Узбекистан за словом в ЕАЭС не полезет

Сергей Маргулис, преподаватель РАНХиГС

Тема расширения Евразийского экономического союза за счет Узбекистана активно обсуждается с октября 2019 года. Во время визита в Ташкент спикер Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко заявила, что «президент Узбекистана принял решение и сейчас прорабатывается вопрос о присоединении Узбекистана к ЕАЭС».

Еще в июне прошлого года Шавкат Мирзиеев на ХХ пленарном заседании Сената Олий Мажлиса обратил внимание парламентариев на то, что основными торговыми партнерами республики являются страны — члены ЕАЭС, на которые приходится около 70% всего товарооборота страны. Более того, глава государства отметил, что, не являясь членами интеграционной группировки, узбекским товарам будет сложно конкурировать на евразийских рынках.

Промышленный рост, а соответственно, и потребность в новых рынках сбыта, где узбекская продукция может быть конкурентной, потребность в инвестициях и технологиях, а также нормализация политических отношений с соседями по региону создают предпосылки для участия Узбекистана в евразийских интеграционных процессах. И в целом именно позиция в поддержку вступления страны в ЕАЭС в настоящий момент доминирует в политическом и экспертном сообществе республики, количество же явных противников немногочисленно. В частности, заместитель министра иностранных дел Узбекистана Ильхом Неъматов заявил, что «исключительно из экономических интересов» он поддерживает вступление в ЕАЭС. При этом даже сторонники интеграции настаивают на том, чтобы не торопиться и тщательно проработать все преимущества и недостатки вступления в Евразийский экономический союз. Участие в интеграции может иметь негативные последствия для отдельных сфер узбекской экономики. Присоединение такого крупного и густонаселенного государства, как Узбекистан, может создать проблемы и для самих участников ЕАЭС, в т.ч. членов Союзного государства РФ и Беларуси. Какие же преимущества и риски для сторон может нести расширение ЕАЭС за счет этой центральноазиатской республики?

Экономическая составляющая

Экономика Узбекистана является одной из крупнейших в Центральной Азии. По данным министерства экономики и промышленности республики, суммарный ВВП в 2019 году составил 58,3 млрд долларов (увеличение на 5,5% по сравнению с 2018 годом). Основными драйверами роста стали сфера услуг, промышленность, сельское хозяйство и строительство. Внешнеторговый оборот республики Узбекистан, по оценкам государственного комитета статистики, за 11 месяцев 2019 года составил 38,27 млрд долларов (экспорт вырос на 43,3%, до 16,25 млрд долларов, импорт — на 27%, до 22 млрд долларов). Главным торговым партнером РУ является Китай, на который приходится 19,2% товарооборота, далее следуют Россия — 15,2% и Казахстан — 8,4%. При этом суммарная доля стран ЕАЭС во внешней торговле республики существенно превосходит долю КНР.

Источник: Государственный комитет статистики Узбекистана

Более того, обращает на себя внимание структура узбекского экспорта в КНР. Общий его объем за январь — ноябрь 2019 года несколько больше, чем в РФ, — около 2,1 млрд долларов (при импорте 4,54 млрд). Однако фактически половина (данные за 2018-й) от всего экспорта в Китай пришлась на энергоносители, причем именно за счет них достигается положительная динамика экспорта в юго-восточном направлении. Значительного увеличения поставок в КНР по иным важным товарным позициям (хлопок, с/х продукция и металлы) не наблюдается, объем же поставляемой химической продукции и вовсе сократился. Статистика за ушедший год по структуре экспорта в Поднебесную на момент написания статьи не приводится в открытых источниках. При этом веские основания для ее существенного изменения, по сути, отсутствуют.

Таким образом, можно сделать вывод, что КНР не испытывает острой потребности в узбекской продукции, за исключением сырья. В свою очередь, на рынках ЕАЭС, в т.ч. в странах Союзного государства товары, из РУз в силу ряда причин являются более конкурентоспособными. И это особенно важно в контексте того, что Узбекистан намерен сокращать экспорт энергоносителей. В частности, 20 января премьер-министр страны Арипов заявил, что республика к 2025 году намерена полностью прекратить экспорт природного газа.

