Спецпредставитель президента РФ: конфликт Индии и Пакистана не повлиял на работу ШОС

Специальный представитель президента РФ по делам ШОС, посол по особым поручениям МИД Бахтиер Хакимов рассказал в специальном интервью ТАСС о заседании Совета министров иностранных дел государств — членов Шанхайской организации сотрудничества в Бишкеке, которое является важнейшим этапом подготовки июньской встречи глав государств. Дипломат ответил на вопросы о предстоящих решениях саммита, взаимоотношениях Индии и Пакистана, а также о разработке дорожной карты по Афганистану.

— Бахтиер Маруфович, какие решения будут приняты на саммите организации в июне?

— Пакет документов очень большой и продолжает формироваться. В частности, лидеры государств должны утвердить регламент форума глав регионов, который создается по инициативе России. Будет утверждена программа межрегионального сотрудничества, ряд других решений, касающихся текущей работы. Подготовлен рабочий план по реализации антинаркотической стратегии.

Кроме того, в рамках заседания планируется подписать ряд меморандумов по развитию взаимодействия между секретариатом ШОС и международными организациями. Большинство этих организаций входят в систему ООН, это специализированные учреждения — Всемирная туристская организация, Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО), Управление ООН по координации гуманитарных вопросов, Европейская экономическая комиссия ООН. Мы также надеемся, что все внутригосударственные процедуры будут выполнены и в рамках саммита будут подписаны соглашение о сотрудничестве СМИ и соглашение между министерствами спорта о сотрудничестве в области физической культуры и спорта.

— Когда соберется первый форум глав регионов?

— Первый форум глав регионов мы планируем в 2020 году. Это будет Челябинск. Планировалось первоначально в 2019 году, но логично, что потом мы сдвинули сроки, потому что это уже будет возможность посмотреть инфраструктуру, опробировать ее с тем, чтобы проверить в настоящем рабочем режиме готовность тех зданий, помещений, которые предусматриваются для саммита (в 2020 году в Челябинске ожидается проведение саммита ШОС — прим. ТАСС).

— Впервые после февральской эскалации за один стол в рамках заседания СМИД ШОС садятся министры иностранных дел Индии и Пакистана. Повлиял ли этот конфликт на работу в рамках организации?

— Конфликт на работу в ШОС особо не повлиял, потому что у нас есть понимание того, что двусторонние разногласия не привносятся на ее площадку. Это принципиальная позиция, и надо отдать должное и той, и другой стороне — они твердо этому следуют. Разумеется, какие-то нюансы могут сказываться, но не так критично, чтобы можно было говорить, что конфликт перетек на площадку ШОС. Более того, — жалко, я не сфотографировал, — если посмотреть, как общаются национальные координаторы ШОС от Индии и Пакистана, сразу начинаешь понимать, что всегда можно найти общий язык и никаких проблем не будет.

— Удается ли Индии и Пакистану, с учетом их глубоких разногласий, сотрудничать по антитеррору в ШОС, в том числе в рамках Региональной антитеррористической структуры (РАТС)?

— Был Совет РАТС, представители и той, и другой стороны присутствовали, и, насколько мне известно, каких-либо осложнений в этой связи не возникало. Я наблюдал взаимодействие и взаимопонимание между представителями Индии и Пакистана во время встречи секретарей Советов безопасности, тоже никаких проблем в этом контексте не было.

— Стоит ли до сих пор на повестке дня вопрос вступления Ирана в ШОС? Возможно ли это в обозримом будущем?

— В повестке дня вступление Ирана стоит всегда, равно как и Афганистана, равно как и рассмотрение заявок других государств на получение различных статусов. Эти вопросы постоянно находятся в поле нашего зрения.

Другой вопрос, что на данном этапе необходимо продолжить встраивание Индии и Пакистана

И даже не столько встраивание Индии и Пакистана в работу, потому что они встроились быстро, а старожилам ШОС надо привыкать работать в новых условиях. Это сложный процесс, потому что надо привыкать, что могут быть другие позиции, другие взгляды и так далее, это требует времени.

— То есть сейчас противников вступления Ирана в ШОС нет? Я имею в виду позицию Таджикистана...

