Запуск «Силы Сибири». Что означает для России выход на газовый рынок Китая
Сергей Капитонов, аналитик по газу Центра энергетики Московской школы управления «Сколково»
«Сила Сибири» – это давно назревший шаг в правильном направлении развития стратегических отношений с Китаем в газовой сфере. Однако в части реализации дальнейших проектов газопроводов сохраняется немало вопросов.
Второго декабря «Газпром» запустил поставки газа по газопроводу «Сила Сибири» в Китай. Это первый шаг российской компании на китайском газовом пути длиной десять тысяч ли. Согласно заявленным планам, полной проектной мощности газопровод достигнет только к 2025 году. Однако уже сегодня можно сделать определенные выводы о востребованности российского трубопроводного газа на китайском рынке, а также преимуществах и недостатках проекта.
Экономика проекта
С момента подписания «контракта века», как его называли в «Газпроме», до начала коммерческих поставок прошло пять с половиной лет. Только строительство трубы обошлось в более 600 млрд рублей. Всего же в строительство газопровода, обустройство Чаяндинского и Ковыктинского месторождений и строительство Амурского газоперерабатывающего завода (ГПЗ) было вложено примерно 3 трлн рублей.
Это крупнейший инвестиционный проект в истории «Газпрома». В мае 2014-го стоимость тридцатилетнего контракта оценивалась в $400 млрд, при ценах на нефть $110 за баррель и ценах по европейским контрактам «Газпром экспорта» (тогда еще большей частью привязанных к нефти) в районе $350 за тысячу кубометров. Сейчас нефть стоит около $60 за баррель, соответственно в текущих ценах контракт можно оценить в $250 млрд.
Однако падение цен на нефть, а вместе с ней и курса рубля удешевило и строительство в долларовом эквиваленте. Если в 2014 году только строительство газопровода и обустройство месторождений оценивалось в $55 млрд, то сейчас весь проект вместе со строительством Амурского ГПЗ можно оценить менее чем в $50 млрд.
Экономику проекта также могут существенно улучшить обсуждаемые 6 млрд кубометров дополнительных поставок. Кроме того, нужно понимать, что Восточная газовая программа – это не только поставки природного газа в Китай, это еще и производство сжиженных углеводородных газов и гелия на Амурском ГПЗ; и точно оценить финансовую сторону проекта можно только после учета всех его составных элементов.
Готовность Китая
Запуск «Силы Сибири» – важная веха не только для «Газпрома», но и для Китая. Российский газ приходит в регион, сильно зависящий от угля – северо-восточные провинции. Там располагаются самые старые угольные теплоэлектроцентрали (ТЭЦ) и промышленные предприятия, использующие уголь в качестве основного топлива – все это не лучшим образом сказывается на экологической ситуации региона.
За декабрь этого года «Газпром» планирует поставить в Китай около 300 млн кубометров российского газа, в 2020 году – уже 5 млрд кубометров (минимальный отбор при уровне take-or-pay 85% составит 4,25 млрд кубометров). Первые объемы газа, скорее всего, пойдут даже не в граничащую с Россией провинцию Хэйлунцзян (黑龙江), где еще не развита местная газораспределительная сеть, а южнее – в провинции Цзилинь (吉林) и Ляонин (辽宁).
Позднее, когда объемы поставок по «Силе Сибири» будут расти, мощности транзитных магистральных газопроводов на территории Китая смогут обеспечивать поставки газа до Пекина и южнее. Уже этой зимой есть возможность организовать прокачку российского газа в столичный регион по системе местных газопроводов.
Поставки газа из России дадут стимул развитию местной газификации. В отличие, например, от прибрежных провинций Южного Китая, обеспеченных импортным СПГ, или от запада страны, где добывается собственный газ в дополнение к его импорту из стран Средней Азии, северо-восток Китая сильно зависит от угля. В точке входа российского газа в Китай, в приграничной провинции Хэйлунцзян, работы по строительству локальных газораспределительных сетей только начались.
Поставки газа по «Силе Сибири» могут особенно пригодиться во время зимних пиков потребления на севере Китае. Особенно в моменты, когда Туркмения нарушает свои обязательства по объемам поставок.
Кроме того, одновременно с приходом российского газа Китай меняет систему регулирования газового рынка. Идет процесс либерализации рынка газа: созданы две газовые биржи, скоро ожидается выделение независимого газотранспортного оператора. Для поставок российского газа крайне важно одно из последних постановлений, которое позволяет дерегулировать цены на газ на входе в местные газораспределительные сети.
Благодаря либерализация оптовых цен на газ импортеры трубопроводного газа, прежде всего PetroChina (中国石油天然气股份有限公司), перестанут нести убытки от импорта газа, который они после перепродают на местном рынке.
Так, в 2018 году средние цены на газ из Центральной Азии и Мьянмы на границе с Китаем составляли $230 за тысячу кубометров, а тариф реализации на входе в местные газораспределительные станции – около $240 за тысячу кубометров. Существующие тарифы не покрывали расходов компаний на транспортировку, что регулярно приводило к убыткам PetroChina в этом сегменте бизнеса ($3,6 млрд в 2018 году).
