Дружба на расстоянии руки
Михаил Коростиков
Пять лет назад большая российская делегация во главе с Владимиром Путиным приехала в Китай, чтобы найти там спасение от европейских и американских санкций. Они были наложены после событий в Крыму и на Донбассе и сделали еще более туманными и без того не блестящие перспективы российской экономики. Москва получила от Пекина далеко не все, на что рассчитывала, но зато приобрела понимание, на что она готова пойти в отношениях с Китаем, а на что не готова. “Ъ” решил рассмотреть отношения геополитической пары за последние пять постсанкционных лет.
Тупик 1. Финансовое сотрудничество
Тупик 2. Диверсификация экономики и инвестиции
Тупик 3. Инфраструктурное сотрудничество и упрощение торговли
Тупик 4. Политическое сближение
Перспектива 1. Нефтегазовое сотрудничество
Перспектива 2. Военная и научно-техническая кооперация
Перспектива 3. Туризм и сельское хозяйство
Перспектива 4. Транзит
В мае 2014 года, через два месяца после того, как на Россию начали сыпаться санкции ЕС и США за события в Крыму и на востоке Украины, президент РФ Владимир Путин совершил визит в Шанхай, в котором его сопровождали 25 крупнейших российских бизнесменов. По итогам визита были подписаны соглашения на рекордную для двусторонних отношений сумму. Его жемчужиной стал контракт о поставках газа между «Газпромом» и китайской компанией CNPC на сумму $400 млрд и сроком на 30 лет. Несмотря на то что позже вице-премьер Игорь Шувалов и глава администрации президента Сергей Иванов заявляли, что никакого поворота на Восток Россия не совершала, все его признаки были на лицо. Столкнувшись с бойкотом со стороны традиционных западных партнеров, Москва вынуждена была увеличить плотность контактов с партнерами восточными.
Основным среди них был Китай. Страна ранее была достаточно близка к России политически, воспринималась Кремлем как «полюс многополярного мира» и вообще дружественное Москве государство. Политическая поддержка была очень важна в тот период, но еще важнее была поддержка экономическая: крупнейшие российские компании постепенно оказывались отрезаны от западных кредитов и технологий, с которыми они привыкли работать, и нуждались в замене. В России надеялись, что политическое сотрудничество с КНР позволит Москве опереться на финансовые ресурсы Пекина и нивелировать эффект санкций.
С 2014 года отношения двух государств трансформировались: многие ожидания оправдались, но некоторые оказались несбыточными. Москва и Пекин стали лучше понимать друг друга, что позволило определить границы, до которых руководство обеих стран готово на сотрудничество. В некоторых областях оно фактически остановилось, достигнув предела, в других — обнаружило потенциал к практически неограниченному росту.
Тупик 1. Финансовое сотрудничество
За прошедшие пять лет стало ясно, что Китай не будет помогать России уклоняться от санкций и обеспечивать ее, за редким исключением, кредитными ресурсами. Первые финансовые проблемы появились у россиян в 2014 году почти сразу же после введения санкций США и ЕС. Уже в середине 2015 года первый зампред ВТБ Юрий Соловьев заявил журналу Finance Asia, что китайцы «отказываются работать с российскими кредитными организациями».
Желавшие получить китайский кредит российские компании и банки обнаруживали, что по большей части их готовы выдать государственные ExIm Bank и CDB, зачастую ставившие условиями закупку на кредитные средства товаров и услуг только в Китае.
Многим россиянам, имевшим счета для коммерческой деятельности в китайских банках, приходили сообщения с требованием представить реквизиты для перевода средств, иначе счета угрожали заморозить. Тогда после переговоров острота проблемы спала, но в конце 2017 — начале 2018 года из-за принятия в США нового пакета санкций против компаний из РФ и в особенности закона «О противодействии противникам Америки посредством санкций» (CAATSA) вновь стала актуальной.
Среди основных проблем опрошенные “Ъ” бизнесмены и просто россияне, живущие в КНР и желающие открыть там счет, назвали затягивание или отказ банка в осуществлении банковских операций, требование дополнительных документов для подтверждения сделки и требование закрыть счет без объяснения причины. 14 сентября 2018 года об ограничениях официально упомянул представитель ЦБ РФ в Китае Владимир Данилов: «Есть проблемы, связанные с расширенной интерпретацией рядом китайских банков ограничительных мер третьих стран в отношении России. Коммерческие банки КНР зачастую ссылаются на санкции стран ЕС и США в качестве причины отказа в обслуживании платежей клиентов российских банков».
Проблема заключалась в том, что большинство китайских банков просто не могли позволить себе иметь специалистов по санкциям, способных определить, безопасно ли сотрудничать с конкретными россиянами.
