Евразийский экономический союз скорее жив, чем мертв

Александр Воробьев, кандидат исторических наук, научный сотрудник Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Поволжья Института востоковедения РАН

В мае нынешнего года Евразийский экономический союз (ЕАЭС) отметит пятилетие. Президенты Белоруссии, Казахстана и России в мае 2014 года подписали в Астане (ныне Нур-Султан) Договор о Евразийском экономическом союзе. Интеграционное объединение заработало в январе 2015 года. Вскоре к нему присоединились Армения и Кыргызстан.

Создание ЕАЭС прошло с большой помпой: образование союза называли прорывом в интеграционном развитии постсоветской Евразии. Многие связывали с ним надежды на реинтеграцию постсоветского пространства. Более всего на это, похоже, рассчитывали в Москве. Однако элиты и общественность других постсоветских стран также ожидали повышения экономического процветания своих стран и повышения уровня благосостояния граждан. Кроме того, в уме был образец объединения европейских стран в рамках ЕС, где страны-участницы интегрировались весьма серьезно, но при этом сохранили и высокую степень политического суверенитета. Пять лет назад звучали и скептические голоса, призывавшие более сдержанно оценивать перспективы развития интеграционного объединения: отталкиваясь от реальных интересов стран – участниц объединения и их не самых больших экономических возможностей. Однако оптимистическая риторика и настроения тогда взяли верх в медийной и экспертной среде. Вероятно, это стало одной из причин того, почему результаты работы ЕАЭС сегодня оцениваются со знаком минус, а не со знаком плюс.

В 2014 году руководство Белоруссии и Казахстана заняло сдержанную, выжидательную по своей сути позицию, исключив из Договора о ЕАЭС все, что выходило за рамки экономического сотрудничества и свидетельствовало бы о политическом характере интеграции. Жертвовать политическим суверенитетом соседи России не хотели. Их больше интересовал беспрепятственный доступ к российскому рынку энергоресурсов, емкому рынку сбыта собственных товаров, российской транзитно-транспортной системе. Такая позиция является абсолютно рациональной с точки зрения отдельно взятых государственных интересов Белоруссии или Казахстана. Для Москвы же проект создания ЕАЭС носил и продолжает носить не только экономический, но и политический характер, хотя в официальной риторике властей РФ этого нет. Россия многократно превосходит других участников союза по своему экономическому потенциалу. Укрепление экономического влияния Москвы в соседних государствах и фактический статус как ядра интеграционного объединения объективно имеют серьезное политическое значение.

По прошествии пяти лет стало очевидным, что ожидания тех, кто связывал с началом работы альянса надежды на «качественную реинтеграцию» постсоветских стран под зонтиком ЕАЭС, не оправдались. Страны, вошедшие в организацию, в целом продолжили движение по прежним политическим и экономическим траекториям. Эти траектории подразумевают диверсификацию политических и экономических отношений с Москвой за счет развития политико-экономических связей с другими влиятельными международными центрами силы: ЕС, США, Китаем.

Тенденция такова, что после выжидательного периода 2014–2015 годов внешние направления сотрудничества становятся для стран – участниц ЕАЭС более привлекательными, чем евразийский вектор взаимодействия. Почти 40% внешнеторгового оборота Казахстана в 2017 году пришлось на ЕС. Казахстан и Кыргызстан активно участвуют в реализации китайской интеграционной инициативы «Один пояс – один путь». Взаимодействие Нур-Султана и Бишкека с Пекином идет по большей части на двусторонней основе, а не по линии единой позиции стран – участниц ЕАЭС. Руководство Белоруссии во главе с президентом Александром Лукашенко не первый год демонстрирует усиливающуюся фронду Кремлю. Минск, вероятно, хотел бы улучшить отношения с Западом, однако президент Лукашенко в силу своих непростых отношений с европейскими партнерами значительно ограничен в подобных маневрах. Армения декларирует намерения углубить отношения с ЕС.

Ереван, Нур-Султан, Минск, да и сама Москва демонстрируют определенное снижение энтузиазма в отношении ЕАЭС, хотя на официальном уровне это никак не выставляется, а говорится о важности развития евразийской интеграции. Такое положение дел связано с действием целого ряда факторов. Санкционное давление на Россию и падение цен на сырье в 2014–2016 годах ослабили экономики РФ и соседних государств, снизили потенциал рынков сбыта, породили ограничения на транзит товаров через территорию РФ и споры по поводу контрабанды. Страны – участницы интеграционного объединения в эти годы слишком часто и сверх меры использовали различные протекционистские меры как средство борьбы с конкуренцией товаров из других стран ЕАЭС. Это серьезно дискредитировало саму идею свободного перемещения товаров и услуг.