В существующем коридоре нефтяных цен стоимость российского газа на границе может составить порядка $220 за тысячу кубометров. Из-за того что реализовывать газ на первом этапе придется не в приграничном Хэйлунцзяне, а южнее, компания дополнительно тратит деньги на транспортировку.
Другими словами, дерегулирование оптовых цен на газ должно положительно сказаться на поставках российского газа, так как будет стимулировать импортеров максимально выбирать объемы по контракту.
Оставшаяся неопределенность
С одной стороны, большинство отраслевых агентств в ближайшие 15–20 лет прогнозируют существенный рост потребления газа в Китае. По расчетам института экономики и энергетики CNPC, потребление газа в Китае в 2040 году будет на уровне 695 млрд кубометров (для сравнения: в 2018-м – 282 млрд кубометров, в 2019-м ожидается порядка 310 млрд кубометров).
С другой стороны, динамика потребления газа в Китае будет во многом зависеть от государственной политики по замещению угольной энергетики газом, развитию сектора возобновляемых источников энергии, а также таких стратегических решений в области энергобезопасности, как приемлемый уровень зависимости от импорта. И здесь есть факторы, за которыми необходимо следить.
Так, например, сегодня мощности «чистой» угольной генерации (угольная ТЭЦ, оснащенная скрубберами, фильтрующими выхлопы) считаются в Китае зелеными источниками энергии, как и станции на газе или возобновляемых источниках. Поэтому уголь предполагается замещать в первую очередь за счет устаревших электростанций и отказа от сжигания угля в домашних печах на севере страны. Это огромная ниша, но все же не такая масштабная, как если бы речь шла о полном отказе от угля в электроэнергетике.
К тому же китайская политика по замещению угля газом сбавила обороты после зимы 2017/18 года. Тогда Китай столкнулся с жестким дефицитом газа и неконтролируемым ростом цен на него.
Надо также учитывать планы Китая по собственной газодобыче, включая и многострадальную сланцевую программу. С одной стороны, в краткосрочном периоде цели программы – 30 млрд кубометров к 2020 году – явно не будут выполнены (в 2018-м было добыто около 10 млрд кубометров). С другой – не учитывать такие планы при реализации энергетической стратегии на 15–20-летнюю перспективу тоже недальновидно.
Все эти факторы, вероятно, не отразятся на отборах по действующему контракту в зависимости от изменений макроэкономической конъюнктуры, ведь контракт имеет условие «бери или плати». Однако они могут осложнить переговоры по новым проектам, типа газопровода «Алтай» или Дальневосточного маршрута. Учитывая традиционно жесткую переговорную позицию Китая по ценам, ожидать легкой работы, как в рамках действующего контракта, так и на переговорах по новым соглашениям, не приходится.
Риски для России
По своим масштабам нынешнюю Восточную газовую программу России можно сравнить с полувоенным размахом освоения Уренгоя и Ямбурга в 1970–1980-е годы. Как и тогда, ставка сделана на освоение двух гигантских месторождений – Чаянды и Ковыкты с совокупными запасами 3,9 трлн кубометров. Оставшиеся ресурсы Восточной Сибири в объеме до 2,5 трлн кубометров в орбиту проекта «Сила Сибири» не попали.
Учитывая сложившийся экономико-политический баланс в России, разработка остающихся ресурсов независимыми компаниями и их поставка на экспорт маловероятны. Возможным вариантом монетизации этих ресурсов остается производство мало- и среднетоннажного СПГ и его поставка на внешние рынки через единый экспортный канал. По такой модели организовано производство СПГ в поселке Нижний Бестях (Якутия), откуда недавно отгрузили первые объемы СПГ в Монголию.
Другой вариант – производство продукции газохимии, как это планирует делать, например, ИНК в Иркутской области. Малотоннажный СПГ можно будет также использовать для газификации изолированных населенных пунктов регионов.
Кроме того, в круг интересов «Газпрома» потенциально можно вовлечь ресурсы сторонних компаний, если удастся договориться с Китаем об увеличении объемов поставок. Ведь пока 50 млрд кубометров годовой добычи на Чаянде и Ковыкте расписаны полностью, до кубометра. Помимо поставок жирного газа на Амурский ГПЗ, а потом уже сухого газа в Китай, «Газпром» направит объемы на сетевую газификацию Якутии, Амурской области, а также на газохимический проект «Сибура».
«Сила Сибири» – это давно назревший шаг в правильном направлении развития стратегических отношений с Китаем в газовой сфере. Однако в части реализации дальнейших проектов газопроводов сохраняется неопределенность.
Насколько управляемым будет спрос на газ в Китае? Каковы возможности Китая по разработке собственных ресурсов? Какой будет конъюнктура на глобальном рынке СПГ и насколько жесткой окажется переговорная позиция Китая по ценам? Ответы на эти вопросы и сформируют контур будущих отношений крупнейшего экспортера и крупнейшего потребителя энергоресурсов в мире. Путь длиной десять тысяч ли начался.
Московский Центр Карнеги. 04.12.2019