Опасаясь попадания под американские санкции, китайские банки предпочитали блокировать всех выходцев из РФ, тем более что доля российских операций в их деятельности, как правило, была ничтожно мала.
Российские официальные лица многократно поднимали этот вопрос на встречах с китайскими коллегами в 2018 году, но ничего, кроме обещаний исправить ситуацию, не получили. В начале 2019 года появилась информация о том, что с блокировкой счетов столкнулись владельцы аккаунтов сервиса WeChat Pay из России, который вообще не является банковской организацией, но критически необходим для каждодневных платежей в современной КНР.
Не удалось пока достичь договоренности в ключевом для России пункте о расширении торговли в национальных валютах. Весь 2018 год Россия безуспешно пыталась убедить китайских коллег подписать соответствующее межправительственное соглашение: оно бы упростило ряд операций и облегчило жизнь многим россиянам, решившим торговать с КНР. В декабре 2018 года было официально объявлено, что соглашение Китай подписывать отказывается. Министр финансов Антон Силуанов сообщил, что большой проблемы в этом не видит: переговоры можно продолжать по линии нацбанков двух стран, Минфина и Минкоммерции КНР. Тем более что торговля в нацвалютах растет и без межправсоглашения. К примеру, российский экспорт, расчеты за который осуществлялись в рублях и юанях, вырос с 2014 года по 2018 год с 1% до 5%, импорт — с 4,5% до 11,5%.
Тем не менее высокопоставленный источник “Ъ” в правительстве РФ подтвердил, что проблема остается актуальной и не решается. «Мы предлагаем — давайте подпишем соглашение о переходе к торговле в национальных валютах, о соединении двух банковских систем, китайской CIPS (Cross-Border Interbank Payment System.— “Ъ”) и отечественной СПФС (система передачи финансовых сообщений.— “Ъ”). Конечно, две системы разные, CIPS — это платежная система, СПФС — система обмена сообщениями, но инженеры сказали, что это преодолимо, их можно соединить,— рассказал он “Ъ”.— Китайцы так не хотят, они настаивают либо на присоединении России к CIPS, либо на бартере по фиксированным в юанях ценам. Они говорят, что если есть какие-то товары, с которыми есть проблемы, то давайте по ним перейдем на бартер. По итогам анализа ни у кого в России интереса к бартеру не возникло. До ноября прошлого года процесс по соглашению в нацвалютах хоть как-то двигался, сейчас уже нет. Стороны стоят на своих позициях и сходить с них, похоже, не собираются».
Источник “Ъ” уточнил, что, с его точки зрения, китайцы просто «пользуются трудным положением российской экономики» и полагают, что в условиях относительной изоляции РФ могут выторговать себе лучшие условия.
На бартер же россияне пойти не могут. Во-первых, «бюджету нужны средства» на решение текущих задач и выплату пенсий, во-вторых, это само по себе «унизительно»: согласие на бартер поставит Россию в один ряд с КНДР и Ираном, и таких сравнений Москва всеми силами хотела бы избежать. В-третьих, номинированный в юанях бартер означал бы, что, манипулируя курсом, Китай мог бы добиваться односторонних преимуществ от России.
Директор азиатской программы Московского центра Карнеги Александр Габуев согласен с тем, что Пекин пытался навязать России совершенно невыгодные условия. «Если бы юань был свободно конвертируемой валютой, а не валютой с несколькими курсами, определяемыми Пекином, то необходимости в таких схемах бы не было,— сказал “Ъ” эксперт.— Китай предложил этот вариант России, намекая на то, что ситуация у нас безвыходная и дальше будет только хуже». По словам господина Габуева, роль доллара в обслуживании двусторонней торговли действительно снижается, но на смену ему приходит не столько юань, сколько евро.
Тупик 2. Диверсификация экономики и инвестиции
Судя по официальным заявлениям, диверсификация экономики продолжает оставаться одной из ключевых задач российского правительства, но решать ее, похоже, предстоит без участия КНР.
За последние пять лет России удалось добиться смещения баланса в сторону торговли с Китаем. Если в 2014 году товарооборот между РФ и Евросоюзом составлял около $380 млрд (48,2% суммарного российского товарооборота), то в 2018 году эта цифра опустилась до $294,2 млрд (42,7%). Товарооборот с Китаем за это же время вырос с $95 млрд (12,1%) до $108 млрд (15,7%). Оба показателя значительно снизились в 2015 году, но торговля с Европой, в отличие от торговли с Китаем, так и не выправилась.
Практически весь рост по сравнению с 2014 годом пришелся в торговле с Китаем на категорию «топливо минеральное, нефть и продукты их перегонки». Тогда их в Китай поставлялось на $27,7 млрд, в 2018 году поставлялось на $41,2 млрд. Разница ($13,5 млрд) практически полностью соответствует выросшему товарообороту между двумя странами ($13 млрд).
