«Эхо нефтяной войны»: энергетические отношения России и Китая изменятся

Оживающая после вспышки коронавируса китайская экономика требует ресурсов, и спрос на энергоносители восстанавливается рекордными темпами. Так, согласно опубликованным 26 апреля данным китайской таможни, импорт нефти из России в марте вырос на 31% по сравнению с аналогичным периодом 2019 г. Притом, хотя Саудовская Аравия пока сохраняет звание поставщика №1, импорт нефти оттуда сократился на 1,6%. Удастся ли России обогнать своего главного конкурента на китайском энергетическом рынке, и что может ей в этом помочь, проанализировал эксперт Центра изучения перспектив интеграции Владимир Нежданов.

Китай – один из основных драйверов потребления нефти и природного газа в мире на протяжении последних лет. По итогам 2019 г. потребление природного газа в стране превысило 300 млрд куб. м, что в три раза больше, чем десять лет назад. Причем за последние три года спрос на газ в КНР взлетел на 50% или на 100 млрд куб. м. Этот показатель, например, превышает годовое потребление в Германии. Что касается рынка сырой нефти, то в 2019 г. его объем составил $238,7 млрд, увеличившись на 77,7% с 2015 г. Однако 2020 г. уже принес массу неприятных неожиданностей.

Черные лебеди «нефтяной войны»

Распад сделки «ОПЕК+» и начало российско-саудовской «нефтяной войны» серьезно ударили по позициям поставщиков нефти. Отчасти эта война началась из-за желания Саудовской Аравии укрепить позиции на мировых энергетических рынках: в частности, Эр-Рияд и Москва стали непримиримыми конкурентами на нефтяном рынке Китая. В 2019 г. доля Саудовской Аравии на нем составила 16,8% ($40,1 млрд), а доля России – 15,3% ($36,5 млрд). При этом в 2019 г. поставки сырой нефти из Саудовской Аравии в КНР выросли на 35,1% по сравнению с прошлым годом, тогда как российские поставки упали на 3,7%. Условия для начала «нефтяной войны» России и Саудовской Аравии формировались на протяжении всего 2019 г.

Рост поставок энергоресурсов в Китай в январе-феврале        2020 г. связан с тем, что заказы на импорт были сделаны за несколько месяцев до вспышки коронавируса в Ухане и еще не попали под влияние экономического спада в стране. Однако в начале 2020 г. Саудовская Аравия продолжила экспансию на китайский нефтяной рынок. Импорт саудовской нефти в КНР вырос на 26% по сравнению с январем-февралем 2019 г., тогда как российские поставки выросли всего на 11%.

Несмотря на то, что Москва в 2019 г. уступила Эр-Рияду первенство на китайском рынке, Россия ожидала первых шагов по урегулированию ситуации от Эр-Рияда. Саудовская Аравия просчиталась, ожидая быстрого ухудшения экономической ситуации в России: Москва была готова к срыву переговоров «ОПЕК +» и падению цен на нефть. Хотя в начале апреля сторонам удалось договориться о сокращении добычи нефти на 10 млн баррелей в сутки, на мировых рынках сохранился разрыв между спросом и предложением. Как следствие, цены на нефть сохранят низкую волатильность, кроме того, нельзя исключать их повторного падения.

Интересно, что, несмотря на обвал нефтяных рынков, в Китае уверены в способности России сохранить контроль над этой сферой. Эта уверенность в ее стабильности, однако, сопровождается опасениями за экономики других стран-поставщиков нефти. На фоне «нефтяной войны» Саудовская Аравия увеличивала добычу нефти, стремясь захватить большую долю рынка. Подобная стратегия привела к тому, что в мире обнаружилась нехватка места для хранения энергоресурсов.

Теперь у цен на нефть появится мощная движущая сила для роста лишь в том случае, если в апреле пройдет пик эпидемии, после этого ситуация не будет ухудшаться, а соглашение о сокращении добычи будет строго соблюдаться всеми странами.

Тем не менее, несмотря на «нефтяную войну» и конкуренцию Москвы и Эр-Рияда, Россия имеет все шансы остаться крупнейшим поставщиком на китайском нефтяном рынке. В отличие от Саудовской Аравии, она поставляет нефть на китайский рынок через систему нефтепроводов. Как следствие, российские поставки нефти не зависят от интенсивности морских перевозок и возможной блокировки морских путей в Южно-Китайском море. В КНР подчеркивают, что укрепление глобальных позиций российской нефтяной отрасли находится в зависимости от стабилизации китайского энергетического рынка. Несмотря на снижение спроса на нефть во время эпидемии коронавируса, Китай остается крупнейшим потребителем энергоресурсов в мире.

