Год для всех, кого позовут
Дмитрий Бутрин
Рост госрасходов в 2020 году должен исправить основную экономическую проблему — слабость внутреннего спроса, определившую почти все, чем 2019 год многим не понравился. Надежды на лучший следующий год могут сбыться в виде 2% роста ВВП, ожидаемых правительством,— огосударствленный рынок лучше и предсказуемее, чем открытый, реагирует на увеличение госрасходов. Выиграют все друзья, партнеры и клиенты государства — а лишними в такой экономике, почти неотличимой от обычной, остаются частные предприниматели.
По итогам правительственных совещаний 24 декабря 2018 года экономическая картина 2019 года казалась правительству совершенно понятной, определенной и не вызывающей опасений. Считалось, что все уже решено, не о чем спорить, только исполняй — бюджет, нацпроекты, программу инфраструктурных инвестиций, «дорожные карты» по дерегулированию экономики; принимай уже разработанные законопроекты, поддерживай несырьевой экспорт, управляй ценами на топливо во избежание скачков инфляции, снижай ключевую ставку, строй квартиры и выдавай ипотечные кредиты, тяни оптоволокно к школам, раздавай лекарства онкобольным, очищай русло Волги. В Новый год экономика входила с большим запасом прочности во всех отношениях. Разумеется, окружающий мир придумает, какую проблему нужно подкинуть правительству РФ, чтобы ему не было скучно в его проектных офисах,— но и на это были предусмотрены инструменты, вплоть до резервных фондов.
Фонды в итоге почти не понадобились — проблемой правительства в 2019 году, чего никто не ожидал, стала именно его устойчивость и предсказуемость позиций: год был потрачен на разнообразные и в основном неудачные попытки сбить его с намеченного курса.
Уже в феврале Белый дом столкнулся с завуалированным бунтом Госсовета — губернаторов не устраивали намерения Минфина заставить регионы инвестировать в то, что запланировал федеральный центр. Министерства, которые в спешке писали нацпроекты и госпрограммы с мая 2018 года, лишь к концу февраля 2019 года выяснили, что их предложения не вполне устраивают их самих, планы надо дополнять и улучшать («цифровой» нацпроект в значительной своей части был просто отложен на 2020 год, в меньших масштабах этот сценарий повторился с медицинским и экологическим проектами). Даже лето в 2019 году решило, что оно не будет наступать в июне, сдвинув и инфляционные кривые, и графики экспорта пшеницы, и географию лесных пожаров.
Повторимся, совсем серьезных проблем в этом списке по сути и не было. Но к осени стало понятно, что замена размеренного и спокойного движения на постоянное решение мелких споров и конфликтов — это то, что экономике не нравится. Если судить об экономическом развитии по динамике ВВП, потребления, инвестиций и промпроизводства, то по итогам первого полугодия 2019 года можно было ожидать внутреннего конфликта во власти и угрозы отставки половины вице-премьеров, с мая лично ответственных за реализацию нацпроектов. К концу 2019 года цифры то улучшались, то ухудшались — но во всяком случае, к декабрю ощущения того, что по крайней мере 2020 год будет более «плановым», не возникло ни у кого, кроме Банка России. Его аналитики прогнозируют, что рост ВВП, в 2019 году колебавшийся от 0,8% до 1,7%, уже в начале 2020 года выйдет на плановые 2–2,1% — а это, между прочим, не сильно меньше, чем прогнозы роста ВВП США на тот же год, 2,4%.
Мало того — 2% роста 2020 года – это нижняя оценка. Она предполагает цены на нефть не выше $60 за баррель и продолжение длившегося весь 2019 год кризиса инвестиций средних компаний в условиях, когда теоретически важные и влиятельные регуляторные реформы — «регуляторная гильотина» и соглашения о защите и поощрении капиталовложений — заметно на экономику еще не повлияют (их еще надо реализовать, и это дела 2020 года). И все же, подводя итоги года, первый вице-премьер Антон Силуанов без энтузиазма, но абсолютно уверенно говорил: «Мы все равно добьемся тех задач, которые должны были решить деньгами текущего года». Никакой критики 2019 года, нервного в ежедневных мелочах и бедного на серьезные успехи и значимые неудачи и в итоге оставляющего на следующий год ощущение того, что все очень зыбко и непрочно, в российской власти нет.
