Сладость заведомого проигрыша. Во что обойдется России вступление Македонии в НАТО

Максим Саморуков

Россия выбрала в македонском урегулировании тактику, которая в принципе не подразумевает возможность успеха. Поэтому итоги российского участия печальны. Греция выслала двоих дипломатов и на время отзывала посла. Македонское правительство видит в России врага, а македонская оппозиция не собирается ориентироваться на Москву и по-прежнему поддерживает вступление в НАТО. Македония вступит в НАТО куда быстрее, чем там еще недавно мечтали. А все это в целом превратилось еще в один источник раздражения в и без того непростых отношениях России с Западом.

Сегодня мировые СМИ напишут о новом поражении России – о том, что НАТО, преодолев российское сопротивление, снова расширяется на Балканах и берет в свои ряды Македонию. Македонцы в Брюсселе торжественно подпишут протокол о вступлении в альянс, а дальше останутся только формальности – собрать там же подписи всех 29 стран НАТО, причем Греция, с которой было больше всего проблем, символически поставит свою первой.

России в этой идиллии достанется роль злой феи-крестной, которая пыталась испортить всем праздник из чистой вредности, но провалилась. И так же, как в сказке, в истории с Македонией и НАТО счастливый финал был очевиден с самого начала. Но Россия все равно предпочла выбрать заведомо проигрышную позицию и несколько лет упорно объясняла всем, как этот неизбежный проигрыш унизит ее и оскорбит.

Открытие Македонии

История с вступлением Македонии в НАТО показала, что противостояние Западу становится для России самоценным, независимо от того, какими будут результаты на местности. Неинтересно просчитывать убытки и выгоды в каждом конкретном случае – если возможность возразить есть, то ей нужно пользоваться. Пускай сопротивление бессмысленно, всем только мешает и вредит собственным российским интересам. Все это не важно: чем бесперспективнее затея, тем, по-достоевски, слаще будет навязанное самой себе поражение.

Десять лет назад, когда вступление в НАТО Албании и Хорватии обошлось, по сути, без российской темы, мало кому могло прийти в голову, что с Македонией дела пойдут как-то по-другому. В этой стране у России никогда не было особых интересов или рычагов влияния.

Сложно было увидеть в ЕС и НАТО угрозу для двух десятков заправок «Лукойла» или ТЭЦ, записанной на офшорные компании беглого сенатора Лебедева. От российских границ Македония уже была отделена широким поясом стран НАТО. Тема славянского или православного братства по отношению к македонцам не применялась. Даже «традиционные исторические связи» из XIX века, которые у России есть чуть ли не со всеми балканскими странами, в случае Македонии отсутствовали – македонская национальная идея в те времена еще не оформилась.

Македония была для России далекой и почти неизвестной страной, которая максимум – могла стать энным участником «Южного» или «Турецкого потока». А могла и не стать – размер рынка бедной двухмиллионной страны все равно не сделал бы погоды.

Но в 2014 году случился украинский кризис, обостривший отношения с Западом, а в 2015 году в Македонии начались массовые протесты против правительства Николы Груевского. Этого совпадения оказалось достаточно, чтобы у Москвы сработал давний рефлекс и она решила вписаться за многолетнего премьера против цветной революции. Российское руководство не смутило даже то, что ЕС из года в год хвалил Груевского в своих отчетах как успешного прозападного реформатора, а сам македонский премьер и его партия ВМРО-ДПМНЕ были последовательными сторонниками вступления страны в НАТО.

Естественно, в случае далекой Македонии не было речи ни про экстренные кредиты, ни про операции спецназа, ни даже про убежище для Груевского под Ростовом. Но этого и не требовалось в напряженной атмосфере, заряженной украинским кризисом и победой Трампа. Критические заявления российского МИДа, острые публикации в «Спутнике», подозрительная активность в соцсетях и комплиментарный визит в Кремль близкого к Груевскому президента Иванова – всего этого оказалось достаточно, чтобы Запад увидел в Македонии масштабное российское вмешательство с целью изменить геополитическую ориентацию страны.

А дальше логика событий уже не оставляла особого пространства для маневра. Запад мобилизовался, чтобы помочь новому коалиционному правительству социал-демократов и партий албанского меньшинства не просто прийти к власти, но и продемонстрировать реальный прогресс в интеграции в НАТО и Евросоюз. А России с ее аллергией на любое расширение НАТО пришлось цепляться за последний конфликт, который мешал евроатлантической интеграции Македонии – спор с Грецией из-за названия страны.

