Смешанные санкции и перспективы индийско-российского сотрудничества в Большой Евразии

Анастасия Лихачева, заместитель директора Факультета мировой экономики и мировой политики Центр комплексных европейских и международных исследований (ЦКЕМИ) ВШЭ

Опыт международных санкций доказывает следующее: когда вы начинаете сочетать санкции и торговые войны, намереваясь одновременно достичь внешнеполитических целей и получить определенную выгоду от торговых войн, вы, вероятно, проиграете в обоих направлениях.

Недавняя индийско-российская конференция, организованная Международным дискуссионным клубом «Валдай» и индийским исследовательским центром Observer Research Foundation, ясно показала, что в целом существует четкий консенсус в отношении проблематики санкций, с которыми в настоящее время сталкивается сотрудничество между двумя странами, по вопросам о том, как развивалось санкционное давление с 2014 года и какие меры могут быть приняты для противодействия. Остается открытым вопрос, где очевидно нужен консенсус – что мы ожидаем от санкций и торговых войн среднесрочной перспективе?

Во-первых, в отношении России мы можем говорить о растущем количестве односторонних санкций в среднесрочной перспективе – и в меньшей степени в долгосрочной перспективе. Речь идет как о прямых санкциях (против России, Ирана), так и вторичных санкциях в отношении ЕС, Кореи, Китая, Индии и т.д.

Во-вторых, мы наблюдаем интенсивное смешивание санкций (направленных на достижение политических целей) и торговых войн (нацеленных на получение чисто экономических выгод) в результате обострения конкуренции между государствами в менее стабильной международной системе. Это не первый смешанный коктейль в истории – эмбарго на кубинский сахар имело политическое происхождение, но американские производители сахара с воодушевлением приветствовали его. Тем не менее эта тенденция блендинга намного затрудняет любой вид переговоров и достижение сделок.

Это справедливо как для санкций, потому что условия для снятия становятся все более неясными, так и для торговых войн, потому что невозможно торговать национальной безопасностью – а вопросами национальной безопасности в настоящее время оправдываются самые чувствительные санкции.

Следующей тенденцией, определяющей среднесрочное влияние санкций на индийско-российские отношения, является фактор непредсказуемости: когда режим действий становится более важным, чем конкретные действия. Если раньше регулярный анализ санкций был сконцентрирован вокруг условий их отмены, то сейчас, напротив, мы наблюдаем интригующие заявления, такие как у Курта Волкера: «Мы будем вводить новые санкции каждые 2–3 месяца». И это создает очень негативные ожидания среди различных заинтересованных сторон индийско-российского сотрудничества и особенно – среди потенциально заинтересованных сторон.

С российской стороны необходимо разработать проактивный, а не реактивный подход – четко сформулированную стратегию сотрудничества в рамках санкций. Иначе будет очень трудно превзойти негативные ожидания.

Что касается многостороннего сотрудничества в Большой Евразии, то мы должны признать, что влияние фактора санкций будет постепенно усиливаться. Во-первых, потому что мы наблюдаем вакуум глобального подхода и решений межгосударственных споров (ШОС, РИК, БРИКС могли бы приложить некоторые ценные усилия для устранения этого разрыва). Во-вторых, потому что санкции становятся все более престижными и относительно дешевыми: способность государства применять односторонние санкции повышает его статус на международной арене. Когда Саудовская Аравия вводит санкции против Канады или Катара, когда рутинный торговый спор между Узбекистаном и Украиной представляется в СМИ как риск санкций со стороны Ташкента – все эти события ясно показывают, что санкции становятся «новым черным цветом» в тенденциях политической моды.

Однако международная обстановка через 5–10 лет будет определяться не только влиянием санкций, но и контрсанкционной политикой многих государств. Мы увидим больше возможностей для компенсации негативных последствий санкций, в частности, путем комплексной диверсификации международной системы:

• В финансах: рынки капитала будут более фрагментированными, появятся новые валютные свопы, будут созданы новые платежные инструменты и системы.
• В технологиях: будут изобретены новые решения для быстрой и дешевой локализации производственных мощностей, будут разработаны новые технологические хабы для минимизации технологических санкций и большее количество посредников будет поддерживать цепочки создания добавленной стоимости.
• В торговле: будут построены новые торговые маршруты, новые заменители традиционных товаров – даже появятся новые энергетические рынки и станут дешевле.

Таким образом, в эпоху «после санкций» мы увидим меньше руин, меньше доверия и более высокие затраты на международное сотрудничество. Из-за вариантов диверсификации все менее вероятно, что санкции могут иметь действительно разрушительные последствия для санкционированных экономик (если они вообще могли бы быть без военной поддержки).

Постоянный риск санкций будет продолжать снижать уровень доверия и демотивировать страны в отношении запуска совместных долгосрочных проектов даже после отмены санкций. Снижение уровня доверия само по себе приводит к более высоким затратам на хеджирование валютных рисков (например, вместо одной глобальной валюты – много валютных свопов). В целом международная система становится более динамичной, более мозаичной и менее последовательной.

Для России и Индии это имеет очень четкие последствия для развития двустороннего сотрудничества. В основном речь идет о поставках оружия и энергетическом секторе. Мы должны признать, что большинство решений здесь могут быть найдены только в рамках политических сделок на высоком уровне (своего рода отступление от правил) и стратегий хеджирования санкций для конкретных организаций (отказ от использования доллара, привлечение специальных посредников и т.д.).

Что касается последствий для России, Индии и других стран Большой Евразии, особенно для Ирана, то санкционная политика США повышает риски реализации совместных проектов в Евразии: это энергетические и инфраструктурные проекты, международный транспортный коридор Север-Юг. Здесь нужны гибкие и динамичные решения.

Во-первых, мы должны признать, что невозможно найти идеальный вариант противодействия санкциям в 2019 году и нам придется «наслаждаться ими» целую вечность.

Возможные решения могут быть выработаны в рамках переговоров о зонах свободной торговли в Евразии – ЕАЭС подписал временное соглашение о свободной торговле с Ираном, ведет переговоры с Индией. Это дает возможность обсудить гибкие решения для облегчения торговли, хеджирования валютных рисков.

Во-вторых, переход на национальные валюты в многосторонних форматах, таких как Россия-Иран и Индия, открывает двери для более легкой корректировки торгового и валютного баланса.

В-третьих, комплексные решения для среднего и малого бизнеса могут быть востребованы во многих странах. Жесткие требования к управлению рисками слишком дороги для малого и среднего бизнеса, и определенный «пакет соответствия», спонсируемый бизнес-ассоциациями поддержки экспорта, может сыграть решающую роль в сфере ожиданий бизнеса.

Наконец, диверсификация цепочек добавленной стоимости с большим количеством бенефициаров может обеспечить большую устойчивость проектов в Большой Евразии – пример «Северного потока-2» наглядно это иллюстрирует.

Хорошая новость заключается в том, что опыт международных санкций доказывает следующее: когда вы начинаете сочетать санкции и торговые войны, намереваясь одновременно достичь внешнеполитических целей и получить определенную выгоду от торговых войн, вы, вероятно, проиграете в обоих направлениях.

Настройка национальных приоритетов, напротив, ведет к более успешной политике. Поэтому для России и Индии сегодня крайне важно отрегулировать свои приоритеты, а затем скорректировать устойчивые к санкциям решения.

Международный дискуссионный клуб "Валдай". 11.04.2019