Пандемия коронавируса стала еще одним «черным лебедем» начала 2020 г., внесшим коррективы в прогнозы по потреблению энергоресурсов в Китае. Цены на энергоресурсы реагировали на опасения по поводу распространения коронавируса с самого начала. В конце февраля появились первые прогнозы, что эпидемия в КНР не позволит рынку нефти показать рост, сопоставимый с 2019 г.

Кроме того, из-за вспышки нового коронавируса PetroChina объявила о форс-мажорных обстоятельствах, связанных с импортом сжиженного природного газа (СПГ), а также поставками газа по трубопроводам.

Реформы рынка и перспективы сотрудничества с Россией

Дальнейшее развитие нефтегазового сотрудничества Москвы и Пекина оказалось в жесткой зависимости от ряда мировых трендов, определяющих глобальные экономические изменения.

Помимо очевидных факторов следует помнить, что согласно первой части торгового соглашения КНР и США, предполагается увеличение закупок американских энергоресурсов со стороны КНР: на $18,5 млрд в первый год и на $33,9 млрд – во второй.

В условиях сокращения спроса на энергоресурсы США оказываются в привилегированном положении на китайском рынке.

Кроме того, на протяжении всего 2019 г. происходило замедление[1] темпов роста потребления природного газа в КНР. Рост потребления за первые десять месяцев 2019 г. составил всего 9% против 17,5% в 2018 г. Подобный спад был вызван тем, что в начале 2019 г. Пекин понизил требования к провинциям по переходу городских потребителей с угля на газ.

Наконец, следует заметить, что, согласно расчетам[2] экономистов, поставки российского СПГ в Азию в рамках проекта «Ямал-СПГ» нерентабельны и требуют дополнительного изучения для дальнейшей энергетической стратегии России в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Так, в 2019 г. более 80% сжиженного газа «Ямал СПГ» продал в страны Европы, включая рынки, с которыми традиционно работал «Газпром». В конце 2019 г. цена на СПГ в Азии оставалась выше, чем в Европе, примерно на $1 за mmbtu (миллион британских тепловых единиц). При этом большую часть года поставки СПГ в Азию возможны только через Африку (Суэцкий канал), поскольку короткий маршрут по Северному морскому пути доступен лишь несколько месяцев в году. Как следствие, проект, рассчитанный на азиатские рынки, продает львиную долю газа в Европе.

Прогнозы на будущее

Как будет складываться энергетическое сотрудничество России и Китая в будущем?

Во-первых, несмотря на «нефтяную войну» и пандемию коронавируса, России необходимо здраво оценивать свои возможности на энергетическом рынке Китая. Бесспорно, стремление Эр-Рияда захватить рынок и обязательства Пекина перед Вашингтоном по первой части торгового соглашения окажут давление на отрасль. Однако Россия должна использовать свои преимущества – систему трубопроводов и, что немаловажно, уникальные доверительные отношения с КНР в политической сфере. Дальнейшая стратегия должна преимущественно базироваться на рыночной целесообразности, выдвигая на первый план доводы энергетических корпораций, а не устремления политиков.

Во-вторых, развивая энергетическую стратегию, важно учитывать не только падение темпов потребления газа в Китае, но и рост добычи природного газа на территории КНР. За первые десять месяцев 2019 г. добыча газа в Китае выросла на 10%. Учитывая интерес к развитию добычи трудноизвлекаемого газа в КНР, России необходимо укрепить позиции своих корпораций в Китае. Летом 2019 г. Пекин официально снял ограничения на работу иностранных компаний в сфере добычи газа без создания совместного предприятия с местной компанией, а значит, российские корпорации имеют все шансы закрепиться в сфере газодобычи в КНР.

Главным преимуществом Москвы может стать совместная с Пекином научно-техническая и инновационная работа в сфере геологии, нефте- и газодобычи в рамках перекрестных годов научно-технического обмена.

В-третьих, возможности по дальнейшему увеличению потребления природного газа в Китае тормозятся из-за слабой развитости газотранспортной инфраструктуры страны. Инициатива по реализации совместных инфраструктурных проектов в этой сфере позволила бы не только активизировать энергетическое сотрудничество Москвы и Пекина, но и вывести российские энергетические проекты в КНР на новый уровень.

Наконец, учитывая чувствительность энергетического сектора к конъюнктуре мировых рынков и жесткую конкуренцию между странами, России необходимо вести такую энергетическую политику, которая не допускала бы соперничества российских нефтегазовых корпораций на внешних рынках. Такая стратегия не только позволит избежать нерентабельных для страны проектов, но и поможет четко реагировать на действия других крупных игроков.

__________________

[1]. Корпоративный журнал «Газпром», №12, 2019 г., стр.24

[2]. Корпоративный журнал «Газпром», №12, 2019 г., стр.36

Евразия.Эксперт. 27.04.2020