От разбавительно-растворительных схем ушли, но нефть по-прежнему – яблоко раздора
Сфера нефти и нефтепродуктов, в отличие проблем, связанных с поставками природного газа, всегда отличалась меньшей степенью политизации в рамках белорусско-российских отношений. Хотя нельзя не отметить того факта, что в первой половине нулевых годов и эта отрасль двухстороннего сотрудничества умело использовалась сторонами в своих целях.
При этом стоит понимать, что позиция Белоруссии в данном случае всегда была прагматичной. Экономическая модель республики, полностью завязанная на поставки дешевых энергоносителей из Российской Федерации, зависела и продолжает зависеть от российской нефти для всего нефтеперерабатывающего комплекса, который, в свою очередь, играет существенную роль не только в самой белорусской экономике, но и напрямую влияет на социально-политическое развитие государства. Два белорусских нефтеперерабатывающих завода – Новополоцкий НПЗ (ОАО «Нафтан», Витебская область) и ОАО «Мозырский НПЗ» (Гомельская обл.) совместно с «Беларуськалием» являются флагманами «социально-ориентированной» модели РБ. Поэтому основными вопросами белорусско-российских отношений в данном случае всегда являлись цена углеводородного сырья и объемы поставок, необходимые для полной загрузки местных НПЗ.
Вплоть до так называемой третьей нефтяной войны 2010 года белорусские нефтеперерабатывающие заводы сохраняли существенные объемы переработки черного золота – около 20-21 млн тонн в год. Как отмечают эксперты, за период так называемых беспошлинных поставок Минск в год получал в среднем около 3 млрд долларов США прибыли, хотя теоретически был обязан возвращать России экспортные пошлины на продаваемые им за границу нефтепродукты. Чтобы хоть как-то компенсировать неполученную прибыль, еще в конце 2006 года в Москве приняли решение применять в отношении нефти, а также сырых нефтепродуктов, вывозимых с территории России в Белоруссию, ставки экспортных таможенных пошлин.
Тогда это было обосновано «защитой экономических интересов Российской Федерации» с учетом расторжения Белоруссией «Соглашения о порядке распределения и зачислений в союзные бюджеты вывозных таможенных пошлин на экспортируемую белорусскими предприятиями продукцию, изготовленную из российского сырья» от 12 мая 1995 года. Необходимо помнить, что в 2006 году нефтяной вопрос в Кремле увязали и с проблемой ускорения интеграции двух стран, а также введения на территории Союзного государства (СГ) единой валюты. Однако, как показали дальнейшие события, на протяжении последующего десятилетия Минск сумел, удачно маневрируя, сохранить максимально возможные в сложившейся ситуации выгоды, так и не пойдя на углубление интеграции в рамках СГ.
В истории отношений двух стран в области поставок и транзита нефти на протяжении всего постсоветского периода были и жестокие переговоры о нефтяных пошлинах, и перекрытие транзита нефти в Европу, и сокращение поставок, и судебные иски о праве собственности на землю под российскими магистральными нефтепроводами, и многое другое. При этом стоит отметить, что, как и в случае с поставками газа, вопросы, связанные с пересмотром нефтяных отношений были подняты российской стороной после прихода к власти Владимира Путина. В разгоравшемся конфликте каждая из сторон стала апеллировать к одним и тем же документам, только по-разному их трактуя.
Стоит напомнить, что в 1996 году было подписано соглашение о Таможенном союзе России и Белоруссии, ряд пунктов которого долгое время являлся камнем преткновения на пути поиска компромисса между сторонами. В частности, речь шла о статье 1, где говорится об «установлении и применении в отношениях с третьими странами одинакового торгового режима, общих таможенных тарифов и мер нетарифного регулирования внешней торговли». Это требование так и не было выполнено, что имело самые серьезные последствия именно в нефтяной сфере сотрудничества. Так, благодаря гораздо более низким экспортным пошлинам на вывоз нефти и нефтепродуктов Белоруссия смогла привлечь на свои заводы российских «давальцев». Кроме того, белорусская сторона не делилась экспортными пошлинами, которые получала при вывозе нефтепродуктов, произведенных из российской нефти, хотя и должна была это делать согласно статьи 4 соглашения.
На несоблюдение пунктов соглашения Таможенного союза и договора о Союзном государстве по унификации экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты Москва впервые активно обратила внимание лишь в 2004 году. Поводом для этого стало превращение РБ в достаточно крупного экспортера нефтепродуктов на европейский рынок, главной причиной чего стал рост поставок в страну беспошлинной (дешевой) российской нефти. Справедливости ради стоит отметить, что в этом было заинтересовано не только белорусское государство, но и российские поставщики, что, как уже указывалось выше, было связано с меньшим размером экспортной пошлины, которую экспортер должен был уплачивать в белорусский бюджет.
