Саммит на фоне ЧС. Чего ждать от встречи лидеров Великих держав

Василий Кашин, эксперт клуба «Валдай», старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, старший научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН

Идея президента РФ Владимира Путина о проведении саммита пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН была высказана в момент, когда противоречия между всеми этими державами проявились с большой силой и продолжали нарастать. Не только Россия и Китай успели к этому времени вступить в прямую конфронтацию с США. Великобритания завершила процесс выхода из ЕС, в то же время углубились противоречия между США и Европейским союзом по всему спектру вопросов.

Более того, инициатива была выдвинута на фоне начала нового глобального экономического и гуманитарного кризиса. Многолетние накопленные экономические дисбалансы, пандемия коронавируса и американо-российско-саудовская ценовая война на рынке нефти сошлись воедино и спровоцировали обвал, который, по многочисленным прогнозам, может превзойти по масштабам кризис 2008–2009 годов. При этом угроза новых пандемий может стать постоянным фактором, влияющим на государственную политику и модели потребления, спровоцировав волну деглобализации и болезненную перестройку ряда крупных экономик.

При всем этом продолжается российско-американская холодная война, порой выливающаяся в опасные «войны по доверенности» в разных частях мира. Она ведется с большим ожесточением, чем холодная война между СССР и США, и с гораздо большей беспринципностью и неразборчивостью в средствах.

Отношения Китая и США эволюционируют в схожем направлении. Новизна ситуации в том, что Китай уже является более крупной экономикой, чем США в реальном выражении, но процесс перестройки его внешней и военной политики лишь начинается. Достигнутые КНР успехи в технологическом развитии позволяют усилить военную мощь, перейти к более амбициозному переоснащению вооруженных сил. Это касается и ядерной сферы. Китай наращивает ядерные силы и, согласно оценкам американских военных, в частности генерал-лейтенанта Роберта Эшли, как минимум удвоит число своих ядерных боеголовок до 2030 года.

Выход Китая на позиции третьей великой ядерной державы, обладающей полноценной триадой (КНР уже имеет атомные ракетные подводные лодки и межконтинентальные баллистические ракеты, идет работа над стратегическими бомбардировщиками), создаст новую и весьма опасную реальность, когда две сравнимые великие ядерные державы в тесном партнерстве противостоят третьей. В этой реальности может оказаться отчасти обесцененным опыт обеспечения стратегической стабильности, накопленный в годы предыдущей холодной войны.

Таким образом, 2020 год является важным рубежом, подводящим черту под старым миром, сложившимся в конце 1980-х после холодной войны. Новый мир будет рождаться в эпидемиях, экономических кризисах и войнах. Все эти три составляющие нового переходного периода неизбежны, и нам предстоит жить с ними длительное время.

Сотрудничество великих держав необходимо, чтобы контролировать масштабы этих бедствий. Эпидемии должны гаситься общими усилиями до того, как охватят весь мир. Экономические кризисы не должны приводить к мгновенному разрыву международных производственных и логистических цепочек, чреватому голодом и революциями. Войны должны быть безъядерными и локальными.

При всей крайней токсичности отношений между членами «пятерки» (за исключением лишь связки Россия–Китай) в этом состоят их общие интересы. Но помимо этого у каждой из сторон есть своя стратегия выживания и при удачном стечении обстоятельств – победы в новом глобальном конфликте.

Для США и России в ходе саммита на первом месте будут стоять вопросы контроля над вооружениями. Выживание системы такого контроля под вопросом. Обе стороны не вполне довольны имеющимся механизмом.

Проблемой для США является начавшийся на фоне вводимых Договором о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ, неофициальное название – СНВ-3) взаимных обязательств быстрый рост китайского ядерного потенциала. США настаивают на вовлечении Китая в переговоры по контролю на вооружениями и хотели бы заставить Россию помогать в этом.

С российской точки зрения такая постановка вопроса абсурдна. Китайские ядерные силы растут, но пока что, по ряду данных, находятся примерно на уровне ядерных сил Франции по количеству боеголовок, а качественно по-прежнему более примитивны из-за значительного числа старых систем оружия.