Диверсификации экспорта в Китай добиться не удалось. Если в 2014 году насчитывалось восемь позиций, доля которых в экспорте России в Китай превышала 1%, то в 2018 году их стало девять. Если взять те позиции, доля которых в экспорте превышает 0,2%, то их было 19, а стало 17. Причина проста: ведущую роль в двусторонней торговле продолжают играть правительства и близкие к ним корпорации, тогда как роль частного бизнеса ничтожна.
Россия остается не особенно привлекательным местом для инвестирования китайских бизнесменов, несмотря на попадание в четвертую десятку рейтинга Doing Business.
Точно сосчитать объем китайских инвестиций в РФ практически невозможно. Проблема в том, что статистика Центробанка учитывает только инвестиции, пришедшие напрямую от граждан и с территории КНР, тогда как сами китайцы (как и любые другие иностранцы) часто предпочитают инвестировать в РФ через офшорные юрисдикции (на них приходится более 50% всех ПИИ в Россию) или от имени компаний с неясными владельцами. Тем не менее вполне можно оценить, растут инвестиции или падают.
Если говорить о статистике Центробанка, то на начало 2015 года в Россию было сделано $2,759 млрд прямых инвестиций из Китая. До начала 2018 года их инвестиции росли, достигнув $4,189 млрд, после чего начался обвал: за 10 месяцев 2018 года китайцы вывели около 24% ПИИ, снизив их общий накопленный объем до $2,990 млрд. Стоит отметить, что в целом в 2018 году китайские инвестиции за рубеж выросли на 14%.
Естественными ограничителями китайского энтузиазма, по словам двух опрошенных “Ъ” топ-менеджеров филиалов китайских компаний в России, выступают неважный инвестиционный климат, слишком быстрая смена законодательства (особенно налогового) и не всегда дружественное отношение к китайским инвесторам. Иногда местное руководство встречает их радушно, как в случае китайского участия в строительстве завода компании Great Wall в Тульской области (заработал в конце 2018 года). Иногда — не совсем радушно, как это произошло с заводом компании ООО «Аквасиб», хозяином которой является Дацинская водная компания «Озеро Байкал» из провинции Хэйлунцзян.
Напомним, что еще в 2016 году проект строительства завода получил одобрение государственной экологической экспертизы, но 15 марта 2019 года из-за массовых протестов местных жителей суд принял решение его отозвать. Петицию с просьбой остановить строительство завода подписало 1,2 млн россиян. Авторы петиции призывали «перестать выкачивать Байкал», сторонники отмены строительства обращали внимание на «уникальное болото» на месте стройки, а также на то, что трубы завода перекроют рыбакам подходы к воде.
При этом, по мнению директора НИИ биологии Иркутского государственного университета Максима Тимофеева и многих других ученых, никакого экологического ущерба завод бы берегу не наносил: подобная индустрия — одна из самых «чистых». Завод, по сути, большая помпа, которая выкачивала бы воду без каких-либо выбросов. Максимальный объем воды, который китайцы могли бы «высасывать» из Байкала, составлял 158 тыс. кубометров в год, и этот объем вполне допустим с точки зрения безопасности экосистемы озера. Китайцы хотели вложить в проект 1,5 млрд руб. и создать 150 рабочих мест, рынок сбыта для продукции которых был бы гарантирован. Регион лишился этого из-за иррациональных страхов, причем последствия вышли за пределы российско-китайских отношений. 16 мая на «Байкал Бизнес Форуме» губернатор Иркутской области Сергей Левченко заявил, что история с заводом плохо повлияла на решимость всех желавших строить аналогичные объекты инвесторов, которые до того прошли все экологические экспертизы.
Тупик 3. Инфраструктурное сотрудничество и упрощение торговли
России так и не удалось улучшить свою инфраструктуру при помощи китайской инфраструктурной инициативы «Пояса и пути» (ПИП). Во многом по объективным причинам. Владимир Путин в апреле 2019 года вновь, как и два года назад, стал одним из главных героев второго форума «Пояса и пути», отчетного мероприятия, на которое съехались со всего мира энтузиасты флагманской инициативы председателя КНР Си Цзиньпина. В преддверии мероприятия китайский исследовательский центр «Институт Тайхэ» опубликовал собственный индекс вовлеченности стран в инициативу, в котором Россия заняла первое место. У нее — наивысшие баллы за «координацию политики» с Китаем, за стыковку своих транспортных путей с китайскими и за «межчеловеческие контакты», а также очень высокие — за «финансовую интеграцию» и «отсутствие торговых барьеров».
