Забыть о европейской обороне, думать о европейской безопасности

Уходящий 2019 год стал для Европы важным как в плане осмысления собственного непростого положения в мировых делах, так и в дискуссии о том, каким образом из этого положения выходить. По мнению программного директора клуба «Валдай» Тимофея Бордачева, если Европейский союз сможет в своем внешнеполитическом мышлении перейти от философии конкуренции к философии сотрудничества и поощрения любых устремлений налаживать межгосударственные отношения на основе права, а не силы, то у Европы может появиться шанс. В том числе и на решение таких вопросов, как, например, безопасность на европейском географическом пространстве, которые пока выглядят как безнадежные.

Если судить по комментариям наиболее ярких и искренних европейских наблюдателей, в 2019 году Старый свет сроднился с мыслью, что Европа уже не является центральным элементом мировой политики и экономики. И постепенно движется к тому, чтобы из активного действующего лица перейти в качество объекта конкуренции. В первую очередь со стороны настоящих гигантов – США и Китая, противостояние которых, видимо, определит мировую политику в первой половине XXI века.

Пережившая за 100 лет три геостратегические катастрофы Европа не может уже просто «вернуть» себе достойное, по мнению европейских политиков, место в международных делах. Единственный шанс для европейцев – найти себе новое место и новую роль. Но для этого они должны критически посмотреть на несколько устоявшихся представлений о природе собственной значимости в мировой политике и по-новому подойти к тем вопросам, которые совсем недавно выглядели очевидными. Прежде всего, это касается перспектив и смысла европейских усилий по созданию собственной идентичности в деле обороны и безопасности. Европа уже на протяжении нескольких десятилетий ищет такую идентичность и пока эти поиски не увенчались успехом. Возможно, ищет просто не там, где нужно?

Необходимо четко осознавать, что единственный потенциальный противник, для противостояния с которым Европе нужна собственная общая оборонная политика – это Россия. Ни одна крупная страна мира даже теоретически не может оказаться в таком качестве. Предотвращение потоков нелегальных иммигрантов или борьба с трансграничной преступностью требуют от Европы совсем иного, нежели общая оборонная политика, – эффективного сотрудничества специальных служб, обмена конфиденциальной информацией и реального взаимодействия полицейских служб.

То же самое касается возможной роли Европы на Ближнем Востоке – при наличии там таких активных в военном отношении игроков, как США, Россия, Иран и Турция, роль европейцев вряд ли может выйти за пределы сугубо символической. А что до сохраняющихся в Африке элементов европейского колониального наследия, то для их сохранения вполне хватит и французского Иностранного легиона.

Поэтому та европейская оборона и стратегическая самостоятельность, которая предполагает реальные военные усилия, связана только с могучим соседом на Востоке. А он, так уж сложилось исторически, настолько могущественен в военном отношении, что победить его в прямом противостоянии без решающего участия США Европа не может даже гипотетически. В этом – основополагающее концептуальное препятствие всем усилиям по созданию автономной европейской идентичности в сфере безопасности и обороны. Единая оборона Европе просто не нужна, потому что бессмысленна.

Уходящий 2019 год стал для Европы важным как в плане осмысления собственного непростого положения в мировых делах, так и в дискуссии о том, каким образом из этого положения выходить. Выборы в европейский парламент в мае стали первыми за много лет действительно серьезными – с точки зрения их восприятия европейскими политиками и гражданами. И это совершенно не важно, что в итоге Европарламент получился практически недееспособным в качестве возможного двигателя необходимых реформ.

В ходе предвыборной кампании общества заметно раскололись, и противостояние партиям и движениям правой ориентации стало важным фактором сплочения для элиты. Практическим итогом выборов стало одно из наименее демократичных по процедуре назначение новых действующих лиц на высшие исполнительные должности Евросоюза. Здесь лидирующую роль играл яркий и энергичный президент Эммануэль Макрон, сумевший продвинуть на ключевые позиции своих протеже.

Такой успех в сочетании с постепенным смещением переговоров о выходе Великобритании из Европейского союза на периферию политической сцены позволил Парижу заняться своим исторически любимым делом – призывами к усилению самостоятельности и роли европейцев в мировых делах. Для этого, по мнению лидера Франции, нужно более-менее урегулировать политические отношения с Россией и воспользоваться на благо Европы вступлением американской политики в эпоху сложной трансформации. Резкие действия президента Дональда Трампа действительно открывают для европейцев «окно возможностей». Когда ему на смену придет не менее национально ориентированный, но не настолько эксцентричный деятель, позиции сторонников полного союза с США станут уже настолько сильны, что встряхнуть европейцев будет совершенно невозможно. За прошедшие несколько месяцев Макрон сделал ряд заявлений, среди которых наиболее яркими стали августовское признание того, что Европа – это уже не центр мировой политики, и (особенно) ноябрьское определение состояния НАТО, когда он заявил, что у альянса наступила «смерть мозга». Эти эскапады хоть и вызвали осуждение со стороны всех без исключения коллег Макрона, но заставили задуматься и заметно оживили общую дискуссию.

