Сербия и Европа: Как вирус сбрасывает политические маски

Елена Пономарева, профессор МГИМО, автор портала balkanist.ru

На первый взгляд сводки с «фронтов» пандемии не связаны с политикой. Но это не так. COVID-19 обнаружил не только бреши в системе здравоохранения многих европейских стран, но и выявил политическую уязвимость как ЕС, так и многих национальных правительств. Без преувеличения, кризис меняет лицо нашей планеты.

В сравнении с европейскими грандами Сербии, экономика и социальная сфера которой, фактически уничтоженная западными санкциями 1990-х годов и «вбомбленная в каменный век» самолетами НАТО, стали восстанавливаться лишь в последние годы, гораздо труднее преодолевать эпидемиологические вызовы. Как не раз подчеркивал российский президент Владимир Путин, последствия из-за распространения коронавируса «затрагивают всю систему мирохозяйственных связей, практически все государства, учитывая сегодняшнюю высочайшую взаимозависимость и взаимосвязанность экономик мира».

Поддержку в успешном противодействии эпидемии Сербии, плотно вписанной до кризиса в матрицу ЕС (в 2019-м на Европу приходилось 83,5% товарооборота страны, не говоря уже об институциональных обременениях), оказал не Брюссель. Более того, если Франция хотя бы высказала «полную поддержку Сербии и ее лидеру в борьбе с коронавирусом», то Германия – главный торговый партнер Сербии – запретила экспорт оборудования и медикаментов. Переломить опасную ситуацию помогла выстроенная президентом Александаром Вучичем многовекторная политика, за которую он многократно подвергался критике как со стороны чиновников из ЕС, так и внутренней оппозиции. В кризисной ситуации на помощь сербам пришли Китай и Россия.

На фоне пандемии, похоже, завершился период «подвешенного» политического и эмоционального ожидания европейского будущего, подтвержденного в ходе переговоров сербского президента с госсекретарем США Майклом Помпео и еврочиновниками на площадке Экономического форума в Давосе в январе. Как сказал Вучич, «никто из ЕС или США не смог подтвердить, что мы (Сербия. – «НГ») будем частью ЕС».

Все ведущие мировые лидеры говорят о том, что после пандемии мир уже не будет прежним. В связи с этим отказ от европейской мечты может быть осознанным и обоснованным выбором Белграда: не Сербию не принимают в ЕС, а Сербия сама отказалась от гонок по брюссельской вертикали.

Выход из тупика стратегической уязвимости, усиленной пандемией, сохранение историко-культурной самости и относительной (в условиях глобальной взаимозависимости даже мировые гиганты не всегда обладают полнотой суверенитета) независимости, а равно значимости важного балансира в международной повестке возможны в условиях проведения Белградом политики военного нейтралитета и многовекторности. Наличие нескольких точек опоры (экономических, политических, военных, культурных) позволит Сербии сохранить статус регионального игрока и защитить свою политическую субъектность.

Поддержка коллективным Западом «проекта Косово» серьезно травмировала сербские представления о своем европейском месте, хотя всем сербам в отличие от россиян хорошо известна роль великих, в том числе европейских (прежде всего Австро-Венгрии и Италии), держав в конструировании албанской нации и создании «Великой Албании», которая в годы Второй мировой войны стала местом и символом геноцида сербов.

Тем не менее тяжелое историческое бремя европейских иллюзий Белград готов был нести и дальше, провозгласив в качестве стратегической цели европейскую интеграцию. Но идея общей европейской судьбы рассыпалась в прах, как только появился на континенте новый, все еще не познанный враг – COVID-19. Европейцы выбрали апробированную столетиями модель поведения – разбежались по национальным квартирам. Понятия «солидарность» и «взаимопомощь» положены на полку до будущих геополитических игрищ.

По мнению ряда европейских аналитиков, нынешний кризис демонстрирует моральное банкротство западной цивилизации, поскольку не выдерживает тест на «человечность». Действительно, друзья познаются в беде. 3 апреля в Белград прибыл первый военный самолет РФ. Внимание местных критиков российского правительства за якобы медлительность в принятии решения (официальный запрос о помощи Белград направил в Москву 26 марта) хочется обратить на масштабы поддержки: восемь врачебных бригад, специалисты радиационной, химической и биологической защиты, современное медицинское оборудование, медикаменты, индивидуальные средства защиты, дезинфектанты и иное необходимое имущество для 7 млн жителей Сербии были доставлены 11 (!) рейсами. Для сравнения: в 60-миллионную Италию Россия направила 15 авиабортов. Такой уровень поддержки, по словам пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова, – еще одно свидетельство отношения России к Сербии как к «важной, союзнической и братской стране».