При исследовании методологии становится ясно, что результаты исследования были получены не расчетами, а политической целесообразностью. Россия получила баллы, отражающие «высокий уровень стратегического партнерства и сотрудничества» между двумя странами. Институт лишь «отработал» установку, которую в сентябре 2018 года изложил советник департамента Евразии МИД КНР Юй Цзунь: «Россия остается самым важным партнером Китая по инициативе "Один пояс, один путь", а всеобъемлющее взаимовыгодное сотрудничество двух стран стало возможным благодаря высокому уровню политических отношений».
Исследователи даже не учли тот факт, что Москва вообще не является официально частью инициативы «Пояса и пути». В 2015 году, напомним, было подписано соглашение не о присоединении к ней России, а о «сотрудничестве и сопряжении Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути». Другими словами, члены Евразийского союза и Китай договорились «дружить инициативами», но не более того.
В реальности в зачет выполнения инициативы записали все, кроме, собственно, транспорта. И на то были свои причины. С самого начала Москву не устроили условия, на которых Пекин готов был выдавать деньги на инфраструктуру, а никаких особых «союзнических условий» Китай так и не предложил. Это были только кредиты, только под госгарантии, только с условием того, что строительство будет вестись китайскими рабочими, при помощи китайской техники и на основе китайских технологий. Магистраль Москва—Пекин продвигалась как прорывной двусторонний проект как минимум с конца 2000-х годов, и в 2015 году перекочевала в список флагманских инициатив сотрудничества тогдашнего вице-премьера Игоря Шувалова. К 2017 году проект трансформировался в высокоскоростную магистраль «Евразия», в западной части удлинившуюся от Москвы до Берлина.
С ростом масштабов проекта падала его реализуемость, и к концу марта 2019 года история достигла логического завершения: Владимир Путин не поддержал строительство ключевого участка магистрали Москва—Нижний Новгород, предпочтя ей автодорогу. Никаких других двусторонних проектов строительства «жесткой» инфраструктуры между РФ и Китаем так и не появилось, если не считать таковым мост Нижнеленинское—Тунцзян, с помпой сданный в эксплуатацию в феврале 2019 года после трех лет простоя. Полноценный погранпереход на том участке только предстоит построить.
Заявлены Китаем и Россией как флагманские проекты постройки транспортных коридоров «Приморье-1» (провинция Хэйлунцзян — порты Владивосток, Восточный, Находка) и «Приморье-2» (провинция Цзилинь — порты Славянка, Посьет, Большое Зарубино), но есть два важных момента. Во-первых, речь идет не о строительстве, а о модернизации: по сути, оба маршрута уже построены и очень давно функционируют. Во-вторых, даже модернизация пока будет лишь в отдаленной перспективе: в январе 2019 года полпред президента Юрий Трутнев сообщал, что технико-экономическое обоснование проектов почти завершено. Его, напомним, по договору от ноября 2017 года выполняет китайская China Communication Construction Corporation.
Крупнейшим событием сопряжения ЕАЭС и ПИП стало подписание в мае 2018 года Соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР. Оно носит непреференциальный характер и не предусматривает отмены пошлин или автоматического снижения нетарифных барьеров. В договоре содержатся положения по мерам защиты внутреннего рынка, техническим барьерам в торговле, санитарным и фитосанитарным мерам, таможенному сотрудничеству, защите интеллектуальной собственности, конкуренции, сотрудничеству в сфере госзакупок и электронной торговле. В целом, как сообщали “Ъ” источники в Евразийской экономической комиссии, соглашение получилось «наименьшим общим», что удалось найти Китаю и странам ЕАЭС. Несмотря на то что в нем есть крайне важные пункты (например, раздел по охране и защите прав интеллектуальной собственности и по борьбе с торговлей контрафактной продукцией), вряд ли оно значительным образом повлияет на торговлю между РФ и Китаем.
О создании полноценной зоны свободной торговли, вроде той, что существует между ЕАЭС и Вьетнамом, речь не идет. Против этого из-за опасения за собственные экономики выступают практически все страны—члены организации.
Тупик 4. Политическое сближение
Неожиданно, но прошедшие со времен санкций пять лет выявили границы политического сотрудничества, на которые готовы пойти руководители двух стран. О том, что никакого формального союза между государствами ждать не стоит, многократно на протяжении последних лет заявляли официальные лица России и Китая, и новости в этом никакой нет. Инициатива в данном случае традиционно исходит от китайской стороны. Как хорошо суммировал в своем комментарии для «Жэньминь жибао» научный сотрудник Института России, Восточной Европы и Центральной Азии Академии общественных наук Китая Чжэн Юй, с точки зрения Китая в любом союзе всегда есть ведущее и ведомое государство, а так как ни РФ, ни КНР быть ведомыми не готовы, то и создание союза невозможно.
