К чему стремится новая региональная политика Узбекистана?

Наргиза Мураталиева, к.полит.н., эксперт Института стратегического анализа и прогноза

За короткое время руководство Узбекистана инициировало существенные реформы внутренней политики и экономической модели развития. Большое внимание власти уделяют и улучшению международного имиджа страны, которая при Каримове фактически находилась в изоляции. За последние три года президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев совершил ряд ключевых визитов в Россию, Китай, США, страны ЕС, Ближнего Востока, а Ташкент и Самарканд уже становятся важными площадками для проведения открытых дискуссий и международных мероприятий. Стремительно набирает силу и новая региональная политика Ташкента, руководствуясь прежде всего экономическим прагматизмом, так как правительство пытается найти и закрепить свое экономическое и политическое место в Азии.

“Самаркандский дух”

Демонстрируя дружелюбие, добрососедство и в целом мирный дух, Узбекистан постепенно перетягивает площадку международных инициатив из Астаны в Ташкент. За период 2016-2018 гг. власти Узбекистана провели на своей территории сразу несколько мероприятий международного масштаба, которые отличают нынешний Узбекистан от прежнего и подтверждают не только официальный дискурс, но и реальную приверженность президента Мирзиеева образу «мирного соседа и добросовестного актора».

В том числе в 2016-2018 гг. в Ташкенте и Самарканде (последний внезапно появился на международной карте саммитов) были проведены такие мероприятия как международная конференция по обеспечению безопасности и устойчивого развития в Центральной Азии под эгидой ООН «Центральная Азия: одно прошлое и общее будущее, сотрудничество ради устойчивого развития и взаимного процветания» (ноябрь 2017), встреча министров иностранных дел формата «Европейский союз — Центральная Азия» (март 2018), международная конференция по Афганистану «Мирный процесс, сотрудничество в сфере безопасности и региональное взаимодействие».

Узбекистан наметил треки для создания площадки согласований позиций стран региона. В феврале 2019 году прошла большая совместная конференция с ООН на тему «Центральная Азия – новые возможности и перспективы регионального сотрудничества». Данное мероприятие было проведено с целью разработки предложений и рекомендаций для второй консультативной встречи глав государств стран Центральной Азии, запланированной в этом году в Ташкенте. Первая подобная встреча без привлечения и поддержки со стороны внешних акторов стала возможной в прошлом году, что является для Центральной Азии без доли преувеличения уже прорывом.

Также в Ташкенте прошло первое заседание Центральноазиатского экспертного форума, где приняли участие эксперты и специалисты в области противодействия терроризму, экстремизму, радикализации не только из Таджикистана, Казахстана и Кыргызстана, но и Туркменистана, а это – определенное достижение в свете закрытости последнего. Если и Туркменистан встанет на путь открытых дискуссий и обсуждений старых проблем, то есть вероятность, что в Центральной Азии пополнится список региональных проблем, которые могут стать разрешимыми без внешнего участия других акторов.

Хотя некоторые СМИ поспешили объявить о создании оси «Ташкент-Астана», которая будет задавать тон развития всего региона, а также о потенциальных проблемах внутри этой оси, пока Ташкент демонстрирует желание сотрудничества со всеми странами региона вне зависимости от их веса и положения.

Последовательная политика в медиа по улучшению имиджа Узбекистана уже приносит определенные результаты: туристические потоки в страну уже показывают положительную динамику. Количество иностранных туристов, посетивших Узбекистан в 2018 году, увеличилось в 2 раза по сравнению с предыдущим годом и составило 5,3 млн человек[1]. Ташкент намерен еще больше увеличить количество туристов, в том числе за счет укрепления региональных связей.

Южный узел?

Узбекистан – это страна double-landlocked, то есть даже ее соседи не имеют прямого выхода к морю. С другой стороны, как и вся Центральная Азия в целом, Узбекистан находится на пересечении всех узловых наземных коридоров в Евразии, соединяющих Восток и Запад.

Тогда как Казахстан стал главной территорией в китайской инициативе “Пояс и путь”, предоставляя обширные возможности для северных маршрутов, нацеленных в Европу,  узбекские власти пытаются использовать свои преимущества и стать региональным транспортным хабом на южных рубежах, благодаря близости к Афганистану. Стремления Ташкента по реализации своего транспортного потенциала можно проследить на примере нескольких проектов.