При этом совершенно понятно, что до появления практических последствий этих смелых заявлений весьма далеко, если, конечно, допустить, что они вообще достижимы. В первую очередь препятствия действиям главы французского государства находятся внутри самой Европы. Президент Макрон верит, что для сохранения себя в мировых делах Европейский союз должен действительно стать стратегически самостоятельным в военно-политической сфере. И для этого ему остро необходима общая оборонная политика. В этом он принципиально расходится со своими основными партнерами на европейской арене – немцами.

Германская идея для Европы закончилась во времена Гельмута Коля. По замыслу Берлина вся Европа должна была стать «германоподобной» – богатой и не претендующей на яркие внешнеполитические инициативы. Для Франции конфликт с Россией – это действительно геостратегическая катастрофа, для Германии – небольшая проблема, поскольку это нисколько не препятствует наращиванию энергетического сотрудничества с Москвой и превращению Германии в общеевропейский хаб для российского газа. А политическая напряженность вокруг Украины, которую Берлин не имеет ни малейшего желания урегулировать, совершенно не угрожает Европе, а наоборот – помогает ее сплочению вокруг общих решений. Тем более что сам германский бизнес эти решения может с разной степенью деликатности игнорировать.

Сейчас Германия явно уходит со сцены в качестве «царя» европейской повестки дня. Успех правых и «зеленых» на региональных выборах, а также все большая склеротичность режима Ангелы Меркель полностью лишили Берлин способности конвертировать свои экономические возможности в политическое лидерство. Ставка на антироссийское сплочение, которую Германия сделала в 2014 году, не принесла ей никаких результатов. Как говорят в России, «сколько волка не корми», а Польша и другие страны Восточной Европы видят своих главных защитников и покровителей в США. Исключительно потому, что геополитическое положение диктует Варшаве и родственным столицам стратегию поддержания конфликта на Востоке единственной приемлемой с точки зрения собственного присутствия в международной политике. Для них центральность Европы в мировых делах – это именно сохранение региона под влиянием США и американского присутствия. И это вместе с невозможностью игнорировать интересы такого троянского коня США, как Великобритания, будет другим важным фактором, блокирующим все усилия президента Франции.

За время попыток создать вместе с реально функционирующим общим рынком некое подобие политического союза, ведущие европейские державы создали столько ограничителей для реализации собственного потенциала, что он, даже во французском случае, практически потерял свою значимость. Даже наличие собственного ядерного оружия, на поддержание которого Франция тратит ежегодно весьма немалые средства, не делает Париж и Европу более значимыми в мире. Это вполне сочетается с обозначенной в начале нашего анализа даже теоретической бессмысленностью автономной европейской обороны. Возможно, что сейчас Европе нужно искать другие источники обретения действительно значимого голоса в мире, где правила всё чаще просто игнорируются, а сила имеет решающее значение.

Европе по-прежнему есть много что предложить другим странам и регионам планеты. Однако для этого придется отказаться от попыток играть на традиционном поле «большой политики», где властвуют военные сверхдержавы, а также средние, но решительные региональные игроки вроде Турции или Ирана. Должны быть критически осмыслены недавно аксиоматичные приоритеты – такие, как, например, создание зависимой от ЕС зоны безопасности и ресурсной эксплуатации по периметру европейских границ. А это означает отказ от прежних задач и инструментов. Но, что еще более важно, европейская политика на мировой арене должна отойти от парадигмы конкуренции с другими игроками.

Как отметил в ходе X Азиатской конференции клуба «Валдай» один из проницательных европейских участников, «раньше европейская стратегия в Центральной Азии конкурировала с Россией, сейчас она конкурирует с Китаем». Изменение такой ментальной схемы вряд ли будет для Европейского союза простым. Стратегическая культура Европы со времен греческих полисов основана на конкуренции автономных государств. Однако до определенного времени эта же стратегическая культура подразумевала и неизбежные войны между самими европейцами. От данной традиции удалось отказаться через создание уникального в истории проекта европейской интеграции, который, фигурально выражаясь, «заменил грабеж мошенничеством». Если Европейский союз сможет в своем внешнеполитическом мышлении перейти от философии конкуренции к философии сотрудничества и поощрения любых, особенно независимых от нее, устремлений налаживать межгосударственные отношения на основе права, а не силы, то шанс у Европы может появиться. В том числе и на решение таких вопросов, как, например, безопасность на собственно европейском географическом пространстве, которые пока выглядят как безнадежные.

Международный дискуссионный клуб "Валдай". 05.12.2019