Нельзя отрицать, впрочем, роста политического взаимодействия Москвы и Пекина в последние годы. С момента прихода Си Цзиньпина к власти в 2013 году он встретился с Владимиром Путиным уже 28 раз, больше, чем с любым другим иностранным лидером. Страны совместно выступают в ООН по большинству вопросов, имеют общую линию в отношении Северной Кореи, Ирана, Сирии, Венесуэлы и других международных конфликтов. Налажены регулярные контакты между администрацией президента РФ и канцелярией Центрального комитета Компартии Китая, их руководителями Антоном Вайно и Дин Сюэсяном (ранее — Ли Чжаньшу). Регулярно проходят встречи пяти межправительственных комиссий и десятков подкомиссий. Китай и РФ добились выработки схожей позиции в борьбе с международным терроризмом и экстремизмом, поддерживают друг друга по вопросу интернет-суверенитета и многим другим позициям.
Это сближение позволило выявить области, в которых обе страны больше сближаться не готовы. Во-первых, ни Москва, ни Пекин не готовы поддерживать друг друга по ключевым геополитическим вопросам, если это может навредить им самим. Китай так и не признал Крым в составе РФ, а Москва — китайские притязания на акваторию Южно-Китайского моря. Эти признания создали бы для обеих стран международно-юридические проблемы, которые обострили бы их собственные конфликты.
Во-вторых, Россия так и не вошла в китайскую инициативу «Пояса и пути», выбрав в 2015 году формат ее «сопряжения» с Евразийским экономическим союзом. Этот формат, по словам источников “Ъ” в Москве, должен был подтвердить равенство РФ и Китая и тот факт, что «одна великая держава не может стать частью национальной стратегии другой великой державы». Впоследствии Москва мягко отражала попытки втянуть ее в китайские инициативы в тех случаях, когда инициативы партнера выглядели откровенно ассиметрично или посягали на ее собственные инициативы. Например, сейчас, по информации “Ъ”, Москва недовольна попытками представить Северный Морской путь, активно продвигаемый Владимиром Путиным, как «Ледовый Шелковый путь»: повсеместное использование китайцами такого названия может создать ложное впечатление о «вторичности» Москвы в арктическом сотрудничестве.
Точно так же Москва фактически противостоит Китаю в его попытках навязать экономическую составляющую в Шанхайской организации сотрудничества. В этом случае Пекин моментально «задавит» остальных его членов своим «весом».
Пока России успешно удается отразить все попытки Китая переступить через очерченные в последние годы границы.
Важность сотрудничества для обеих стран такова, что, столкнувшись с противодействием Москвы, Пекин практически всегда отступает и соглашается на компромиссный вариант. Тем не менее стоит признать, что позиция Китая становится все более напористой и отбивать подобные «атаки» в дальнейшем может стать труднее.
В вышеупомянутых областях сотрудничество двух стран уперлось в стену, но в других внезапно обрело новое дыхание. Тон здесь задавала торговля углеводородами, но появились и другие, не всегда ожидаемые области потенциального прорыва.
Перспектива 1. Нефтегазовое сотрудничество
Нефтегазовая сфера — флагман российско-китайского сближения, и после 2014 года власти КНР сделали все, чтобы получить доступ к лучшим российским активам. В марте 2016 года Фонд Шелкового пути приобрел 9,9% в проекте НОВАТЭКа Ямал-СПГ в дополнение к тем 20%, которые в 2013 году купила китайская корпорация CNPC. В январе 2017 года Sinopec приобрела 10% компании СИБУР. В июне 2017 года «Роснефть» продала компании Beijing Gas 20% акций «Верхнечонскнефтегаза» за $1,1 млрд. В июле 2018 года первые партии сжиженного газа пошли из Ямала в Китай по маршруту, который китайские СМИ тут же назвали «Ледовым Шелковым путем». В апреле 2019 года НОВАТЭК заключил соглашения с китайскими CNOOC и CNODC (дочерняя структура CNPC) по продаже каждому из них по 10% в своем втором проекте по сжижению газа «Арктик СПГ».
Хотя переговоры о строительстве газопровода «Сила Сибири-2» никак не могут завершиться, поставки нефти и газа растут год от года. Китайское буровое оборудование было популярно в РФ и до кризиса из-за его дешевизны, но после 2014 года оно стало резко наращивать свою долю и к 2018 году уже занимало более 45% рынка буровых установок в РФ. Китайское правительство несколько раз объявляло борьбу с зависимостью от импорта нефти и газа и обещало нарастить долю возобновляемых источников энергии, но пока потребление углеводородов стабильно растет.
Потенциал роста торговли в этом сегменте связан в основном с газом, поскольку бум развития восточносибирских нефтяных добычных проектов и транспортной инфраструктуры уже прошел. Объем поставок российской нефти в КНР теперь будет зависеть в большей степени от динамики цен, нежели от совместных инициатив. Напротив, в газе полномасштабное сотрудничество еще только предстоит, если Китай, как ожидают в «Газпроме», к 2030 году станет крупнейшим импортером газа в мире, опередив ЕС.
