Транзитный сепаратизм на нефтегазовом пространстве ЕАЭС/СНГ доминирует

Алексей Чичкин

Казахстан ввел новые тарифы на транзит российской нефти в КНР. В этой сфере наблюдается тенденция удорожания, что может быть связано с планами Астаны наращивать поставки собственной нефти в Китай. И в этой связи – растущая конкуренция между Казахстаном и РФ за китайский рынок черного золота. Тем более что КНР остается крупнейшим импортером последнего.

Впрочем, в ближнем зарубежье нефтетранзитные расценки повышаются и в политических целях. А в целом единой системы введения/корректировки тарифов на транзит газа, нефти и нефтепродуктов пока нет ни в ЕАЭС, ни в экс-СССР.

За период 2000-2018 гг. доля транзита через республики экс-СССР в экспортных поставках российской нефти сократилась примерно на треть – до 40%. Но географические факторы способствуют сохранению российского нефтяного транзита. Прежде всего, это конфигурация сети нефте-, нефтепродуктопроводов и их связок с портами/зарубежными трубопроводами, сформированная еще в 1970-х – середине 1980-х. Хотя в 2000-х введены в действие портово-трубопроводные мощности на российской территории (Балтийская трубопроводная система – БТС-1 и -2; в Туапсе-Новороссийском регионе; в Приморье и Хабаровском крае), преобладающую часть остающегося нефтяного транзита они взять на себя не смогут по географическим причинам.

Это обстоятельство использует ряд постсоветских стран для удорожания российского нефтетранзита и, соответственно, приобретения дополнительных доходов. Нельзя не упомянуть и то, что транзитно-тарифный «рычаг» используется также с целью добиться от Москвы каких-либо уступок по внешнеторговым и даже политическим вопросам. Такой тренд характерен для белорусской транзитной политики. Но не только.

Так, правительство Казахстана утвердило на днях сравнительно высокий тариф на российский нефтяной транзит в КНР. На 2019-2023 гг. он составит 15 долл./т без учета НДС (по трубопроводной сети АО «Казтрансойл»). Заметим, что в 2015-2017 гг. усредненный тариф равнялся около 12,5 долл./т (без НДС). Характерно, что с 1 января 2018 г. тарифы на транспортировку нефти в направлении Китая через Казахстан по российской части этой трубы – Прииртышск – Атасу был понижен на 16,7%, а вот Астана с 1 апреля того же года повысила свой тариф в том же направлении (Атасу – Алашанькоу) в 2,5 раза.

Схожий тренд проявляется и в сфере транзита российской нефти через Казахстан в Узбекистан. Напомним, что в сентябре 2017 г. Москва и Ташкент предварительно договорились о поставках нефти из РФ в объеме 3-5 млн тонн/год на период до 2023 г. включительно (окончательные объемы уточняются на рубежах прошедшего/следующего годов) по трубопроводному маршруту Омск (РФ) – Павлодар – Шымкент (Казахстан) – Шагыр (граница с Узбекистаном). АО «КазТрансОйл» установило стоимость транзита российской нефти через территорию Казахстана в Узбекистан до 31 декабря 2017 г. включительно примерно в 23 доллара за тонну без НДС. Но в январе 2018-го тариф был повышен почти до 26 долл. И не исключено, что тарифный рост продолжится и на данном маршруте хотя бы потому, что в Казахстане давно заинтересованы в росте поставок своей нефти и в Узбекистан. Чему – по крайней мере косвенно – может способствовать удорожание российского нефтетранзита.

Те же процессы характерны, напомним, и для нефтетранзита через Белоруссию, что обусловлено также тем, что белорусская сторона все чаще в последние годы «подключает» этот вопрос к ценам на российский газ для белорусской стороны и/или к объемам беспошлинных поставок ей российской нефти. Причем в косвенной форме Минск нередко корректирует эти тарифы в пользу перекачки российской нефти через Белоруссию на порты Латвии и Литвы. Ибо расценки на этих направлениях если и повышаются, то минимально. Хотя Россия уже сократила до минимума транзит нефти и нефтепродуктов через страны Балтии.

То же имело место в 2018 г.: трансбелорусские нефтетранзитные тарифы увеличились на 6,7%, причем в направлении на Польшу, т.е. к передаточному пункту Адамова Застава, транзит черного золота стал наиболее дорогостоящим – 307,2 руб./т. А в направлении портов Латвии и Литвы рост транзитных расценок был, как и прежде, наименьшим.

Как будет в 2019-м и последующие годы, пока неясно. Но в контексте планов Минска, озвученных на днях, по усилению привязки белорусского и трансбелорусского нефтяного транзита к портам Литвы и Латвии резонно предположить, что транзитные расценки Минска к этим портам (и в обратном направлении) наверняка могут снижаться. И, что называется, на встречных курсах для привлечения нефтяного и ненефтяного транзита Рига и Вильнюс все чаще снижают свои расценки на портовую перевалку, перекачку по нефтепроводам, железнодорожный грузотранзит и т.п.

Что касается транзита нефти через Украину, Киев, похоже, придерживается политконъюнктурной практики, все чаще чередуя снижение трубопроводных транзитных расценок с их повышением и наоборот. В любом случае до 60-65% объема этого транзита приходится на российскую нефть, но эти перевозки падают уже пятый год. По данным «Укртранснафты», транзит нефти через территорию страны трубопроводным транспортом в Европу в 2018-м уменьшился более чем на 4% – примерно до 13,3 млн тонн. Почти до половины этого сокращения пришлось на российскую нефть.

В этой связи весьма характерна информация украинского агентства Politekа от 12 января с.г.: «…власти Словакии и Венгрии задумываются о строительстве обходных трубопроводов, которые бы позволили им получать нефть, включая российскую нефть, в обход Украины. Это и логично, так как получение нефти через южное ответвление трубопровода «Дружба» (т.е. по его трансукраинскому маршруту. – Ред.) – лишний крюк и, соответственно, выше тарифы».

Более того: «Восточноевропейские страны давно уже не верят в стабильность перекачки нефти и газа через Украину, пытаясь обрести независимость от ненадежного транзитера. И если по поводу «Северного потока» еще идет дежурная перепалка, то относительно нефтяной диверсификации даже яростные прибалтийские русофобы предпочитают помалкивать».

Словом, в географию и объем нефтяного транзита, как и в нефтетранзитные расценки все активнее вмешивается политический фактор. Но он, без преувеличения, обладает свойствами бумеранга. Прежде всего, потому, что радикально и тем более в короткие сроки невозможно изменить конфигурацию трубопроводов и связанных с ними портов. Вдобавок нефте- и газопроводы экс-СССР издавна состыкованы с той же инфраструктурой в азиатском и особенно в европейском зарубежье, потому большинство газо- и особенно нефтеэкспортных контрактов предусматривает использование действующих трубопроводно-портовых коридоров.

Но эти факторы, в свою очередь, нередко стимулируют наших соседей на то, чтобы попытаться достичь каких-либо уступок со стороны России. Что тем более стимулируется отсутствием, повторим, единой нефте- и газотранзитной политики как в ЕАЭС, так и в СНГ в целом.

Ритм Евразии. 16.01.2019