Выход на геополитику

Когда Запад, пытаясь создать на Балканах хоть какой-то позитивный пример, бросил все силы на посредничество между Грецией и Македонией в споре из-за названия последней, Россия выбрала в этом урегулировании тактику, которая в принципе не подразумевает возможность успеха. По сути, Москва предложила обеим странам ничего не решать, оставить все как есть и просто подождать, пока вопрос станет не таким болезненным, как будто предыдущих 27 лет ожидания было недостаточно.

Преспанское соглашение о переименовании Македонии из обычной в Северную было подписано обеими сторонами конфликта – правительствами и Греции, и Македонии. Но Россия все равно продолжила критиковать сделку как недопустимую на том основании, что она вызывает недовольство у националистов в обеих странах.

В российской критике действительно было много справедливого: красивого урегулирования не получилось, и соглашение удалось реализовать только благодаря сильному давлению Запада. Сделка получила более 90% голосов на референдуме в Македонии, но явка оказалась всего 38% вместо положенных 50%. Вопрос референдума был откровенно манипулятивным: в нем не говорилось ни слова про переименование, зато обещалось вступление в ЕС и НАТО при одобрении сделки. Чтобы набрать нужное количество голосов в македонском парламенте, правительству пришлось пообещать амнистию тем оппозиционерам, кого обвиняли в участии в беспорядках в парламенте, когда весной 2017 года было ранено более ста человек. А подписывать закон пришлось спикеру парламента, потому что президент отказался, за что попал под дело о злоупотреблении правом вето и нарушении Конституции.

Македония – парламентская республика, так что в итоге все формальности были соблюдены, но в целом процесс был мало похож на реальное межнациональное примирение. Даже в Греции, где не требовалось менять Конституцию и, чтобы одобрить сделку, было достаточно простого большинства в парламенте, голосование по Преспанскому соглашению привело к распаду правящей коалиции.

При таком количестве сложностей урегулирование могло много раз увязнуть и выпасть из приоритетов Запада. Если бы не упорная критика со стороны России. Из-за демонстративной враждебности Москвы Запад мог списать все трудности в Македонии на козни Кремля и решил не отступать ни в коем случае, потому что цена вопроса сразу выросла от небольшой периферийной страны Балкан до провала в геополитическом противостоянии с Россией. И эти ставки Россия подняла сама.

Неизбежное плюс

При этом непонятно, как мог бы выглядеть долгосрочный успех России даже при самом благоприятном для нее развитии ситуации. Македонии сделка нужна для того, чтобы реализовать давнюю мечту о вступлении в ЕС и НАТО. Греции – чтобы обезопасить себя с севера от усиливающегося турецкого влияния в Македонии. В обоих случаях это надпартийные приоритеты, и они никуда не денутся от смены власти.

Лидеры греческой оппозиции говорят, что соглашение может им не нравиться, но это еще не означает, что они собираются от него отказаться, когда придут к власти. Националисты из македонской ВМРО-ДПМНЕ, особенно близкие к бывшему премьеру Груевскому, сейчас могут изо всех сил критиковать соглашение и даже заигрывать с Москвой, но они регулярно подтверждают, что цель их партии – привести Македонию не только в ЕС, но и в НАТО.

И в Греции, и в Македонии критика соглашения нужна местным политикам только как способ прийти к власти, а потом новые лидеры будут рады списать непопулярное решение на своих предшественников, никогда к нему не возвращаться и жить в более удобной реальности. То есть Москва, поддерживая противников соглашения, втянулась во внутреннюю политику двух стран и тесно связала себя не просто с одной из сторон, а с проигрывающей стороной, которой российская помощь нужна только до тех пор, пока они проигрывают.

Российская критика Преспанского соглашения не содержала ничего, что бы хоть отдаленно напоминало альтернативные способы урегулирования. Предложение Москвы вернуться к Резолюции ООН 845 (от 1993 года) и разбирать конфликт в Совбезе выглядит абсурдно, когда ни Македония, ни Греция не выказывают ни малейшего желания переносить туда свои переговоры. Но в Совбезе ООН у России есть право вето, поэтому с российской точки зрения все конфликты должны рассматриваться там, даже если сами участники конфликта смогли договориться и без этого.

Итоги российского участия в македонском урегулировании печальны. Греция, которая не стала высылать российских дипломатов даже после Скрипаля, выслала двоих и на время отзывала посла. Македонское правительство видит в России врага, а македонская оппозиция не собирается ориентироваться на Москву и по-прежнему поддерживает вступление в НАТО. Македония вступит в НАТО куда быстрее, чем там еще недавно мечтали. Все это в целом превратилось еще в один источник раздражения в и без того непростых отношениях России с Западом. Попытка России противостоять неизбежному только приблизила это неизбежное, добавив сверху международное унижение и ущерб для интересов в регионе.

Московский Центр Карнеги. 06.02.2019