Начиная с 2006 года Москва стала требовать от Минска уплаты пошлин, периодически используя для принуждения союзника крайне жесткие меры. Между странами стали разгораться так называемые нефтяные войны, самой серьезной из которых на тот момент стало противостояние 2007 года, когда российская «Транснефть» прекратила транзит нефти в Европу. Тогда после резкой критики со стороны стран Запада сторонам удалось договориться о введении поправочных коэффициентов к нефтяным пошлинам, а взимание 100% пошлины было растянуто на 4 года.
Однако, несмотря на подписанные в те годы документы, между Москвой и Минском в 2009 году возник новый конфликт, который был связан с окончанием срока действия ранее подписанного межправительственного соглашения. Все, что Россия на тот момент могла предложить белорусским партнерам, были беспошлинные 6,3 млн тонн нефти (то есть в объеме, необходимом для внутреннего потребления, за вычетом собственной добычи – около 1,7 млн тонн), что с учетом ставки в 267 долларов приносило Белоруссии выгоду в размере 1,8 млрд долларов в год. Остальной объем Минску предлагалось закупать с уплатой полной российской экспортной пошлины.
С 2010 года заработал Таможенный союз, и между Россией и Белоруссией начался спор о порядке распределения экспортных пошлин на нефтепродукты в бюджеты двух стран. Хотя формально в рамках создания Единого экономического пространства было подписано нефтяное соглашение, которое урегулировало вопрос с поставками нефти в Белоруссию на три года. По нему Минск снова обязывался перечислять в бюджет РФ экспортные пошлины на нефтепродукты, полученные из российской нефти (в тот период на светлые нефтепродукты 67% от экспортной пошлины на нефть, на темные – 47%). Впоследствии после нескольких громких скандалов, связанных с поставками в Белоруссию российских нефтепродуктов и их перепродажей за границы ТС, а также со знаменитой разбавительно-растворительной схемой, когда Москва обвинила Минск в реэкспорте нефтепродуктов и нанесении ущерба бюджету в размере 1,5 млрд долларов, сторонам удалось достичь компромисс, и нефтяной вопрос отошел на второй план. Тогда же вопрос поставок черного золота был увязан Россией с поставками в Белоруссию газа.
В 2017 году, после очередного газового конфликта, Москва и Минск договорились о поставках 24 млн тонн нефти в год в рамках индикативного баланса, из которых фактически должно поставляться 18 млн тонн, а за 6 млн тонн в белорусский бюджет перечисляются экспортные пошлины в рамках так называемой перетаможки. В Москве посчитали такой вариант сотрудничества наиболее оптимальным, позволяющим, с одной стороны, поддерживать белорусских партнеров, а с другой – не работать себе в убыток.
Однако, как показали последующие события, нефтяной вопрос так и не был решен полностью, так как на горизонте появилась новая проблема – налоговый маневр в РФ. По мнению Минска, повышение внутрироссийской цены на нефть принесет только в 2019 году белорусскому бюджету недополученной прибыли около 400 млн долларов. Всего же до 2024 года, когда маневр должен полностью завершиться, страна недополучит более 10 млрд долларов. В этой связи в белорусской столице считают необходимым получить в рамках СГ компенсации, на которые в Москве без углубления интеграции по-прежнему не соглашаются.
Сложившийся клубок противоречий в нефтегазовом сотрудничестве (а сегодня нефть фактически стала неотделимым элементом и в переговорах Москвы и Минска по поставкам в республику природного газа) на сегодняшний день является стержневым моментом белорусско-российских отношений. При этом стоит отметить, что он носит системный характер и связан с недоработками 1990-х годов как в рамках евразийских интеграционных площадок, так и СГ.
Сегодня в Белоруссии, которая не является нефтедобывающей страной, но где была создана экономическая модель, зависимая от цены на черное золото, все еще рассчитывают на то, что с Кремлем удастся найти договоренности при помощи политических инструментов. С другой стороны, в Москве по-прежнему не готовы отказаться от использования нефтегазовых вопросов в качестве рычага воздействия на несговорчивых белорусских партнеров.
После ряда острых стычек и громких нелицеприятных заявлений с обеих сторон (достаточно напомнить об острой реакции Минска на интервью, которое 14 марта дал РИА «Новости» российский посол в РБ Михаил Бабич) стало совершенно ясно, что без серьезного реформирования Союзного государства Минск и Москва не смогут прийти к долгосрочному соглашению, которое будет устраивать обе стороны. По всей видимости, вопрос сотрудничества в энергетической сфере если и будет полностью решен, то пока только на уровне ЕАЭС.
Ритм Евразии. 27.03.2019