И не важно в сложившейся критической ситуации, кто встречает российский гуманитарный конвой – президент, премьер или глава антикризисного штаба (горячие головы пытаются политически обыгрывать даже этот факт). Помощь не требует официоза, хотя стоит признать, что символы играют в современном миропорядке большую роль. В Китае в отличие от России всегда внимательно относились к ритуалу. Возможно, этим, а также необходимостью уколоть европейских партнеров объясняется необычайно пышная и театрализованная встреча китайского борта. Хотя стоит признать, что, несмотря на оперативность и очевидную необходимость, помощь Пекина была все-таки не таких впечатляющих масштабов, как российская.

Что же касается российского гуманитарного конвоя, то он может оказаться важным опережающим болезнь ресурсом. В обращении к нации Вучич предположил, что самый тяжелый период, связанный с распространением коронавирусной инфекции, ожидается в стране в течение первой половины апреля. Учитывая перегруженность собственных мощностей медицинских и социальных служб, российские специалисты и грузы способны не допустить распространения вируса.

Помощь, организованная силовыми ведомствами РФ, помимо гуманитарной и человеческой составляющей является своеобразным ответом на внутреннюю разбалансировку и «смерть мозга» НАТО, которые впервые публично засвидетельствовал президент Франции Эмманюэль Макрон в интервью журналу Economist в ноябре 2019 года и которые очевидно прогрессируют в условиях современного кризиса. На днях New York Times зафиксировала: усилия Запада в борьбе с коронавирусом проваливаются.

Этот провал очевиден и в действиях Североатлантического альянса, продолжающего свое расширение в условиях пандемии (27 марта Северная Македония стала 30-м членом НАТО), но не способного организовать должное противодействие распространению вируса в странах блока и аффилированных с ним государствах. Как заявил генсек НАТО Йенс Столтенберг по итогам дистанционной встречи глав МИД организации, прошедшей 2 апреля, «главная задача альянса – в способности проводить военные операции». Прежде всего речь идет о миссиях в Афганистане и Ираке. Очевидно, что в условиях эпидемиологической катастрофы организация могла бы проявить большую активность по спасению людей в Европе. Такое отношение – еще одно свидетельство отсутствия какой-либо гуманитарной составляющей в стратегии и тактике альянса.

Пандемия сбросила маски с внешних игроков. Как заметил Вучич, «мы не слепые и не глухие… Раньше у Сербии были большие ожидания от Европы, а сейчас мы надеемся больше на себя». В критической ситуации выживание нации требует предельной консолидации власти и оппозиции. Принцип «чем хуже, тем лучше», используемый рядом представителей последней, не приемлем для решения политических споров. Сдувшийся в начале 2020-го просуществовавший менее года оппозиционный пузырь невозможно реанимировать никакими ложными вбросами и обвинениями властей. Подобное поведение показывает истинное отношение оппозиции к собственному народу.

Не случайно лидер Сербской радикальной партии Воислав Шешель в свойственной ему эмоциональной манере потребовал, чтобы лидеры «Союза за Сербию» «на своей шкуре ощутили силу государства: страна не обязана их терпеть!». В условиях чрезвычайной (сравнимой с войной) ситуации усиление контроля за передвижением, ограничение прав и свобод граждан, сворачивание многих демократических завоеваний неизбежны. Непонимание значимости этих жестких, но все же временных мер говорит лишь о безответственности «деятелей типа Обрадовича, Еремича и Джиласа», пытающихся и без того в мутной воде пандемии ловить политическую рыбку.

В условиях национальной угрозы крайне важно обеспечить взаимодействие между всеми ветвями и уровнями власти. Только слаженная и четко скоординированная работа госаппарата в логике действий на опережение при полном доверии населения, а значит, и поддержке им вынужденных ограничительных мер (самоизоляция, комендантский час, закрытие границ) способна переломить критическую ситуацию. То, что оппозиция этого не понимает, следовательно, и не принимает принцип сербских волонтеров «Вместе сможем победить!», фактически означает отложенный до осени электоральный приговор.

НГ-Дипкурьер. 12.04.2020