Источник: Федеральная таможенная служба России

Из приведенной таблицы видно, что экспорт Узбекистана в РФ представляет собой достаточно длинную линейку товаров. Более того, по ряду позиций, которые пока не являются ключевыми, отмечается существенный рост. Например, табак (рост 837%), химические волокна (рост 200%), стекло (рост 352%) и так далее. Впрочем, в ряде случаев рост является следствием эффекта низкой базы. Аналогичным образом ситуация выглядит и в торговле с другими государствами ЕАЭС, в частности с Беларусью.

Источник: Портал информационной поддержки экспорта Export.by

Став членом ЕАЭС, РУз получит доступ к единому рынку с численностью населения около 184 млн человек, избегая большинства тарифных и нетарифных протекционистских мер, с которыми в настоящий момент сталкиваются узбекские производители. Кроме того, компании из этой центральноазиатской страны получат возможность доступа к госзакупкам в странах союза, что может быть особенно важно для легкой промышленности Узбекистана. Кроме того, присоединение к ЕАЭС позволит расширить торгово-экономические связи с рядом государств, соответствующее соглашение с которыми заключено ЕАЭС.

Членство в Евразийском союзе даст возможность сократить транспортно-логистические издержки. В частности, по оценкам экспертов Центра экономических исследований и реформ (ЦЭИР) при Администрации президента Узбекистана, доступ к дешевому топливу из Казахстана позволит сократить на 20% расходы на дизель. По их расчетам, объем железнодорожных перевозок в импортном сообщении вырастет на 10−15%. Снижение транспортных расходов положительно скажется на конечной стоимости узбекских товаров, делая их более конкурентоспособными. По результатам исследования, проведенного ЦЭИР в ноябре 2019 — январе 2020 года, вступление в союз качественно скажется и на ценах на мясо и позволит увеличить экспорт овощей и фруктов.

Вступление в Евразийский экономический союз, вероятно, поспособствует притоку в Узбекистан российских инвестиций. В 2018 году РФ, как и другие страны ЕАЭС, не вошла даже в 5 главных инвесторов в экономику Узбекистана, ее доля составила лишь 6% (РФ уступила США, Китаю, Великобритании, Британским Виргинским островам и ОАЭ).

Важной составляющей в дискуссии о присоединении к ЕАЭС является положение узбекских трудовых мигрантов в России и Казахстане. По данным статистического исследования, проведенного специалистами из РАНХиГС, в РФ в июле 2019-го было зарегистрировано около 2,2 млн гастарбайтеров из РУз. Вступление в ЕАЭС значительно упростит процесс оформления на работу узбекских иммигрантов в РФ. Однако миграционный отток может иметь как положительные стороны (в том числе рост валютных переводов мигрантов из РФ в РУ), так и отрицательные последствия в контексте отъезда из республики высококвалифицированных кадров. Директор Центра исследовательских инициатив Ma’no Бахтиёр Эргашев указывает также на демографическую ситуацию в республике. По его мнению, пик рождаемости в Узбекистане пройден, в ближайшее время она пойдет на спад и уже к 2030 году вопрос миграции отойдет на второй план, таким образом, нынешнее положение гастарбайтеров не должно становиться ключевым аргументом в пользу вступления в ЕАЭС.

Кроме того, присоединение к ЕАЭС может иметь неоднозначные последствия для ряда ключевых секторов экономики Узбекистана. И очевидно, что вокруг них будет вестись острая дискуссия, а Ташкент будет стараться добиться максимальных уступок и преференций.