Пока локомотивом сближения остается НОВАТЭК, чей совладелец Геннадий Тимченко возглавляет Российско-китайский деловой совет. Именно китайские компании стали крупнейшими миноритариями в «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ», став совладельцами в том числе месторождений газа стратегического значения, а большая часть модулей для строительства «Ямал СПГ» была собрана на китайских верфях. «Газпром» же остается верен своему подходу и не допускает китайцев в свои крупнейшие месторождения, что, видимо, затрудняет переговоры по «Силе Сибири-2». Тем не менее, учитывая солидный ежегодный рост импорта газа в КНР (на 32% в 2018 году), новый крупный газовый контракт с Россией выглядит очень вероятным, особенно на фоне торговой войны с США, которая может помешать широкомасштабной экспансии американского СПГ на китайский рынок.
При этом остаются риски, связанные с колебанием цен на углеводороды, последствиями замедления китайской экономики и политикой перехода на «зеленую» энергетику, если она все же начнет осуществляться на деле.
Перспектива 2. Военная и научно-техническая кооперация
В постсанкционные годы у России стало куда меньше возможностей выстраивать научно-техническое и военное сотрудничество со странами Европы и Америки, и это послужило одним из факторов сближения в этой сфере с КНР. По данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), в 2014–2018 годах Россия занимала первое место среди всех экспортеров вооружений в КНР с долей в 70%.
Москва была вынуждена снять существовавшие ранее из-за соображений безопасности возражения с экспорта в КНР высокотехнологичной продукции военно-промышленного комплекса (ВПК). В ноябре 2014 года был подписан контракт на продажу в Китай новейших комплексов С-400, в ноябре 2015 года завершились успехом длившиеся с 2011 года переговоры по продаже Китаю истребителей Су-35. 20 сентября 2018 года Китай даже подвергся американским санкциям за торговлю оружием с РФ: в черный список Минфина США попали департамент подготовки войск и снабжения Центрального военного совета КНР и его руководитель Ли Шанфу. Мера была по большей части символическая: вести любые финансовые операции с США китайским военным было запрещено и без санкций. Тем не менее это был первый раз, когда Китай «пострадал» за сотрудничество с РФ.
Китайский контингент численностью 3,5 тыс. человек и 900 единиц бронетехники осенью 2018 года впервые принял участие в наземных учениях «Восток-2018». Проводятся регулярные совместные военно-морские учения «Морское взаимодействие» и совместные контртеррористические учения в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Проходят ежегодные стратегические консультации между вооруженными силами двух стран.
Гражданские научно-технические связи также укрепились. Продолжается совместная разработка широкофюзеляжного самолета, тяжелого вертолета и большого авиационного двигателя. В своем интервью Forbes главный конструктор самолета Максим Литвинов сообщил, что самолет строится в соответствии с планом: «определены предварительные характеристики воздушного судна, геометрические характеристики, варианты принципиальных схем функциональных систем, состав оборудования». В апреле 2019 года после нескольких десятков раундов переговоров на форуме «Пояса и пути» в Пекине «Вертолеты России» и китайская AVIC парафировали соглашение о создании совместного тяжелого вертолета AHL.
В ноябре 2018 года Россия и Китай подписали соглашение о сотрудничестве в мирных целях спутниковых группировок ГЛОНАСС и Beidou. Соглашение заложило базу для создания совместных российско-китайских стандартов спутниковой навигации и взаимного повышения точности. Этот шаг также свидетельствует о возросшем уровне доверия: как и в США, навигационные спутниковые группировки будут использоваться в РФ и Китае в том числе для разведки и наведения высокоточного оружия.
Число технологий, которые интересны Китаю, тает с каждым годом. Скорее всего, научно-техническое отставание КНР будет преодолено в течение ближайшего десятилетия.
Видимо, именно с этим связано снятие ограничений на сотрудничество с Пекином в последние годы: Москва понимает, что это последний шанс заработать на остатках советского наследия. После того как его потенциал будет исчерпан, сотрудничество окончательно переместится из области продажи вооружений в сферу научно-технической кооперации, космоса, кибербезопасности и образовательных проектов. По всем этим вопросам Москва и Пекин отстаивают на мировой арене схожие позиции.
Перспектива 3. Туризм и сельское хозяйство
Значительного прогресса удалось добиться в относительно новых для двустороннего сотрудничества отраслях: туризме и сельском хозяйстве. И если в первом случае основная заслуга принадлежит обвалившемуся в 2014 и 2015 годах рублю, то выхода на сельскохозяйственный рынок КНР российские переговорщики добивались долгие годы.
