«Новый экономический коридор» в ЦА – альтернатива евразийской интеграции?

Алексей Чичкин

На днях вновь, теперь с подачи Азиатского банка развития (его крупнейшими акционерами являются Япония, США, КНР, Индия, Австралия, Индонезия, Южная Корея; АБР), реанимирована идея трансцентральноазиатского экономического коридора, который ее инициаторами задуман как стержневой для общерегиональной интеграции.

АБР предложил, как сообщило его узбекистанское представительство, создать «новый экономический коридор между городами Шымкент–Ташкент–Худжанд и прилегающими областями Казахстана, Узбекистана и Таджикистана». Насчет новизны – это гипербола: авто- и железнодорожное сообщение между этими городами существует еще с досоветских времен. Видимо, некая новизна состоит в политическом подтексте возобновляемого проекта.

Ведь северным конечным пунктом коридора определен южноказахстанский Шымкент. Примечательно, что именно через него проходит созданный еще в 1890-х основной железнодорожный маршрут между Россией и Центральной Азией, включая Казахстан. Похоже, Россия «выключена» из означенного проекта.

По ряду данных, идея экономического и политического союза стран региона ЦА была предложена в 1991-1992 гг. структурами Европейского банка реконструкции и развития («проротшильдовского», как считают многие эксперты) и Массачусетского технологического института (США), выполняющего исследования в том числе по заказам американских военных и разведывательных структур.

Но вскоре проект ушел на второй план, уступив место формированию проамериканского блока ГУУАМ, созданного к 1997 г. Правда, дееспособным блоком это объединение не стало. А выход из него Узбекистана в 2006 г. «вывел» эту группировку из Центральной Азии. Надо понимать, что со временем было признано необходимым ее чем-то заменить и, вероятно, с менее выраженными – публично – политическими целями.

По данным АБР, Шымкент, Ташкент и Худжанд и прилегающие к ним Туркестанская, Ташкентская и Согдийская области «будут рассматриваться в качестве потенциального экономического коридора в рамках программы Центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (ЦАРЭС)». Поскольку все они «находятся в пределах легкого доступа друг к другу, в них проживает относительно большое количество населения – примерно 15% всего населения Центральной Азии».

Банкиры не преминули сообщить, что новый проект «разработан в ответ на просьбу стран региона изучить возможность развития нового потенциального экономического коридора в целях создания возможностей для развития бизнеса и увеличения занятости населения». Резонно предположить, что речь идет о создании блока если не противостоящего, то, во всяком случае, альтернативного ЕАЭС.

Местная «почва» для такого проекта формировалась заблаговременно. Так, Узбекистан и Таджикистан – отношения между ними ранее были, напомним, на уровне «ни войны, ни мира» – в марте 2018-го подписали 27 соглашений, направленных на развитие двусторонних отношений в разных сферах. Они также договорились о сотрудничестве в военно-технической сфере и проведении совместных военных маневров. Впервые антитеррористические учения состоялись в конце сентября 2018 г. на таджикистанском полигоне Чорухдайрон.

Впрочем, о целесообразности создания общерегионального блока еще в середине апреля 2008 г. заявил Елбасы Нурсултан Назарбаев: «…нам сам Бог велел объединяться: 55 млн населения, нет языковых барьеров, взаимодополняемые экономики, находимся на одном пространстве, есть транспортные, энергетические связи. Мы уважаем друг друга. Что еще надо? Население от этого только выиграет». Характерно, что глава Казахстана еще в тот период был уверен в перспективности нормализации взаимоотношений его страны с Киргизией и Узбекистана с Таджикистаном, конфликтных по ряду причин со времени распада СССР (хотя в регионе и по сей день устранены, как известно, далеко не все противоречия).

