Негативное сотрудничество. Зачем Помпео приезжал в Россию

Дмитрий Тренин, директор Московского Центра Карнеги

Визит Помпео в Россию – это не перезагрузка и не разрядка. Российско-американский диалог восстановлен, но его продолжение не обещает скорых соглашений. Отношения остаются в целом конфронтационными, продолжают искрить в разных местах. В таких условиях контакты на высоком уровне важны скорее для уменьшения недопонимания и предотвращения просчетов, чем для развития полноценного сотрудничества.

Визит госсекретаря США Майка Помпео, его переговоры с Сергеем Лавровым в Рованиеми и Сочи и встреча с Владимиром Путиным – часть дипломатических усилий, которые американская администрация предпринимает по личному указанию президента Трампа. До Помпео в России побывали старший директор по России в аппарате Совета национальной безопасности Фиона Хилл, специальный представитель президента США по ядерной проблеме КНДР Стивен Биган и спецпредставитель по Афганистану Залмай Халилзад. Сам Трамп уже провел обстоятельный телефонный разговор с Путиным и высказал идею провести новую встречу на полях саммита G20 в июне в Осаке.

Очевидно, что Трамп дал указание возобновить контакты с российской стороной и сам активно включился в них после того, как получил заключение комиссии спецпрокурора Роберта Мюллера об отсутствии сговора между сотрудниками его предвыборного штаба и российскими официальными лицами. Таким образом, главное обвинение политических противников Трампа не нашло подтверждения.

Менее очевидно, зачем Трампу необходим диалог с Россией и чего именно он стремится достигнуть таким путем. Ситуация особенно интересна тем, что никто другой в его администрации – и менее других Помпео – не горит желанием заниматься выстраиванием взаимодействия с Москвой. В Конгрессе США и в американском политическом классе в целом существует прочный двухпартийный антироссийский консенсус.

В американской публицистике высказывается немало догадок о причинах неуемного стремления Трампа «поладить с Путиным», в том числе явно фантастических. Не будем гадать. Из того, что успел сделать 45-й президент США почти за 30 месяцев в Белом доме, можно понять, что он пытается повысить конкурентоспособность Америки с помощью укрепления национальной экономики, жесткого давления на основных конкурентов США и принуждения американских союзников к возврату долгов за благодеяния, оказанные им в период неоспоримой американской гегемонии. Используя сохраняющееся пока превосходство США во многих областях, администрация Трампа пытается заставить противников Вашингтона принять американские правила игры. Итоги этой деятельности подводить пока рано.

Россия в этой связи находится в сложном положении. С одной стороны, Трамп действует в духе политического реализма, хотя часто в утрированном виде. Это в принципе создает основу для общения и в перспективе взаимодействия на прочной основе национальных интересов, за что всегда выступала Москва.

С другой стороны, как показывает опыт шагов нынешней администрации на китайском, иранском и северокорейском направлениях – а Россия, с точки зрения американского истеблишмента, находится именно в этой категории государств, – речь идет не о поиске баланса интересов, а о навязывании воли сильнейшего. Такой подход для России не может быть приемлем. Но и для Трампа, как и его предшественников, совершенно неприемлем подход на основе державного равенства, традиционно исповедуемый Москвой.

Чего же тогда возможно достичь с Трампом? Прежде всего – чего точно достичь не получится. Для России – снятия или даже существенного ослабления американских санкций. Для США – дистанцирования РФ от Китая, присоединения России к американской политике давления на Иран и выкручивания рук Северной Корее.

Это не значит, что темы существенно возросшего влияния Китая на глобальную политику, а также проблемы нераспространения ядерного оружия и региональной безопасности, связанные с Ираном и КНДР, вообще не могут обсуждаться в ходе контактов между российскими и американскими представителями. Просто базовая позиция России, выстроенная на национальных интересах, не изменится ни от американского давления, ни от возможных посулов США.

За пределами этих скобок остается много тем, где взаимопонимание, пускай и ограниченное, возможно. Это прежде всего тема стратегической стабильности. После того как в прошлом году Трамп решил выйти из Договора по средним ракетам (ДРСМД), насущная проблема – это судьба Договора СНВ-3, срок действия которого истекает в феврале 2021 года, но может быть продлен по обоюдной договоренности.

Это вряд ли произойдет автоматически. Внутри Белого дома существует серьезная оппозиция сохранению остатков контроля над вооружениями. Сам Трамп не питает особых симпатий к документу, подписанному его предшественником.

Действительно, Договор СНВ-3, как и двусторонний контроль над ядерными вооружениями в принципе, не решает всех проблем стратегической стабильности в начале XXI века. Однако его сохранение – это важная мера доверия в условиях начавшейся технологической гонки вооружений. Даже независимо от судьбы СНВ-3 регулярные российско-американские консультации на предмет глобальной стратегической стабильности были бы очень полезны для повышения взаимной предсказуемости.

Несмотря на многочисленные разногласия, Россия и США заинтересованы в стабилизации ситуации в Афганистане и вокруг него. Сегодня Москва и Вашингтон, по существу, следуют параллельными дипломатическими курсами, стремясь содействовать подключению талибов к внутриафганскому политическому урегулированию и исключить новое превращение Афганистана в базу для международного экстремизма.

Это не эксклюзивное сотрудничество. Страны – соседи Афганистана также заинтересованы в каком-то варианте урегулирования – как и в защите и продвижении собственных интересов, – но российско-американский диалог и некоторая координация шагов двух стран очень полезны.

Есть много других международных сюжетов, от Сирии до Венесуэлы, где Россия выступает одним из важных участников и где Москва и Вашингтон либо уже согласились, либо могли бы договориться о предотвращении прямого столкновения.

Не следует ожидать продуктивного российско-американского диалога по Украине, но ясно, что обе стороны заинтересованы в том, чтобы конфликт в Донбассе не перерос в масштабную войну. Такая же цель есть у обеих стран в отношении конфликтов вокруг Северной Кореи и Ирана. Наконец, в Арктике пока еще сохраняется уникальный обоюдный настрой на преимущественное сотрудничество. Есть смысл такой настрой поддерживать и развивать.

Управление конфронтацией, безусловно, форма негативного сотрудничества, но неуправляемая конфронтация может привести к случайной катастрофе. Так что взаимодействовать необходимо, но питать особые надежды на фундаментальное улучшение отношений не стоит.

Не стоит также делать ставку на конкретных американских партнеров. Трамп не наш человек, как не нашим был его предшественник и будет его преемник. В президентской кампании 2020 года, которая уже началась, у России нет и не должно быть фаворита. Информационная война будет продолжаться с возрастающей интенсивностью и изощренностью, но заходить за флажки уголовно наказуемого не только опасно, но и бессмысленно. Перефразируя Джеймса Бонда, правилом должно стать – влиять, но не вмешиваться.

Московский Центр Карнеги. 15.05.2019