Китайские туристы внезапно стали самыми частыми гостями русских городов. «В 2014 году, после известных всем событий и последовавших за этим санкций, отрасль стала переживать катастрофическое падение всех показателей въездного туризма, падение количества туристов было на уровне 50–60%,— рассказывает “Ъ” управляющий директор группы компаний "Тари-тур" Игорь Кузьмин.— Но всех нас спас внутренний туризм и Китай. Именно на этот период пришелся старт подъема этих сегментов. В итоге мы можем констатировать, что за эти пять лет число китайских туристов выросло в несколько раз».
По его словам, распространенное мнение о том, что китайские туристы в основном оперируют в серой зоне и не приносят прибыли бюджету и российским компаниям—участникам туристического рынка, в основе своей абсолютно ошибочно. «Они ночуют в российских отелях, арендуют в российских компаниях туристические автобусы, ходят в российские музеи, питаются в китайских ресторанах, которые на 100% являются российскими юридическими лицами»,— отметил господин Кузьмин. Таким образом, по его словам, экономический эффект для государства в виде поступающих от этого налогов очевиден, и он ничем не отличается от аналогичных показателей туристов других стран.
По официальным данным, число въехавших из Китая в Россию туристов увеличилось с 2014 года почти вдвое, с 874 тыс. человек до 1,6 млн человек в 2018 году. Теперь, по словам господина Кузьмина, основная задача — привести инфраструктуру в соответствие с новыми реалиями.
«Возникло много бутылочных горлышек,— заметил он.— Не хватает гостиниц, не справляются музеи, выросла антропогенная нагрузка на природные достопримечательности».
Недостает и нормативной базы. В частности, никак не регламентирована работа гидов, из-за чего, по сведениям собеседников “Ъ” в туристической отрасли, ими зачастую становятся плохо подготовленные китайские студенты, рассказывающие туристам из КНР о том, что Екатерина Вторая была женой Петра Первого.
Важные успехи были достигнуты в сельском хозяйстве. 1 ноября 2017 года между сельскохозяйственными ведомствами двух стран были подписаны протоколы о фитосанитарных требованиях к пшенице, экспортируемой из РФ в Китай. Несмотря на то что в целом экспорт российской сельхозпродукции в Китай огромным не назовешь (с 2014 по 2018 год он вырос с $1,1 млрд до $2,5 млрд), он оказался крайне важен для ряда регионов России. В первую очередь — для Дальнего Востока (60,6% всего экспорта, по данным Российского экспортного центра,— рыба, моллюски и их производные) и шести регионов, из которых был разрешен экспорт зерновых: Алтайского и Красноярского краев, Новосибирской, Омской, Амурской и Челябинской областей. В апреле стало известно, что решается вопрос «открытия» для Китая еще четырех регионов: Забайкальского края, Иркутской области, Хакасии и Кузбасса.
Согласно докладу Российского совета по международным делам «Российско-китайское сотрудничество в области сельского хозяйства: состояние и перспективы», наибольший потенциал есть именно у экспорта зерновых. Их Китай ежегодно закупает на $5,8 млрд. Основными конкурентами России на этом поле выступают Австралия, Канада, США и Казахстан.
В ноябре 2018 года китайцы решились открыть свой рынок для мяса птицы и молока из России. К концу апреля 2019 года экспортные лицензии получили первые 30 птицеперерабатывающих предприятий. Сейчас объемы экспорта незначительны, но необходимо учесть, что переговоры об открытии рынка шли 13 лет: в 2005 году он был закрыт от россиян по санитарным соображениям. Одной из важнейших «не взятых» высот остается экспорт в Китай говядины и особенно свинины, главного мяса КНР. Официально Пекин пока не пускает к себе российскую свинину, указывая на наличие в РФ очагов африканской чумы свиней (АЧС). Источники “Ъ” в сельхозотрасли, впрочем, полагают, что основная причина — защита внутреннего рынка. В этом году потребность Китая в свинине должна, по оценкам Иностранной сельскохозяйственной службы Минсельхоза США, вырасти на 33% из-за вспышки АЧС и снижения поголовья свиней на 13%.
Если России удастся взять этот барьер — сельское хозяйство в стране получит мощный толчок к развитию. Впрочем, и без него Китай становится главным экспортным рынком для российского продовольствия. Просторы России дают для этого все предпосылки, а затяжная торговая война обеспечивает хорошую возможность.
Перспектива 4. Транзит
Россия за последние пять лет закрепила свой статус важного транзитного коридора для китайских товаров, направляющихся в Европу. По данным Китайской железнодорожной корпорации, в 2018 году через территорию России, Белоруссии и Казахстана прошло около 270 тыс. TEU-контейнеров, направляющихся из Китая в Европу (73% от общего числа направляющихся в Европу по железной дороге контейнеров). Число составов, идущих по этому маршруту, выросло с 58 штук в 2014 году до 4650 в 2018 году. Рост — более чем в 80 раз, только в 2018 году — на 34%.