Китайские ядерные силы существенно меньше ядерных сил Франции и Великобритании, вместе взятых. При этом Китай не является официальным военным союзником России, а Великобритания и Франция не только являются военными союзниками США, но и имеют с ними соглашения о сотрудничестве в нацеливании ядерного оружия. В таких условиях вовлекать в соглашение Китай без Англии и Франции было бы неправильно.

Кроме того, Россия хорошо знает, что Китай не согласится на неравный договор, отводящий ему меньшую квоту на ядерные вооружения, чем США. Таким образом, речь должна идти либо о снижении ядерного потенциала США до китайского, либо о повышении китайского потенциала до уровня американского, что едва ли создает базу для соглашения.

Также неправомерны, с точки зрения России, попытки распространения соглашения на тактическое ядерное оружие. Российское тактическое оружие не может достигнуть территории США, в то время как американское тактическое ядерное оружие в Европе может поражать стратегические цели на территории России, включая основные российские города.

Более того, распространение договора СНВ-3 на новые классы вооружений, как показывает опыт прежних переговоров, требует многих месяцев и даже лет работы, что не позволит создать замену имеющемуся договору до истечения его срока в начале февраля 2021 года.

Сильной стороной США является американская способность к быстрому наращиванию числа ядерных боеголовок на имеющихся носителях. Россия, вероятно, не способна на симметричный ответ из-за ограниченных ресурсов, а Китай – потому что находится еще в ранней фазе роста своих ядерных сил и соответствующих отраслей ВПК.

США пытаются навязать России и Китаю новое, выгодное для себя соглашение, угрожая применить это преимущество. Данный подход едва ли сработает. Американцы переоценивают заинтересованность России в соглашении: Россия долго готовилась к вероятному распаду системы контроля над вооружениями, вкладываясь в совершенствование своей ядерной триады и систем управления ею.

Осуществленные Москвой вложения гарантируют ответный сокрушительный ядерный удар по территории США при любых достижимых в обозримом будущем параметрах американского первого удара по России. Это позволяет избежать дорогостоящих вложений в «симметричную» гонку с США.

Кроме того, у России самой накопилось немало претензий к США в сфере исполнения обязательств в рамках СНВ-3. Американские шаги по выполнению договора, включая демонтаж пусковых установок, конвертацию бомбардировщиков, часто выглядят непроверяемыми и обратимыми. Поэтому Россия в целом хотела бы продления договора без дополнительных условий, но не видит большой трагедии в его исчезновении.

Китай испытывает опасения в связи с возможной неограниченной гонкой вооружений, но еще больше он опасается любого вовлечения в механизмы контроля над вооружениями, которые закрепят его в роли ядерной державы второго эшелона.

Количественный и качественный рост китайских ядерных сил диктуется целым рядом факторов. С одной стороны, Китай должен реагировать на глобальное развитие технологий ПРО, а также средств разведки, обеспечивая при этом боевую устойчивость своих ядерных сил. С другой – находясь в условиях нарастающего военно-политического противостояния с США, Китай не может не думать о постепенном снижении своего отставания от противника. Наконец, Китай уже стал сверхдержавой в экономике и ключевым игроком в мировой политике, его силы общего назначения в целом находятся на втором-третьем месте в мире. На этом фоне традиционный статус самой маленькой ядерной державы выглядит нелогично.

Китаю, вероятно, саммит дает возможность диалога о стратегической стабильности в более широком понимании, а также об ограничении наиболее острых и непредсказуемых аспектов американо-китайского противостояния в Азии, создания дополнительных механизмов взаимного информирования и предотвращения вооруженных конфликтов. Как страна, первая пострадавшая от коронавируса и справившаяся с ним раньше других, Китай попытается использовать свои достижения для повышения собственной роли в глобальном управлении.

Великобритании и Франции саммит позволит вновь заявить о себе как о глобальных политических игроках и поднять вопросы, важные для безопасности Европы. Вопросы контроля над вооружениями для них не столь важны. Вместе с тем есть ряд все более серьезных проблем, затрагивающих их собственную безопасность напрямую, включая коронавирус, приток беженцев и устойчивость международных производственных цепочек.

Странам предстоит выработать реалистичные ожидания от предстоящего саммита. С учетом предкризисного начала 2020 года до предполагаемого в сентябре на полях сессии Генеральной Ассамблеи ООН саммита в мире может еще многое произойти.

НГ-Дипкурьер. 12.04.2020