Во-первых, Узбекистан построил необходимую инфраструктуру и стал ключевым звеном в северной распределительной сети НАТО, которая была и остается важным каналом снабжения сил Северного альянса в Афганистане.

Во-вторых, Ташкент на протяжении более 15 лет активно лоббирует строительство новых железных дорог через свою территорию в Китай.

Узбекистан в отличие от своих соседей не имеет границы с Китаем, что накладывает дополнительные издержки на торговлю с экономическим гигантом. Облегчить ситуацию могла бы железная дорога Китай-Кыргызстан-Узбекистан. Сразу после своего прихода к власти Ш.Мирзиеев  заявил о своей заинтересованности реализовать этот проект с целью решения двух ключевых задач: обеспечить рост экономики и вывести страну из транспортного тупика.

За последние 3 года уровень экономических связей Ташкента с Пекином резко повысился. Товарооборот двух стран по итогам 2017 г. составил около $4,3 млрд, увеличившись по сравнению с 2016 г. на 20%. К слову, по этому показателю Китай обогнал показатели роста внешней торговли с Ташкентом России. Наблюдается увеличение объема китайских инвестиций в экономику Узбекистана. На данный момент этот показатель достиг $8 млрд. Для сравнения объем российских инвестиций в РУ к началу 2017 г. составил $5 млрд.

С другой стороны, необходимость железной дороги обусловлена также массовым возвращением трудовых мигрантов из России, которых необходимо трудоустроить, а строительство железной дороги и сопутствующей инфраструктуры, при финансовом содействии КНР, могла бы частично решить эту задачу.

Наконец, построив данную железнодорожную ветку Ташкент может обеспечить себе выход не только на Тихий океан, но и связать Китай с Персидским заливом (через свою территорию). Судя по договоренностям в Ашхабаде, руководство Узбекистана уже готово к принятию такого решения (обсуждение проекта транспортного коридора «Центральная Азия – Персидский залив»).

Пока Бишкек не соглашается на прямой маршрут (КР отстаивает маршрут дороги, связывающей северные и южные части страны), но в случае, если проект будет реализован, Узбекистан получит один из самых крупных проектов в регионе, эффект от которого будет глобальным.

Афганский медиатор

На фоне кризиса московского формата переговоров по Афганистану у Узбекистана появляется шанс превратится в одну из основных площадок по межафганским переговорам.

Срыв встречи по Афганистану в Москве в 2018 году по причине отказа от участия представителей США, а также официального Кабула способствовал укреплению ташкентской платформы. Продвигая собственную кандидатуру в качество оптимальной площадки, Ташкент открыто демонстрирует свои преимущества: географическая и культурная близость, отсутствие аффилированности и др.

При этом, активизируя афганское направление в своей внешней политике Ташкент рассчитывает получить возможности для реализации своих транспортных и трубопроводных проектов на территории ИРА. Помимо этого, Узбекистан выступает основным поставщиком электроэнергии в северные провинции и в Кабул.

Между тем военно-политическая ситуация в Афганистане продолжает ухудшаться. По состоянию на начало сентября 2018 года, 7 из 9 уездов на севере ИРА контролируются талибами. Кроме того, отмечается скопление в Афганистане иностранных боевиков из Сирии. По разным данным, их количество достигает 5 тыс. человек.

Именно афганский вопрос остается в центре внимания также и Шанхайской организации сотрудничества. Но достигнуть консенсуса по нему будет весьма сложно, ввиду разнонаправленности подходов участников ШОС. В новом составе страны-члены ШОС практически полностью окружают территорию Афганистана. Несмотря на это, перспектива эффективного решения ШОС афганского вопроса остается туманной, что связано с разными подходами стран-членов.

Проведенная в марте 2018 года, международная конференция по Афганистану «Мирный процесс, сотрудничество в сфере безопасности и региональное взаимодействие» демонстрирует, что Ташкент начинает играть все более значимую роль в процессе афганского урегулирования. Являясь соседом Афганистана, имея на территории ИРА многочисленную узбекскую диаспору, имея глубокие исторические связи и, наконец, необходимый политический вес, сегодня Ташкент действительно становится солидным игроком в решении афганской проблематики.