Участники объединения политизировали экономические вопросы, порой даже прибегая к шантажу как к средству достижения неэкономических целей. Это негативным образом сказалось на атмосфере взаимодействия в рамках интеграционного объединения. Проявились и иные эффекты. Так, Казахстан, считающий доступ на емкий российский рынок одним из ключевых преимуществ ЕАЭС, не смог нарастить должным образом свой экспорт в РФ. В то же время российский импорт в Казахстан существенно вырос. Зато Казахстан из-за тесной привязки к российской экономике серьезно пострадал в ходе экономических пертурбаций в экономике РФ в 2014–2016 годах.

Своеобразной особенностью работы ЕАЭС является и то, что связи стран – участниц интеграционного объединения друг с другом, как правило, значительно слабее, чем их связи с Москвой. Фактически, говоря о евразийской интеграции, мы зачастую говорим об отношениях Минска (Нур-Султана, Еревана, Бишкека) с Москвой. Например, товарооборот Армении и Казахстана, Армении и Кыргызстана очень незначителен и укладывается в пределы статистической погрешности. Соседи по Центральной Азии – Казахстан и Кыргызстан – сегодня находятся в сложных экономических и политических отношениях. Исключение, пожалуй, составляют производственные и торгово-экономические связи между Белоруссией, Россией и Казахстаном: внутри ядра ЕАЭС уровень кооперации между всеми тремя членами союза выше и содержательнее.

Несмотря на большое количество негатива и критики в адрес ЕАЭС и скепсиса в отношении перспектив его дальнейшей работы, интеграционное объединение по-прежнему на плаву. Союз в эти пять лет худо-бедно выполнил свою политическую и экономическую функцию. С высокой долей вероятности можно ожидать, что он будет работать и постепенно развиваться дальше.

Вполне вероятно, что если бы в 2010 году не заработал Таможенный союз, а в 2015-м – ЕАЭС, степень экономической и политической фрагментации постсоветского пространства сегодня была бы на порядок выше, чем есть сейчас. Москве пришлось бы труднее выстраивать отношения с Арменией, Казахстаном, Белоруссией и Кыргызстаном в ситуации отсутствия общих правил экономической игры: отсутствия единой таможни, координации макроэкономической политики, единых унифицированных стандартов.

Сегодня в рамках ЕАЭС функционируют единый технический регламент и стандарты для 70% товаров, создан общий рынок труда, включающий сферы здравоохранения и пенсионного обеспечения. Для 55% всех услуг внедрен единый рынок. В рамках интеграционного объединения активно функционируют наднациональные органы управления: им делегированы серьезные полномочия в экономической сфере.

ЕАЭС также является и субъектом мировой торговли. Первое соглашение о создании зоны свободной торговли ЕАЭС подписал с Вьетнамом в мае 2015 года. Оно дало положительный эффект: в 2017 году импорт товаров из Вьетнама увеличился на 35%, а экспорт вырос на 40%. В прошлом году ЕАЭС подписал соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве с Китаем и временное соглашение о зоне свободной торговли с Ираном. Последнее должно стать первым шагом по формированию постоянной зоны свободной торговли с Тегераном. Несмотря на сложности взаимодействия с Евросоюзом, руководящие органы ЕС также признают наднациональные органы ЕАЭС по вопросам технического регулирования.

В сохранении и развитии ЕАЭС по большому счету заинтересованы как Москва, так и остальные страны – участницы объединения. Российское и евразийское направления сотрудничества в обозримой перспективе останутся весьма важными, если не главными для многих государств на постсоветском пространстве. Соответственно будет востребован и инструмент для работы на этом направлении – Евразийский экономический союз. При этом завышенные ожидания от работы интеграционного объединения, вероятно, будут неоправданными. И для Москвы, и для ее партнеров на постсоветском пространстве ЕАЭС является важным, но не единственным инструментом межгосударственного экономического взаимодействия.

НГ-Дипкурьер. 21.04.2019