Во-первых, это автомобильная промышленность. В «Концепции развития автомобильной промышленности Республики Узбекистан до 2025 года» указано, что в 2018 году ее доля в ВВП республики составила 6,6% и 11,7% в секторе промышленности. В том же году в стране было произведено 220 тысяч 670 ед. легковых автомобилей на сумму 18,6 трлн сум (1,94 млрд долларов), из которых на экспорт ушло лишь 4707 ед. на сумму 24 млн долларов. Причем в РФ был отправлен 41% всех экспортируемых легковых авто. Доля средств наземного транспорта (кроме ж/д и трамвайного) составила в 2018-м лишь незначительные 1,57% от всего объема узбекского экспорта в РФ, а за первые 9 месяцев      2019-го сократилась еще на 70% по сравнению с аналогичным показателем прошлого года и составила 4,8 млн долларов. Это говорит о том, что продукция узбекского автопрома ориентирована прежде всего на внутренний рынок. Вероятно, что открытие рынка ЕАЭС вряд ли позволит узбекистанским производителям существенно увеличить экспорт своей продукции на евразийские рынки. Безусловно, снятие таможенных пошлин и сокращение транспортно-логистических издержек позволит несколько удешевить продукцию, однако не слишком существенно из-за действующего в странах ЕАЭС утилизационного сбора. Например, в РФ в 2019 году он составлял 84 тыс. руб. на автомобили объемом 1–2 литра, и в ближайшее время он может быть увеличен в 2 раза по предложению Минпромторга. Причем де-факто сбор взимается лишь с иномарок, в то время как для отечественных производителей это компенсируется субсидиями. В Беларуси, не являющейся, в отличие от РФ, членом ВТО, утилизационный сбор даже юридически касается только иностранных авто. При этом в РБ для транспортных средств, ввезенных из стран ЕАЭС, он существенно ниже. Таким образом, производителям из Узбекистана все равно будет крайне сложно конкурировать на евразийских рынках, в первую очередь на ключевом для них российском. Кроме того, российские потребители с определенным недоверием относятся к автомобилям — копиям известных брендов, производством которых занимается узбекистанская компания RAVON.

Ее модельный ряд составлен из аналогов снятых с продаж, но ставших популярными в обществе автомобилей, в частности Ravon Gentra (Chevrolet Lacetti), Ravon R4 (Chevrolet Cobalt), Ravon Nexia R3 (Chevrolet Aveo I) и т.д. Аналогичную стратегию в РФ использовала признанная в 2014 г. банкротом компания ТагАЗ.

Кроме того, узбекскому автопрому будет сложнее конкурировать на внутреннем рынке. Весьма вероятно, что на рынок РУз вырастут поставки сопоставимых по цене, а иногда и более дешевых российских автомобилей, а также транспортных средств иностранных компаний, собранных на территории ЕАЭС. В то же время со стороны государств — членов союза будут предъявляться справедливые претензии относительно ряда существующих в настоящий момент мер государственной поддержки этой отрасли, а также применяемых ее правительством протекционистских мер.

В частности, дискриминационного применения акцизного налога (не применяется к местным производителям), который де-факто является аналогом ввозной таможенной пошлины и касается всех легковых и части грузовых авто.

Во-вторых, проблемы могут возникнуть с важнейшей для экономики страны культурой — хлопком. В Узбекистане          по-прежнему привлекаются так называемые добровольцы для сбора этой сельскохозяйственной культуры. Несмотря на то что еще в декабре 2017 года эксперты МОТ заключили, что с детским трудом в РУз покончено, а в январе этого года Шавкат Мирзиеев законодательно ужесточил административную и даже ввел уголовную ответственность за использование принудительного труда при сборе хлопка, люди по-прежнему различными методами и под разными предлогами привлекаются на такого рода неоплачиваемые работы.

В случае вступления страны в ЕАЭС это может послужить поводом для обвинений от производителей волокна из РФ, Казахстана и Киргизии (по-прежнему обвиняется МОТ в использовании детского труда в с/х) в методах нечестной конкуренции и стать поводом для обращения в Суд ЕАЭС.