Энергетическая диверсификация

В быстро меняющемся мире глобальной энергетики Мирзиеев  решил придерживаться более компромиссной стратегии win-win к водно-энергетической дилемме региона – от «консервации» проблем к созданию нового «взаимозависимого» региона: осознание необходимости конструктивного диалога и поиска компромисса взяло верх над политическими амбициями.

Потепление отношений с Кыргызстаном и Таджикистаном, новая риторика в отношении строительства ГЭС, а факт договоренности об участии Узбекистана в строительстве двух ГЭС на реке Зарафшан, говорит о стремлении Ташкента выстроить новую энергетическую реальность и активно участвовать в этом процессе.

Особое внимание в этом аспекте стоит уделить намерению Узбекистана построить первую АЭС в Центральной Азии. СМИ после визита В.Путина в Ташкент анонсировали подписание 785 соглашений на сумму $27,1 млрд. Но стоит отметить, что почти половина из этой суммы– около 11 млрд – это кредитные соглашения, которые Ташкенту придется возвращать.

Тем не менее, власть видит от этих соглашений больше бонусов, чем рисков. Ташкент посредством строительства АЭС сможет решить проблему нарастающего энергодефицита внутри страны, в некоторых регионах которой продолжаются веерные отключения электроэнергии.

Кроме того, откроются возможности продолжить и увеличить экспорт энергии в Афганистан и даже прекратить импорт таджикской энергии. Помимо прочего, договоренность о строительстве АЭС может быть конвертирована в разменную монету в переговорах с Таджикистаном и Кыргызстаном, пытающихся многие годы построить ГЭС. Если прежде Узбекистан был озабочен вопросами экологии при условии строительства ГЭС, то теперь соседние страны весьма озадачены возможными последствиями строительства АЭС в ЦА. Кроме этого, Узбекистан еще раз повысит свой потенциал лидерства, став первой страной региона, построившей АЭС.

Как видно, прежняя стратегия дистанцирования и торможения строительства гидросооружений была заменена в пользу активного участия Ташкента в процессе оформления новой карты энергетической реальности в Центральной Азии.

Центр религиозного обучения

Изменения в позиционировании Ташкента происходят и в сфере культурно-религиозной политики. В частности, Узбекистан решил реанимировать свой статус религиозного центра в Центральной Азии. Собственную сильную школу ислама по сей день не удалось создать ни одной стране региона, а специалисты, занимающиеся обучением религиозных деятелей, как правило, приезжают из других зарубежных стран. В условиях, когда страны региона отличаются своей спецификой, в том, числе в плане особой религиозной политики, создание сильной школы исламоведения внутри региона могло бы решить часть проблем, связанных с ползучей религиозной радикализацией. При Мирзиееве были открыты Международный научно-исследовательский центр имени Имама Бухари, Центр исламской цивилизации, а также Исламская академия Узбекистана. Ташкент усиленно продвигает идею консолидации усилий в целях выработки общих подходов и позиций в борьбе против религиозного экстремизма и терроризма, а также успешно инициировал принятие специальной резолюции Генеральной Ассамблеи ООН «Просвещение и религиозная толерантность».

Нацеленность на укрепление и закрепление статуса культурно-религиозного центра в Узбекистане подтверждает и новая политика в отношении соотечественников. Если во время правления И.Каримова узбеки за рубежом игнорировались как часть сообщества Узбекистана, то в настоящее время произошло переосмысление подхода. Президент Узбекистана 25 октября 2018 г. подписал постановление о совершенствовании государственной политики по работе с соотечественниками, проживающими за рубежом. Само введение понятия «соотечественник» в Узбекистане уже говорит о грядущих изменениях.

Утвержденные меры государственной поддержки соотечественников позволяют получить гражданство Узбекистана по упрощенной процедуре, оформить въездные визы различного типа в упрощенном порядке, а также некоторые послабления в вопросах трудоустройства и ведения бизнеса.

Можно предположить, что причины изменения государственной политики в отношении соотечественников обусловлены несколькими факторами:

Во-первых, власть делает ставку на то, что часть соотечественников будет чаще навещать Узбекистан, что позволит развивать туризм.