— Таких, которые бы сказали "мы категорически против", нет. Есть позиция у каждого государства, есть какие-то нюансы в подходах. Кто-то сегодня, может, говорит "нет", а завтра скажет "да", так же как в свое время не так просто проходило рассмотрение кандидатуры Индии. Долго и упорно эта тема обсуждалась, пока не вышли на консенсус накануне саммита в Уфе, когда наше предложение было поддержано.

— Обсуждается ли сейчас подключение к работе ШОС новых наблюдателей или партнеров по диалогу?

— У нас очень много заявок. Мы никого не хотим отталкивать, но есть общее понимание, что на данном этапе важно все-таки выстроить работу таким образом, чтобы наблюдатели и партнеры по диалогу, которые уже есть, более активно подключались. Поэтому мы говорим, что процесс расширения должен быть сбалансированным.

Мы с уважением относимся, например, к заявке Израиля на статус партнера по диалогу. У нас есть заявки Сирии, Ирака, Саудовской Аравии

Если говорить о наблюдателях, из практического взаимодействия мы отмечаем Афганистан. У нас есть Контактная группа ШОС — Афганистан. Сейчас разрабатывается дорожная карта ее работы. Там конкретные вещи — экономика, гуманитарные связи. Афганистан рядом, и то, что там происходит, затрагивает интересы всех.

— То есть пока говорить о расширении организации рано?

— В Бишкеке (на саммите — прим. ТАСС) решение принято не будет. Но все понимают: нам надо этим заниматься, потому что нельзя увеличивать пакет нерассмотренных документов. Пакет растет, а государства ждут, хотели бы получить ответ. Азербайджан хочет получить статус наблюдателя, то же самое с Арменией.

— Вы упомянули Контактную группу ШОС — Афганистан. Как вы оцениваете результаты ее полуторагодовой работы? Что конкретно будет предусматривать дорожная карта?

— Деятельность Контактной группы ШОС — Афганистан развивается очень поступательно. Россия инициировала возобновление ее работы, первую встречу мы провели у себя еще в 2017 году, потом в мае прошлого года провел Китай. В процессе встреч была достигнута договоренность, что мы разработаем дорожную карту.

Мы обновили так называемую правовую базу взаимодействия, потому что предыдущий протокол предусматривал встречи на уровне постпредов при секретариате ШОС и представителей посольства Афганистана. А это недостаточный уровень — постпреды в Пекине мало осведомлены о том, что происходит в Афганистане. Поэтому было признано целесообразным поднять уровень контактной группы до заместителей министров иностранных дел.

Третье заседание было в апреле в Бишкеке, причем участвовали и министры иностранных дел Афганистана и Киргизии. Афганская сторона подтвердила готовность подписать дорожную карту. Она предусматривает конкретные меры, например, по развитию экономического сотрудничества. Мы предложили, наверное, восемь-девять проектов, по которым мы могли бы взаимодействовать. Точно так же другие государства. Есть меры по укреплению границы, безопасности, контактов в сфере образования, подготовки кадров. То есть обозначены направления, и по каждому можно будет уже предметно работать. Естественно, есть меры по борьбе с терроризмом, наркотрафиком.

— Какие инициативы в сфере экономики обсуждаются в ШОС?

— Инициатив разных много, например, как записано в хартии, мы будем работать в конечном итоге над зоной свободной торговли, но не все готовы.

— Мы слышали о том, что Китай предлагает разработать технико-экономическое обоснование (ТЭО) зоны свободной торговли ШОС…

— Китайские друзья подготовили в свое время соглашение об упрощении процедур торговли. Да, это все обсуждается, но каждый шаг мы должны внимательно изучать. Плюс мы с китайскими партнерами работаем еще над одним документом — двусторонним соглашением о Евразийском экономическом партнерстве. Это тоже, по сути, первый этап зоны свободной торговли. ТЭО соглашения было подписано в июне прошлого года. После этого обсуждались конкретные формы, модальности переговорного процесса.

— Но формально переговоры еще не начались?

— Мы готовы, и китайским друзьям сказали, что пора начинать. По экспертным оценкам, процесс может занять до трех-четырех лет.

Беседовала Лейла Тураянова

ТАСС. 22.05.2019