Каша на воде. К чему приведет то, что Москва посадила Минск на рыночную диету

Артем Шрайбман

Вполне возможно, что в течение нескольких лет Минск выстроит такие же отношения с Западом, как Армения или Казахстан. Обе страны, хоть и входят в ОДКБ и ЕАЭС, в комфортном для себя режиме сотрудничают и с Вашингтоном, и с Брюсселем, опережая Минск по уровню подписанных соглашений и глубине контактов.

Александр Лукашенко и Владимир Путин снова встретились в Сочи, душевно провели время, поиграли в хоккей. За 20 лет общения они научились сохранять фасад дружелюбия, даже когда не получается договориться почти ни о чем.

Но ощущение бесконечного дежавю в этот раз может быть ошибочным. Белорусский президент, отправляясь на эти переговоры, назвал их моментом истины. И это была не только типичная для него драматизация и повышение ставок.

После очередной сочинской встречи Лукашенко лишается последних надежд сохранить прежнюю модель дружбы с Россией. У Минска не осталось рычагов вернуть Москву к старой реальности, поэтому теперь придется всерьез думать, как адаптироваться к новой.

Каша на воде

Перед началом встречи Путин предложил Лукашенко овсяную кашу. Тот ее не очень хотел, потому что каша была на воде. «Попробуйте, вам понравится», – улыбаясь, настоял Путин. Это оказалось неплохой метафорой для всей встречи.

В главном, нефтяном вопросе Минск не получит ни скидок на сырье, ни компенсации российского налогового маневра. А договариваться о поставках на коммерческой основе белорусов отправили к российским нефтяным компаниям в стиле старого доброго спора хозяйствующих субъектов.

Параллельный торг о цене на газ на первый взгляд завершился компромиссом. Стороны продлили на 2020 год цену 2019-го ($127 за тысячу кубометров). Это временное решение проблемы, но далеко не на тех условиях, которых хотел Минск.

Белоруссия настаивала на цене газа, как в Смоленской области, ссылаясь на то, что в экономическом союзе у предприятий в двух странах должны быть равные условия, включая условия покупки энергоресурсов.

Россия хоть и не соглашалась с такой логикой, но прошлые два года компенсировала Минску существующую цену на газ через схему «перетаможки» – беспошлинные поставки 6 млн тонн нефти, которую можно было перепродать с большой маржой. Теперь газовая цена остается прежней, а компенсации, которая достигала почти $500 млн в год, больше нет.

Россия как монополист могла поступить еще жестче и повысить цену, сославшись на пробуксовку интеграции. Сам Лукашенко говорил, что на декабрьских переговорах с него хотели взять $152 за тысячу кубов. Но, видимо, в Москве решили не загонять собеседника в угол по всем фронтам, дать ему сохранить лицо перед домашней аудиторией. А это непростая задача, учитывая, что неделю назад Лукашенко описал статус-кво в газовых отношениях словами «Россия нас кинула». Теперь придется преподносить это же «кидалово» как достижение.

Новая логика

Если встреча действительно была моментом истины, то ни у кого не должно остаться иллюзий – Минск теряет энергетические выгоды от союза с Москвой. Газ на какое-то время еще останется рычагом давления, но нефть будет неуклонно дорожать, пока не достигнет мировой цены к 2024 году.

Это решение России – не какой-то однократный акт наказания Белоруссии за непослушание. Это следствие новой, бухгалтерской логики в отношениях с союзником. Кремлю стало важнее тратить деньги дома, в том числе чтобы не растерять рейтинг перед транзитом власти.

Медленно или быстро, но эта логика, как тот же газ, будет заполнять все пространство отношений, включая еще одну болезненную для Минска тему – доступ к российскому рынку. Более 40% белорусского экспорта идет в Россию. Некоторые отрасли, вроде мясной, молочной и машиностроения, зависят от него почти целиком.

Сдерживающей рамкой здесь остается Евразийский союз, который закрепляет свободное движение товаров. Но послушное исполнение наднациональных норм не всегда вписывается в политические традиции постсоветского пространства. А особенно в случае России, которая меняет Конституцию в сторону суверенизации своего правового поля от внешних посягательств. Так что в случае дальнейшей эскалации конфликта с Минском можно ожидать торговых ограничений под лозунгом, скажем, «суверенного госзаказа» или традиционно возникающих в таких случаях бактерий в молоке.

Сухой паек

Для Белоруссии новая нормальность в отношениях с Россией будет иметь разнообразные и серьезные последствия.            Во-первых, диалог о дорожных картах по интеграции либо похоронен, либо отложен на неопределенный срок. И не только потому, что Лукашенко ушел из-за стола переговоров униженным.

Без более дешевых нефти и газа весь процесс теряет для Минска смысл. Энтузиазма сливаться с Россией не было и нет как в белорусском обществе, так и у номенклатуры и самого Лукашенко. С белорусской стороны этот разговор всегда был только про экономические бонусы.