По данным источника “Ъ”, близкого к ОАО РЖД, доля Китая в российском транзите растет: если в первом квартале 2018 года доля транзита в Китай и из Китая в общем объеме транзита (в тоннаже) составляла 11%, в первом квартале 2019-го она выросла до 12,5%; доля транзита из Китая в Европу и в обратном направлении в общем объеме транзита увеличилась с 7,96% до 8,52%, в перевозках — с 0,14% до 0,15%. В ОАО РЖД “Ъ” пояснили, что в тоннах на транзит приходится порядка 2% от общего объема грузовых перевозок. Источник “Ъ”, близкий к монополии, говорит, что в первом квартале 2019 года доля доходов ОАО РЖД от всего транзита в общем объеме доходов от грузовых перевозок составила примерно 3%. Доход от китайского транзита в 2018 году в монополии оценили в 6 млрд руб. (около $92 млн).
Есть, впрочем, два момента, которые необходимо учитывать, оценивая эти цифры. Во-первых, нельзя забывать, что подавляющая часть торговли между Евросоюзом и Китаем все еще идет по морю: доля железнодорожных перевозок с 2014 по 2018 год выросла, по данным Eurostat, с 0,65% до 1,37%. Во-вторых, взрывной рост перевозок стал возможен благодаря тому, что китайские провинции, проинструктированные Пекином, бросились субсидировать железнодорожные перевозки, опустив в 2011–2014 годах тариф на перевозку одного контейнера с $9–11 тыс. до $5–6 тыс., что и сделало их привлекательными и конкурентоспособными при перевозке товаров с высокой добавленной стоимостью. По данным материалов Евразийского банка развития, «размер субсидии для одного 40-футового контейнера составляет всего 0,3–0,4% от стоимости перевозимого в контейнере груза».
России вряд ли когда-то удастся зарабатывать на транзите серьезные суммы, сравнимые с экспортом углеводородов. Российский потребительский рынок при этом слишком мал и по объему, и по покупательской способности (к тому же снижающейся), чтобы быть интересным китайцам как финальная точка назначения продукции. Тем не менее при сохранении тенденции к росту вырученные от транзита средства будут для РЖД и бюджета отнюдь не лишними.
Пятилетка геополитического взросления
Сотрудничество России и Китая после 2014 года позволило избавиться от иллюзий, которые существовали долгие годы. Отношения двух стран не трансформировались в союзнические, Китай не стал опорой России в деле реформирования экономики, не обеспечил ее дешевыми кредитами и не стал рисковать своей промышленностью ради спасения российской. Во многих случаях Пекин был рад воспользоваться положением России, чтобы получить доступ туда, куда ранее Москва его давать опасалась, особенно это касается нефтегазовых проектов и сферы военных технологий.
Тем не менее говорить о попадании России в зависимость от КНР не приходится: Москва пока успешно блокирует попытки Пекина сделать ее «младшим партнером».
Более того, руководство РФ ясно дало понять, что в некоторых сферах готово предпочесть полное отсутствие сотрудничества сотрудничеству на китайских условиях. Возможно, вследствие стагнации экономики России это обстоятельство изменится, но сейчас две страны выступают как вполне равноправные партнеры.
В своем нынешнем виде политические связи России и Китая достигли естественного предела, и для его преодоления им нужна встряска, которая заставила бы партнеров по-новому взглянуть на сотрудничество. Возможно, такой встряской станет не утихающая между Пекином и Вашингтоном «торговая война», естественным образом толкающая страны к более тесному сближению. Оно может принимать разные формы, начиная от совместного противостояния американским санкциям в ВТО (пока Москва и Пекин действуют раздельно) и до расширения сети партнерств компании Huawei и российских технических вузов. Ощущение общей угрозы со стороны США вряд ли приведет к военному союзу между странами, но вполне может породить новые форматы сотрудничества, на которые сейчас Москва и Пекин не готовы.
Что касается экономического сотрудничества, то китайское руководство ясно дало понять: в его глазах Россия ничем не отличается от Греции, Мьянмы или Анголы, и никаких «особых» условий для нее не предвидится. По сути, это означает, что никаких специальных рецептов для привлечения китайских средств и получения китайских кредитов нет: нужно просто иметь привлекательный инвестиционный климат и конкурентоспособную экономику. Если же их нет — Пекин будет вполне удовлетворен политическим сотрудничеством и точечной скупкой дешевеющих российских активов в самых привлекательных секторах, прежде всего — в нефти и газе.
Коммерсантъ. 31.05.2019
