках.

Кто уйдет первым?

В прошлом году главным ньюсмейкером на европейском газовом рынке стал сжиженный природный газ. По итогам 2019 года поставки СПГ в Европу выросли вдвое – до 100 млрд кубометров. Приток СПГ на европейский рынок продолжается и в этом году. С начала года в Европу было поставлено 30 млрд кубометров сжиженного газа, что на 6 млрд кубометров больше (+25%), чем за аналогичный период прошлого года.

Уже в ноябре 2019 года ведущим поставщиком СПГ в Европу стали США, потеснив Катар. Американцы выбрасывают все новые объемы газа на и без того перенасыщенный рынок. Если в 2019 году страна экспортировала около 50 млрд кубометров СПГ, то в 2020 году ожидается уже около 70 млрд кубометров, а в 2021-м – около 80 млрд кубометров.

Эти объемы необходимо куда-то поставлять. Два года назад таким направлением была Азия из-за динамичного спроса и более высоких цен. Однако уже в прошлом году преимущество азиатского рынка по цене почти исчезло, началась торговая война с Китаем, а в этом году регион первым столкнулся с эпидемией коронавируса. В результате невостребованные Азией объемы оказываются в Европе.

Текущие цены для поставщиков СПГ, недавно вышедших на рынок, не позволяют окупить инвестиции в проекты. Они могут компенсировать только операционные затраты на добычу, сжижение газа и транспортировку. Окупить вложения в многомиллиардные проекты заводов при текущих ценах невозможно даже за десятки лет. А ведь необходимо еще отдавать кредиты, платя проценты.

Возникает резонный вопрос: кто первым сойдет с дистанции на вираже падающего спроса и цен на газ в Европе? На рынке уже начали появляться интересные парадоксы. Например, трейдинговая компания американского производителя газа Cheniere объявила тендер на покупку шести партий сжиженного газа на рынке для последующей поставки в Европу. Для Cheniere может быть просто дешевле купить СПГ на рынке, чем произвести на собственном заводе и доставить в Европу. Или компания может пытаться временно снять эти объемы с рынка в надежде на рост цен.

Ранее Египет заявлял, что может сократить отгрузку СПГ на глобальные рынки с аналогичной целью – сократить избыток предложения.

Впрочем, пока из гонки не вышел никто. С поправкой на упавший спрос все основные производители продолжают бороться за свои доли. Однако к активным боевым действиям и демпингу по саудовскому сценарию, как на нефтяном рынке, в газовой отрасли пока никто не переходит, опасаясь полностью разрушить и так сильно пошатнувшийся баланс интересов на рынке.

Фундаментальные последствия

Падение цен на газ создаст немало проблем, но одновременно может оказать столь необходимое очистительное воздействие на отрасль, где в последние годы возникают все более безумные проекты газопроводов и терминалов СПГ. Многие из них явно не учитывают, что в долгосрочном периоде газ должен быть прежде всего доступным по цене и желательно зеленым, чтобы устоять в растущей конкуренции с возобновляемой энергетикой.

В марте компания Shell вышла из проекта СПГ Lake Charles на побережье Мексиканского залива. Австралийская компания Woodside отложила ряд своих СПГ-проектов. Это лишь некоторые примеры недавних дней, и в ближайшее время их будет становиться больше.

Европе тоже стоит ждать инвестиционных последствий для своей газовой отрасли. Скорее всего, затормозится реализация новых морских проектов газодобычи на норвежском шельфе. Также можно ставить крест на планах некоторых европейских стран по добыче сланцевого газа.

Для России медвежий суперцикл на газовых рынках тоже не пройдет бесследно. Но российская газовая отрасль всегда была больше, чем просто отрасль экономики, поэтому тут вряд ли стоит ожидать радикального пересмотра стратегии. Возможно, замедлится ввод в эксплуатацию новых месторождений и строительство новых инфраструктурных проектов (хотя обращение президента про коронавирус почти совпало по времени с новостью, что «Газпром» начинает готовить технико-экономическое обоснование для нового мегапроекта «Сила Сибири–2»). А вот проекты с широким международным участием, вроде «Северного потока–2» или «Арктик СПГ–2» «Новатэка» имеют больше шансов на успех, потому что объединяют интересы и производителей газа, и потребителей.

Что касается экспорта «Газпрома» в Европу, то на фоне карантинов европейские потребители рискуют не выполнить условия долгосрочных контрактов «бери или плати» по отбору минимальных количеств газа. Потенциально это чревато для них штрафами в пользу российского концерна. Но тут «Газпрому» важно проявить терпение и добрую волю, перенеся невыбранные объемы на будущие периоды, ведь жесткий разговор с клиентами на падающем перенасыщенном рынке чреват долгосрочной потерей их лояльности.

Когда в Европе цены на минимумах с 1999 года, а в Азии – за всю историю, российские газовики стали больше внимания обращать на российский внутренний рынок. Теоретически развитие внутреннего спроса даже при нынешних регулируемых ценах способно создать сегмент выручки, сравнимый с традиционными рынками Европы. Однако здесь большую угрозу создают неплатежи, которые будут неизбежно накапливаться из-за тяжелой экономической ситуации.

Поэтому самый надежный выход для газовой отрасли, применимый ко всем отраслям в период кризиса, – радикальная оптимизация затрат и повышение эффективности. В предыдущие кризисы без этого в основном удавалось обходиться, но нынешний идеальный шторм просто не оставляет других вариантов.

Публикация подготовлена в рамках проекта «Россия – ЕС: развивая диалог», реализуемого при поддержке Представительства ЕС в России

Московский Центр Карнеги. 06.04.2020