НАТО: стабильность сдерживания
Сергей Уткин, к.полит.н., заведующий Сектором стратегических оценок Центра ситуационного анализа РАН, эксперт РСМД
Возросшее напряжение в отношениях между Россией и Западом с 2014 г. остается для Североатлантического альянса решающим мобилизующим фактором. Хотя в двусторонних отношениях с Москвой подходы стран — членов НАТО заметно различаются, при принятии консенсусных решений всего блока приоритет отдается сохранению однажды сформулированной жесткой позиции, не допускающей возвращения в российском вопросе к «обычному» взаимодействию. Для военно-политической межгосударственной организации сохранение консенсуса — не только механизм достижения общих целей, но и условие существования.
Большинство союзников признают очевидное — несмотря на участие в ряде военных кампаний, даже относительно крупные европейские государства не обладают в военной сфере потенциалом, который представлял бы значительный интерес для доминирующей державы альянса — Соединенных Штатов Америки. Отсюда проистекает ключевой для будущего НАТО риск ослабления трансатлантической солидарности. Геополитическое противостояние с Россией становится стимулом, которое, с одной стороны, наполняет смыслом сохранение и укрепление военного присутствия США в Европе, а с другой — подстегивает европейские политические элиты к увеличению расходов на оборону и к модернизации вооружений.
С окончанием холодной войны на рубеже 90-х гг. прошлого века приоритетность «жесткой безопасности» для европейцев заметно упала. Нынешний виток напряжения в НАТО связывают с политикой России в ходе украинского кризиса. Положение в зоне конфликта на востоке Украины не движется ни в сторону урегулирования, ни в сторону эскалации. В альянсе полагают, что самые срочные и необходимые решения — прежде всего, об усилении военного присутствия в районе Балтийского моря — приняты, а другие корректировки можно планомерно готовить и реализовывать без особенной спешки. Россия доказала устойчивость внешнеполитических подходов, вызывающих неудовольствие на Западе, а состояние российской системы принятия решений не предполагает революционных разворотов. Страны НАТО стремятся обеспечить сопоставимый уровень стабильности в реализации заявленных ими принципиальных позиций, хотя это существенно сложнее сделать с учетом турбулентной внутренней политической жизни отдельных стран-членов.
НАТО в 2019 году: Трамп как вирус
Избрание Дональда Трампа президентом США в конце 2016 г. серьезно обеспокоило убежденных атлантистов. И в ходе избирательной кампании, и после вступления в должность Д.Трамп неоднократно резко отзывался о НАТО и об отдельных европейских союзниках как об иждивенцах, живущих за американский счет, но не приносящих пользы американскому налогоплательщику. Сам по себе тезис о необходимости увеличения европейского вклада в общее дело альянса не нов — речь об этом заходила и в годы холодной войны, и в последующие десятилетия. Новыми были резкость и откровенный эгоизм в риторике Трампа, которые очевидно импонируют части американских избирателей.
Некоторая адаптация к манерам американского президента вскоре произошла. Союзники Соединенных Штатов видят, что далеко не все хлесткие президентские тезисы находят продолжение в практической политике. Большие надежды возлагаются на американскую систему сдержек и противовесов, позволяющую Конгрессу играть существенную роль в формировании политики страны, а также на так называемых «взрослых в детской комнате» — квалифицированных государственных служащих, негласно стремящихся минимизировать ущерб, наносимый эксцентричным президентом.
Предположения о возможном досрочном прекращении полномочий Д.Трампа не оправдались. Оппоненты намерены не допустить его переизбрания на выборах в ноябре 2020 г. Новые распри с союзниками, судя по всему, не дадут президенту дополнительных очков в глазах его избирателей, но могут оттолкнуть колеблющихся. Предпочтение может быть отдано образу оригинального лидера, раздражающего элиты, но в конечном счете проводящего результативную политику. Именно так готовы интерпретировать значение Трампа страны Балтии и Польша, занимающие в НАТО наиболее критическую позицию в отношении России. С их точки зрения, действующая американская администрация не только не мешает реализации ранее намеченных мер, направленных на сдерживание «российской угрозы», но и оказывается более последовательной и уверенной в этих шагах, в сравнении с периодом президентства Б. Обамы. Такая позиция может способствовать развитию двусторонних связей ряда союзников с Соединенными Штатами, но она вряд ли станет общей для европейских членов альянса. За первую половину президентства Трампа Германия и Франция только укрепились в своем скептическом отношении к американскому лидеру.
В этих условиях Трамп может, не противопоставляя себя открыто самой идее Североатлантического альянса, пойти по пути поощрения «отличников» и наказания «отстающих». Может быть принято решение о размещении постоянно действующей американской базы в Польше, после чего, вероятно, последовали бы запросы ряда других стран, рассматривающих американское присутствие как лучшую гарантию безопасности. Ответные действия Москвы не станут существенной проблемой для Вашингтона и позволят Трампу окончательно справиться с атакой критиков, упрекающих его в неоправданной мягкости к России или даже в зависимости от российского руководства. Недовольство Германии будет парироваться ссылками на низкие оборонные расходы и уровень боеготовности вооруженных сил этой страны, дополнительно ослабляя немецкие позиции в переговорах по важным торговым вопросам.
Похожим образом разделить НАТО может и вопрос о судьбе договоров о стратегической стабильности — ДРСМД и СНВ. Формально альянс выступает за сохранение этой международно-правовой основы, но в случае реализации объявленного решения США о выходе из ДРСМД наиболее критически настроенные к России страны станут защищать решение американской администрации, а возможно и предлагать свое участие в размещении дополнительных вооружений в Европе. Протесты со стороны Германии и Франции будут интерпретироваться как желание уклониться от обязательств коллективной обороны и сохранить хорошие отношения с Россией за счет союзников. Продление договора СНВ, которое необходимо согласовать не позднее 2020 г., может запустить следующий виток дискуссии между частью Европы, сохраняющей надежды на работоспособность международного права, и трансатлантической коалицией, верящей лишь в значение силового фактора и логики сдерживания.