Несмотря на то что для всего остального мира 2020 год обещает быть похожим (к слову, именно в 2019-м, кажется, не только в Белом доме, но и в обществе закрепилась уверенность — экономически все мы больше зависим от NYSE, чем от Кремля), предполагаемый экономический консенсус-сценарий 2020 года можно описать так. Начало года, видимо, будет похожим на 2019-й — по инерции. К весне федеральных денег в экономике будет довольно много, а ко второй половине года — даже больше, чем раньше. «Потолок» роста будет достигнут почти сразу — но сильно расти РФ не собирается. 1,5–2% роста в год — это не много, чтобы испытывать по этому поводу восторг, и не мало, чтобы говорить «ничего не растет». Расти будет преимущественно госсектор и все, что с ним связано: с космодрома Восточный будут запускаться спутники, по краям карты РФ будут с отставанием, но строиться порты и газовые терминалы, будут колоситься пшеница, огурцы и цифровые сервисы. Умные будут сидеть по уши в фондовом рынке. Добрые — яростно бороться с бурным жилищным строительством, подогреваемым дешевой ипотекой. Глупыми и недобрыми людьми, которым не нравится эта экономическая модель, и иноагентами продолжит заниматься ФСБ — она может не нравиться только тем, кто не желает России процветания.
На что же, спрашивают эти люди, надеется в 2020 году российская власть? Ведь все мы жили в 2019 году, и вряд ли уходящий год с экономической точки зрения многие будут считать удачным. Почему 2020 год должен быть более успешным?
Верить в большее процветание, между тем, есть причины. Основная идея роста 2020 года, усиление влияния госрасходов на рост ВВП и связанные показатели экономического благополучия, выглядит действительно работоспособной. Беспокоит только причина этого — на деле это означает, что в 2019 году экономика РФ стала по существу независимой от стандартных механизмов открытого рынка и более не ориентируется на частную инициативу, не связанную с государством. Это не совсем госкапитализм, поскольку он предполагает доминирование государства в экономике на уровне собственности. Скорее — «огосударствленная рыночная экономика», где государство является центральным контрагентом для любого предприятия, неважно, частного или нет.
Неудивительно, что почти все в ней зависит от госрасходов и инфраструктурных госмонополий (в 2019 году они оставались ослабленными из-за ограничений на рост тарифов 2014–2018 годов — но постепенно оживали). В такой экономике проект, не связанный с государством, вполне возможен — но только очень странный человек предпочтет его основной форме хозяйствования, государственно-частному партнерству в широком смысле. Очень показательно поведение РСПП в 2019 году —крупнейшие компании добивались от власти ровно того же статуса, как у госкомпаний, и вообще стремились по возможности ничем от них не отличаться: собственность не так важна, как возможности.
Будет ли такой рост ВВП приносить кому-то пользу? Безусловно. Будет как минимум рост зарплат и премий в компаниях, занятых в госпрограммах. Будут новые дороги, заводы, школы, новые банки, стартапы, фонды, инициативы, будет и медленное сокращение бедности, смертности, да даже и обычного хамства и бардака. В огосударствленном рынке бывает почти все, что есть на обычном — и работает он на первый взгляд похоже. Особенности выясняются в процессе — обычно неприятные, но для многих терпимые. К тому же в такой схеме роста почти нет смысла стимулировать чисто рыночные институты — впрочем, Белый дом в 2019 году уже часто с облегчением отказывался от этого.
Это не худшая из схем, но у нее есть свои особенности. Главная — постоянная и очень неприятная необходимость выбора для тех, кому в этой экономике ранее выпала роль предпринимателей. Первый вариант — превращение активных инвесторов в пассивные. Второй — миграция на сильную сторону, в госслужащие. Но когда задачей акционеров компании вместо максимизации прибыли становится рост зарплат на 3–4% в год, подъем выпуска в отрасли на 11% за три года, снижение смертности на 0,4% или даже ускоренный переход на новую цифровую технологию — в первые годы это интересно, но затем в голову начинают приходить странные и нелепые идеи. То ли предпринимательские, то ли просто причуды.
Мы ожидаем роста числа их носителей — до сих пор они приходили в голову лишь немногим, понявшим смысл происходящего раньше. Вложить $800 млн в строительство небоскреба в Рязани? Пропагандировать изучение астрономии в школах? Выпустить антологию русского рэпа о ста сорока томах? Восстановить столицу Золотой Орды? Отрастить себе два дополнительных уха к двум уже имеющимся? Избавить Россию от насморка? Чего только в голову не придет людям, не желающим исполнять нацпроекты. Впрочем, их и в мире достаточно — в РФ просто, как всегда, опережают время, устраивая новый удивительный мир несколько раньше и чуть-чуть не так, как его потом построят в мире. В общем, есть на что надеяться.
Коммерсантъ. 27.12.2019