Более того, присоединение к ЕАЭС вряд ли позволит увеличить экспорт волокна, который, вероятнее всего, продолжит сокращаться, т.к. РФ, являющаяся главным импортером, поставила задачу развивать у себя эту культуру. С 2013 года производство российского хлопка стабильно растет, и в настоящий момент он выращивается более чем на 1 тыс. гектаров.

В-третьих, узбекские партнеры указывают на определенные риски в текстильной промышленности, в частности на увеличение импорта данной продукции и рост конкуренции на внутреннем рынке. Причем речь идет не о поставщиках из ЕАЭС, где, как правило, выше себестоимость производства данной продукции, а соответственно, и ее цена на рынке, а о поставщиках из Юго-Восточной Азии, в первую очередь Вьетнама, с которым союз имеет соглашения о ЗСТ. Кроме того, у них вызывают опасения действующие в ЕАЭС более низкие ставки таможенного тарифа на данную продукцию.

Источник: ЦЭИР при Администрации президента Узбекистана

Таким образом, в случае активизации переговорного процесса стоит ожидать предложения Ташкента о пересмотре единой ставки таможенного тарифа на текстильную продукцию и внесения изменений в соглашение о ЗСТ с Вьетнамом.

Политическая составляющая

Несмотря на то что ЕАЭС является международной организацией региональной экономической интеграции и позиционирует себя именно как экономический, а не политический блок, политическая составляющая интеграционных процессов на постсоветском пространстве во многом становится определяющей при решении вопроса о присоединении государств к тому или иному региональному проекту, что особенно актуально для Узбекистана.

Ташкент на протяжении всего периода своей независимости строил внешнеполитический курс на двух базовых компонентах.

Во-первых, республика всегда стремилась играть первенствующую роль в Центральной Азии и традиционно боролась за лидерство в регионе с соседним Казахстаном.

Во-вторых, во многом с целью подчеркнуть свои лидерские качества и амбиции Узбекистан проводил подчеркнуто независимый курс, заключавшийся в своеобразном балансировании между Россией и Западом, никогда не поступаясь национальным суверенитетом в угоду каким-либо региональным международным инициативам под эгидой крупных игроков. Этим объясняется кратковременность пребывания страны как в ОДКБ, так и в предшественнике Евразийского экономического союза — ЕврАзЭС. Ташкент всегда стремился подчеркнуть, что принципиально не пойдет на передачу даже части суверенных государственных функций наднациональным органам международных организаций, что неизбежно в случае вступления в ЕАЭС, которое потребует не только унификации и гармонизации различных отраслей национального законодательства, но и подразумевает приоритет права союза в ряде экономических вопросов и прямое действие решений Евразийской экономической комиссии и Суда ЕАЭС. Новый курс президента Мирзиеева, направленный на укрепление ведущих позиций республики в регионе и переформатирование многостороннего сотрудничества в Центральной Азии (ЦА) с учетом узбекистанских интересов, также не вполне соотносится с перспективами членства в евразийском экономическом блоке.

В условиях конкуренции с Казахстаном за лидерство в ЦА Узбекистану выгоднее позиционировать себя как независимого игрока, что будет невозможно в случае вступления в ЕАЭС, в котором роль первой скрипки играет Москва, а Нур-Султан выступает в качестве идейного вдохновителя всего процесса евразийской интеграции.

В то же время полностью игнорировать взаимодействие с ЕАЭС в условиях роста глобальной напряженности, экономической экспансии Китая в регионе и растущего внимания к нему со стороны других крупных держав (прежде всего Индии) Ташкент также не может себе позволить.

Интерес Союзного государства

Анализ проблем и перспектив возможного присоединения Узбекистана к ЕАЭС был бы не полон без учета интересов других членов данного объединения, в первую очередь Союзного государства России и Белоруссии. Как для Москвы (доминирующей силы и одного из основных бенефициаров союза), так и для Минска в целом важно укрепление международного авторитета и имиджа ЕАЭС, чему, безусловно, способствует вступление в его ряды новых стран. Причем возможное присоединение крупного и достаточно развитого по меркам региона Узбекистана принесет союзу гораздо больше имиджевых дивидендов, чем, например, приращение блока за счет более мелких в политико-экономическом плане Киргизии и Армении.