Дополнительным испытанием для НАТО становится Brexit. Даже в случае согласования переходного периода в части торгово-экономических и прочих правил, Лондон уже в конце марта 2019 г. должен будет покинуть органы принятия решений ЕС. Неоднократные заверения, что этот «развод» не скажется на характере отношений в сфере безопасности, нужно еще подтвердить на практике. У Великобритании появятся существенные политические стимулы, чтобы позиционировать себя как оппонента идеям Парижа, Берлина и Рима в вопросах европейской и глобальной институциональной архитектуры. Претензии к Евросоюзу накапливаются и у еще одного крупного члена НАТО — Турции. Развивающееся обсуждение «стратегической автономии» Европы вряд ли приведет к существенным результатам, но сами ожесточенные дебаты между скептиками и энтузиастами «автономии» усилят ощущение разногласий внутри НАТО.
Решающее влияние на краткосрочную динамику в НАТО может оказать развитие событий в зонах реальных или потенциальных конфликтов. Зоной риска остается постсоветское пространство. В Соединенных Штатах периодически обостряется дискуссия о возможности военного решения проблемы Ирана, вмешательства в Венесуэле и других сценариях использования военной силы. Администрация Трампа не расположена инвестировать слишком много времени и политического ресурса в мобилизацию союзников. В случае односторонних американских силовых действий члены НАТО могут быть поставлены перед выбором не столько в оперативно-тактическом, сколько в политическом ключе — от них потребуется не помощь, но одобрение.
НАТО в 2024 году: стратегическое терпение
Несмотря на заметные трансатлантические разногласия, предпочтительный для большинства членов НАТО сценарий предполагает, что Трамп останется краткосрочной аномалией и уже начиная с 2021 г. новый лидер ведущей страны альянса будет возвращать нарушенное единство подходов и гармонию отношений. Но такое изменение может оказаться почти косметическим. Некоторый уровень разноголосицы в разросшемся блоке был и останется неизбежным. Дилеммы, с которыми НАТО сталкивается сегодня в выработке общего видения угроз и адекватной им стратегии, не станут проще с укреплением трансатлантической солидарности.
Даже если в ближайшие годы мир столкнется с новыми локальными конфликтами, привлекающими внимание НАТО, в стратегическом плане ключевое значение, по-прежнему, будет иметь вопрос о характере отношений с Россией. С учетом сложившихся тенденций, к 2024 г. стороны, вероятно, будут находиться в состоянии контролируемой, но чреватой рисками конфронтации. Год очередных президентских выборов в России вряд ли принесет с собой существенное изменение сложившихся внешнеполитических ориентиров. Каждая из сторон делает ставку на стратегическое терпение, которое вынудит оппонента первым пойти на отвергавшиеся ранее компромиссы.
Критично развитие событий на постсоветском пространстве, остающемся ареной борьбы за сферы влияния. Почти любые явные или скрытые столкновения Москвы с ее оппонентами здесь будут укреплять позиции критиков России в НАТО. Если внеблоковые государства будут всё больше втягиваться в геополитическое соперничество, стороны могут прийти к прямому противостоянию, подобному тому, которое существовало между НАТО и странами Организации Варшавского договора в годы холодной войны.
Зависимость европейских союзников от США в вопросах военной безопасности в целом сохранится. Даже если Евросоюз последовательно и успешно реализует курс на большую самостоятельность, существенных результатов к 2024 г. не будет достигнуто. В части стратегических вооружений и «ядерного зонтика» зависимость от Вашингтона практически непреодолима, а в случае распада системы ограничения и сокращения ядерных вооружений, именно эта сфера приобретет забытую актуальность.
Существует некоторый шанс, что стороны смогут вовремя договориться о «красных линиях» и дополнительных мерах доверия, которые позволят снизить риски военных инцидентов, а также сохранить и укрепить договорно-правовую основу отношений между Россией и отдельными членами НАТО, а также альянсом в целом. В условиях фактической блокировки существенной части механизмов Совета Россия — НАТО в качестве площадки для поиска решений возможно использование ОБСЕ в духе уже запущенного «Структурированного диалога». Однако на сегодня сценарий общего снижения напряжения в таком ключе выглядит менее вероятным.
НАТО и Россия сформировали своего рода колеи развития своих стратегических культур, которые принципиально не изменятся в обозримом будущем. Стороны стремятся избежать зависимости друг от друга в военной сфере. США рассматривают Китай и Россию как значимые в военном отношении величины, как минимум вызывающие озабоченность и не заслуживающие доверия. Европейские члены альянса медленно наращивают свои военные потенциалы, опасаясь маргинализации в мире, где военная сила имеет заметное значение. Страны, находящиеся между Россией и НАТО, ощущают неустойчивость своего положения и с разной степенью успешности стремятся компенсировать ее развитием отношений с разными центрами силы.
Рост международной напряженности — естественная среда для военного блока. При всех внутренних противоречиях, которые не следует ни игнорировать, ни преувеличивать, смысл существования НАТО для стран-членов сохранится, как сохранится и критическое отношение России к альянсу. Вопрос о возможности иной архитектуры региональной безопасности будет решаться далеко за горизонтом 2024 года. На ближайшее время ставки сделаны.
РСМД. 30.12.2018