Во-вторых, привлечение высококвалифицированных соотечественников позволит решить проблему нехватки кадров. Особенно в высокотехнологичных отраслях экономики.

В-третьих, благоприятные условия для соотечественников направлены для привлечения дополнительных инвестиций в надежде на то, что крупные зарубежные узбекские предприниматели откроют совместные предприятия в Узбекистане. Особые условия для соотечественников – представителей СМИ направлены на то, чтобы выровнять и улучшить имидж Узбекистана в мировых СМИ, который все еще ассоциируется с закрытым авторитарным государством.

Безусловно, нельзя преувеличивать роль и значение новой политики в отношении соотечественников, учитывая, что подобные намерения требуют колоссальных финансовых вложений со стороны властей, а рабочих мест на всех не хватит в Узбекистане. Однако, уже сегодня стоит отметить, что эти шаги привели к значительному улучшению имиджа Узбекистана за периметрами его границ.

Также узбекские соотечественники могут быть механизмом влияния в деле геополитики – власти могут использовать этот фактор для укрепления положения Узбекистана в регионе. Посольства Узбекистана за рубежом уже активизировали свою деятельность в налаживании мостов с активными узбекскими соотечественниками.

Реформы имеют цену

Если усилия по ускоренному улучшению образа за рубежом и в регионе можно считать успешными, внутренняя политика и реформы Мирзиеева проводятся гораздо более медленными темпами. Отсутствие слаженной «команды нового поколения» и наследие в виде громоздкого государственного аппарата чиновников старой закалки затрудняет реализацию самых смелых идей. У Мирзиеева пока нет не только сильной команды, о чем свидетельствуют частные ротации в ведомствах, а также на важных внутриполитических должностях, но и определенной четкой модели экономического развития. Новая власть подчеркивает – современный курс Узбекистана является логическим продолжением политики И.Каримова. Действительно, пока страна полностью не отказалась от протекционизма прошлых лет и вступление в ВТО как признак победившего либерализма состоится, вероятно, не скоро. Между тем, внешний долг Узбекистана растет намного динамичнее при новой власти – по данным на 1 июля 2018 года составил $15,8 млрд или около 48% от ВВП. Для сравнения, внешний долг Республики Узбекистан при Каримове в 2014 году составлял $7,8 млрд, что равнялось 13% от ВВП.

Но и само население пока не готово к высокой скорости реформ и новым веяниям внутри страны. Виртуальные приемные заполонены письмами о проблемах простых людей, не имеющих отношения к прямым функциональным обязанностям тех или иных госструктур. Не стоит сбрасывать и со счетов и специфику Узбекистана с точки зрения социальных страт, регионализма, клановости, в том числе приверженности различным религиозным течениям. Малейшее упущение контроля над деструктивными процессами со стороны государства чревато последствиями на уровне всей страны.

Что дальше?

Пока что рано судить о реальных итогах новой политики Узбекистана, но однозначно одно: Центральная Азия со сменой власти в Узбекистане прошла точку невозврата и реальная трансформация региона и баланса сил как внутри, так и за его пределами уже началась.

Если Кыргызстан многие годы значился и продолжает стремиться оставаться «островком демократии», Астана заслуженно считается главным медиатором и площадкой инициатив в Центральной Азии. Будет ли политика Ташкента оспаривать статус Астаны (Нур-Султана) или сольется с ней в комплиментарной «оси»? Пока Ташкент работает над разрушением старого режима и мягко продвигает себя в формате «сердца туризма Центральной Азии» или «производственного цеха региона», но с заметным падением имиджа Казахстана в связи с участившимися репрессиями против гражданского сектора и нежеланием проводить политические реформы, параллели между двумя странами напрашиваются сами собой.

Конкуренция в Центральной Азии ведется не столько за возможность проведения статусного саммита, но за инвестиции внешних игроков, а по последним данным Ташкент делает в этом направлении прогресс – по приблизительным данным СМИ, сумма различных контрактов только за полтора года правления Ш.Мирзиеева составляет около 60 млрд долларов США[2]. Значит, работать над инвестиционным климатом другим странам придется еще усерднее.

_________________

[1]. https://uznews.uz/ru/article/13575

[2]. https://upl.uz/president/6753-news.html

CAAN. 29.05.2019