Присоединение практически 35-миллионного Узбекистана к ЕАЭС серьезным образом увеличивает емкость рынка союза, что стимулирует развитие торговли между странами-членами и экономический рост внутри них. Это представляется особенно актуальным, в частности для России и Беларуси, экономики которых в значительной степени являются экспортно ориентированными. Кроме того, значительный промышленный потенциал Узбекистана открывает окно возможностей для наращивания кооперации в сфере промышленности, в том числе в автомобиле- и станкостроении, что в дальнейшем может позволить производителям из РФ и РБ более активно конкурировать и на внешних рынках (в частности тех стран, с которыми у ЕАЭС уже заключены соглашения о создании зон свободной торговли). Снятие ограничений откроет путь для создания совместных предприятий на территории Узбекистана как в промышленности, так и в аграрном секторе.

Неизбежный процесс унификации и гармонизации законодательства РУ с правом ЕАЭС позволят сформировать единый комплекс законодательного регулирования таких чувствительных сфер, как миграция, что будет способствовать снижению криминогенности данной области и повысит экономическую отдачу от трудовой миграции (за счет создания более прозрачного регулирования, вывода из тени нелегальных финансовых потоков и т.д.).

Подключение Узбекистана к евразийскому проекту, с одной стороны, естественным образом усилит роль России в Центральной Азии, а с другой — станет сдерживающим фактором для экономической экспансии Китая в регионе. Так, Поднебесная уже сейчас стремится использовать более слабые в экономическом плане государства ЦА для превращения их в своего рода товарно-логистические хабы при перевозке китайских товаров на запад. Кроме того, растет долговая зависимость центральноазиатских государств от КНР, что автоматически ведет к росту политического влияния Пекина на местные режимы, а значит к сокращению роли России.

Помимо этого, в перспективе присоединение Узбекистана к ЕАЭС может повлиять на движение в этом направлении еще одного центральноазиатского игрока — Таджикистана, что еще больше расширит экономический потенциал союза в ЦА (что отвечает как интересам ЕАЭС в целом, так и стратегическим задачам России по продвижению данного интеграционного проекта в Центрально-Азиатском регионе). В настоящее время с приходом к власти президента Мирзиеева РУз качественно изменила свою политику в отношении Душанбе, стремясь нарастить с ним торгово-экономическое взаимодействие и активно инвестируя в таджикистанскую экономику. Прогресс в урегулировании так называемого водного конфликта между двумя странами стимулирует руководство Таджикистана к сближению с Узбекистаном и на политическом уровне.

Выводы

Вступление Узбекистана в ЕАЭС, несмотря на наличие ряда объективных экономических выгод, а также определенного давления, оказываемого российской стороной на Ташкент в данном вопросе, имеет и свои ограничения, в том числе экономического характера. Вместе с тем определяющим в этом вопросе, по всей видимости, станет фактор политический, в основе которого лежат нежелание узбекистанского руководства реально поступаться частью своих суверенных прав и амбиции республики по занятию лидирующего положения в регионе ЦА. В то же время наличие исторических связей и ориентированность узбекистанской экономики на рынки стран ЕАЭС (прежде всего России и Казахстана), а также активная деятельность союза и РФ по привлечению Ташкента к участию в объединении могут поспособствовать изменению позиции Узбекистана по данному вопросу.

В настоящее время наиболее вероятным представляется сценарий постепенного наращивания республикой кооперации с ЕАЭС в различных сферах, представляющих взаимный интерес, однако при этом РУ по-прежнему будет уклоняться от прямого вступления в евразийский блок. Наиболее реальным и на первых порах приемлемым для всех сторон вариантом может стать подключение Узбекистана к работе ЕАЭС в качестве государства-наблюдателя.

СОНАР-2050. 13.02.2020