Первым интеграционным проектом в регионе стало соглашение об общем экономическом пространстве, подписанное в 1994 г. главами Казахстана и Узбекистана, вскоре к нему присоединилась Киргизия. Партнеры планировали учредить Совет министров обороны трех стран, но экономические и пограничные противоречия тогда не позволили осуществить этот проект. Зато в 2002 г. был учреждено Центрально-Азиатское сотрудничество (ЦАС). А в 2004 г. к ЦАС присоединилась Россия, и уже через год страны-участницы приняли решение скооперировать ЦАС с евразийским экономическим сотрудничеством. Но этого не произошло.

Плюс к тому прежнее руководство Узбекистана, опасаясь быть «подчиненным» Москве и Астане в этих блоках, вскоре решило дезавуировать свое участие в них. В 2008 г. Ислам Каримов заявил, что для Узбекистана инициатива центральноазиатского союза неприемлема: «Хочу это раз и навсегда заявить, чтобы не было никаких спекуляций по этому поводу».

Но с приходом нового руководства Узбекистана проект общерегионального блока получил новый импульс. Что, кстати, получило одобрение от Вашингтона в ходе переговоров Ш.Мирзиеева с президентом США Д.Трампом в мае 2017 г. в Эр-Рияде (Саудовская Аравия), в сентябре 2017-го на полях Генассамблеи ООН в Нью-Йорке, в ходе первого официального визита главы Узбекистана в США в мае 2018 г. Потому не исключено, что означенная инициатива АБР, ссылающегося на интеграционные устремления стран региона, в какой-либо форме «рекомендована» Соединенными Штатами.

Как считает эксперт Высшей школы экономики Григорий Лукьянов, «после смены президента в Узбекистане и на фоне политической реформы в Казахстане, цель которой – переход к парламентской форме правления, возродилась идея региональной интеграции. Но идея создания нового центральноазиатского союза объективно вступает в противоречие с идеей евразийской интеграции в рамках ЕАЭС». Причем проект регионального блока «имеет и определенную популистскую подоплеку, но всегда будет поддерживаться в кругах сторонников цивилизационного расхождения с Россией».

Схожее мнение у Максима Вилисова, директора Центра изучения кризисного общества: «Интерес стран региона к взаимной интеграции связан, в частности, с тем давлением, которому подвергается Россия со стороны Запада. Свою роль играет и Китай, развивающий масштабные проекты в регионе, чем озабочены в США». Отметим в этой связи, что страны региона, в т.ч. участники ЕАЭС, не присоединяются к антизападным контрсанкциям РФ, опасаясь распространения на них санкций Запада.

Означенный проект может поддерживаться и опекаемым Турцией (и созданным ею) Тюркским советом (Советом сотрудничества тюркоязычных государств), в котором участвует большинство центральноазиатских стран. Тем более что на саммитах этой структуры регулярно рекомендуется более тесное экономическое взаимодействие стран-участниц. Не исключено, что данный Союз есть некая опосредованная форма распространения влияния не только, как высказываются ряд аналитиков, «прозападного цивилизованного пантюркизма», но и североатлантизма. Ибо Турция – член НАТО с 1952 г., и вряд ли без одобрения со стороны США/НАТО мог быть создан Тюркский совет.

Правда, такая озабоченность разделяется не всеми экспертами. Так, руководитель отдела экономики Института стран СНГ Аза Мигранян обращает внимание на то, что в последние два года интенсивно развивается экономическое взаимодействие между Узбекистаном, Таджикистаном и Казахстаном, в том числе и с точки зрения восстановления ранее утраченных связей, особенно между Узбекистаном и Таджикистаном. Под этим углом зрения эксперт считает потенциал коридора огромным. А.Мигранян не видит опасности проекта «коридора» для процессов евразийской интеграции и более того – отмечает важность взаимодействия республик в контексте использования возможностей Евразийского экономического союза через Казахстан. Также, по ее мнению, коридор важен с той точки зрения, что республики будут включены в транспортные и коммуникационные проекты Китая по инициативе «Один пояс – один путь».

Откровенно говоря, оптимизм эксперта разделить трудно.

Ритм Евразии. 04.06.2019