Простого обещания Москвы, что она их может вернуть после выполнения дорожных карт, недостаточно. Минск не верит в такие обещания, чтобы под них перекраивать десятки национальных законов в ожидании чуда.

Во-вторых, неизбежным становится затягивание поясов в самой Белоруссии. Чтобы сохранить нефтепереработку, придется повышать цены на бензин для населения. Скорее всего, Минск будет покупать меньше нефти, а значит – будет продавать меньше нефтепродуктов. Из-за этого просядет экспорт, ВВП страны будет как минимум стагнировать, а может и уйти в минус.

Белорусский бюджет продолжит нести убытки от налогового маневра в России. Дефицит придется закрывать либо новыми внешними займами, либо повышением налогов, либо урезанием социальных расходов и поддержки госсектора, либо пустить в дело золотовалютные резервы. Скорее всего, в 2020 году мы увидим понемногу от каждого из этих неприятных решений.

Судя по всему, от безысходности Минск заключит контракты с российскими компаниями на поставки нефти по той цене, которую они выставляют. При этом Белоруссия продолжит искать и, скорее всего, закупать партии альтернативной нефти, несмотря на то что она будет дороже российской. Это нужно и по психологическим причинам (чем меньше доля нефти на навязанных условиях, тем меньше чувство унижения), и по прагматическим (проработать логистику поставок к 2024 году, когда российская нефть станет максимально дорогой).

Политическое измерение

Такая ситуация будет подталкивать Лукашенко не только к экономическим реформам, но и к тому, чтобы более активно позиционировать себя внутри страны как защитника суверенитета. Именно в таком амплуа он почти наверняка пойдет на президентские выборы летом.

Этому способствуют и перемены общественного мнения. По данным декабрьского соцопроса Белорусской аналитической мастерской, на гипотетическом референдуме 32% белорусов выбрали бы Евросоюз и лишь 40% – союз с Россией. Хотя с 2014 по 2019 год опросы этой же службы, как и все другие исследования, показывали трехкратный перевес пророссийских настроений над проевропейскими – примерно 60% на 20%. Обвал случился из-за споров последнего года и теперь уже регулярной критики России на белорусском ТВ.

Кроме этого, Лукашенко будет с новой энергией балансировать во внешней политике. Он и раньше не особо спрашивал Москву, какие отношения строить с Украиной, Евросоюзом или США. Теперь появляется повод делать это демонстративно, с подтекстом «вы сами нас вынудили».

В обозримой перспективе это не несет очевидных рисков интеграционным союзам с Россией. Выход из ЕАЭС, ОДКБ или Союзного государства – все еще слишком радикальные шаги для Минска, которые могут только усугубить экономические проблемы дома.

Налаживать отношения на западном направлении Минску тоже будет нелегко. Можно сколько угодно рассуждать про геополитику и цинизм западных политиков, но пока Белоруссия жестко авторитарная страна, дверь на Запад ей закрыта. Минску будет трудно добиться даже окончательного снятия санкций, не то что полноценного политического или торгового сближения с ЕС и США.

Хотя визитов и дружелюбной риторики станет больше. Вполне возможно, что в течение нескольких лет Минск выстроит такие же отношения с Западом, как Армения или Казахстан. Обе страны, хоть и входят в ОДКБ и ЕАЭС, в комфортном для себя режиме сотрудничают и с Вашингтоном, и с Брюсселем, опережая Минск по уровню подписанных соглашений и глубине контактов.

Здесь есть два фактора риска. Во-первых, российская власть, даже если временно уйдет во внутреннюю повестку транзита и реформы Конституции, все равно будет болезненнее воспринимать флирт Минска с Западом, чем такое же поведение южных соседей.

Поэтому в имперско-патриотическом сегменте российского инфополя и у части правящей элиты вполне возможны всплески паники и агрессии по отношению к Лукашенко из-за его будущих прозападных жестов. Информационная война в таком случае только добавит враждебности в отношения.

Во-вторых, сам белорусский президент способен обострить кризис эмоциональными шагами и заявлениями. Часть из них он может делать умышленно, все еще надеясь напугать Москву потерей союзника.

Лукашенко уже несколько раз делал многозначительные намеки в этой области. То о том, что Россия не ценит бесплатное пребывание на белорусской территории своих военных объектов. То о том, что нефтепровод «Дружба» может вдруг понадобиться Минску для реверсных поставок через Польшу. Да и «Белтрансгаз» Лукашенко продавал «Газпрому», рассчитывая на равные цены на газ – чем не повод обратить внимание на ту давнюю сделку.

Чего в отношениях Минска и Москвы точно не просматривается, так это возможностей вернуться в прошлую реальность. Две страны прочно стали на колею охлаждения и прагматизации былой дружбы. Этот процесс может оказаться оздоровительным для обеих сторон, но он вряд ли будет спокойным.

Московский Центр Карнеги. 10.02.2020