Международные связи ЕАЭС: основные направления, перспективы и глобальные тренды
Роберт Толоян
Стержневая идея евразийской интеграции заключается в объединении в единое политико-экономическое пространство огромных территорий Евразии. Успешное воплощение этой идеи зависит как от внутреннего развития интеграционного блока, так и от выстраивания эффективных отношений с внешними партнерами. Состояние глобальной экономики сегодня несмотря на турбулентность некоторых процессов в целом благоприятно для Евразийского союза, поскольку как никогда ранее мир стоит перед практической необходимостью интеграции широкого евразийского пространства и налаживания новых экономических связей.
Ограничения сино-евразийского сопряжения
Уходящий 2018 г. оказался весьма успешным для евразийской интеграции. В мае на заседании Высшего Евразийского экономического совета был учрежден институт наблюдателей при ЕАЭС, и первым государством получившим такой статус стала Молдова, вновь обратившая свое внимание на постсоветское пространство. В этом же месяце было подписано Временное соглашение о Зоне свободной торговли с Ираном и Соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве с КНР. Также в 2018 г. был начат процесс формирования зоны свободной торговли с Египтом, продолжен диалог о расширении сотрудничества с Индией, Израилем, Сингапуром и Сербией.
Вместе с тем, несмотря на столь обширные внешнеэкономические связи как аналитики из стран ЕАЭС, так и западные политики и эксперты все чаще отводят евразийской интеграции локальную роль «передаточного механизма» между Европейским союзом и Китаем. У подобной идеи много сторонников и внутри руководства стран-членов ЕАЭС. В частности, большой интерес к подобного рода формату проявляет Белоруссия, которая намеревается получить от него максимальную выгоду[1].
При всех неоспоримых преимуществах кооперации с Китаем – второй экономикой мира – нельзя не учитывать высокие риски от потенциального тесного союза с ним. Идея сопряжения китайской инициативы Пояса и Пути и евразийской интеграции была озвучена председателем КНР Си Цзиньпином вскоре после создания ЕАЭС в мае 2015 г. Если учесть тот факт, что до появления Евразийского союза Китай активно конкурировал с Россией за влияние в Центральной Азии, где Пекин последовательно проводил политику ползучей экономической экспансии, то китайское предложение выглядит как вынужденный шаг, который при этом таит угрозы для ЕАЭС.
Китайская внешнеполитическая стратегия при, на первый взгляд, малой активности отличается упорством и последовательностью. Существует она под разными именами, однако суть ее сводится к одному – к проникновению на рынки стран, обладающих меньшим экономическим потенциалом, с целью их постепенного поглощения. В качестве наглядного примера такого подхода можно привести китайскую инициативу «Жемчужная нить» в Индийском океане.
В 2004 г. Китай инвестировал крупные средства в порт Хамбантота на Шри Ланке, сильно пострадавший после цунами. Инвестиции были оформлены в виде займов, и когда в 2017 г. шриланкийское правительство не смогло исполнить свои долговые обязательства, Китай оказав на него мощное дипломатическое давление, заполучил порт с прилегающей территорией площадью в 60 кв. км в свою собственность. Аналогичная тактика была применена Китаем для приобретения плодородных территорий в Казахстане и Таджикистане[2].
Уступая России в военно-политическом плане в центральноазиатском регионе, Китай обладает неоспоримо большим запасом экономической прочности, а потому главным союзником Пекина в Евразии является время. Продолжая стратегию ползучей экспансии, совмещающей кнут и пряник в виде столь необходимых странам региона займов и обязательств по ним, Китай способен перехватить у России инициативу в евразийской интеграции. По мнению некоторых экспертов, в этом и заключается его конечная цель: Поднебесная стремится заменить ЕАЭС собственной структурой ШОС, в особенности принимая во внимание тот факт, что большинство участников Евразийского союза так или иначе имеет отношение к китайской организации[3].
Также важно отметить, что конечная точка российско-китайского интеграционного проекта – Европа – смотрит на столь крупное геополитическое образование у своих восточных границ с опасением. Негативно к перспективе проникновения на европейский рынок сино-евразийского альянса относятся и США, которые постепенно берут ситуацию в Восточной Европе под личный контроль для того, чтобы создать там подконтрольный себе буфер. В этой связи сотрудничество с Китаем не способствует развитию внешних связей Евразийского союза, а, напротив, ограничивает их.
По этой причине, извлекая выгоды из сотрудничества с Китаем, прежде всего в политической сфере, координируя с ним единую позицию по отношению к Европейскому союзу и США[4], странам ЕАЭС стоит развивать и другие направления международного сотрудничества, тем более что в последние годы экономическому союзу Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизстана и России пристальное внимание оказывают игроки из самых разных регионов.
Юго-Западный вектор. ЕАЭС и Ближний Восток
Ключевым партнером ЕАЭС на Ближнем Востоке является упомянутый выше Иран. Заключенное в 2018 г. Временное соглашение о зоне свободной торговли позволит снизить, либо полностью ликвидировать таможенные пошлины более чем на 50% товаров взаимной торговли. В декабре 2017 г. совместно с Арменией в окрестностях города Мегри Иран создал пограничную зону свободной торговли. В 2017 г. торговый оборот между Ираном и ЕАЭС оставался на низком уровне и составил $2.7 млрд, однако в последующие годы с учетом всех созданных механизмов ожидается его увеличение в несколько раз.
Все большее значение отношения со странами ЕАЭС для Ирана приобретают в контексте усиливающегося на него санкционного давления со стороны США. Именно за счет прямого и посреднического взаимодействия с Евразийским союзом Иран намерен покрывать неизбежный спад в торговле с Европейским союзом ($13 млрд) и Китаем ($40 млрд)[5]. В случае высокого экономического эффекта от Временного соглашения с ЕАЭС после истечения его срока в 2022 г. оно будет преобразовано в долгосрочный договор.
Иран не единственный партнер Евразийского союза на Ближнем Востоке. О желании сотрудничать с ЕАЭС активно высказывается Сирия. В начале ноября 2018 г. министр экономики Сирии Самер аль-Халиль выступил с заявлением о том, что его государство рассматривает возможность присоединения к Евразийскому союзу и на первом этапе планирует сформировать совместную зону свободной торговли, которая поможет обезопасить обе договаривающиеся стороны и определить точки сближения[6].
На сегодняшний день основным партнером Сирии среди стран Евразийского союза закономерно является Россия, которая оказала мощную поддержку сирийскому правительству в гражданском конфликте. Более 50% российского экспорта в Сирию товарооборота составляют зерно, 17-20% – медикаменты и продукция химической промышленности, 10-12% –оборудование, транспортные средства и комплектующие. 90% сирийского экспорта приходится на сельскохозяйственную продукцию, прежде всего овощи и фрукты. Связи остальных стран ЕАЭС с Сирией остаются непрочными. Из-за сложной политической ситуации вокруг нее они предпочитают избегать экономических и политических контактов с Арабской Республикой.
Однако после окончания гражданской войны ситуация в Сирии серьезно измениться. По словам министра аль-Халиля, страну ожидает 10 лет восстановительного экономического роста, и на данном этапе значительно может измениться структура торгового баланса между Сирией и ЕАЭС. На первое место выйдут высокотехнологичная, а не сырьевая продукция, что придаст мощный импульс развития промышленности стран Евразийского союза. Вдобавок совместное участие стран Союза в восстановлении Сирии будет способствовать укреплению внутреннего единства между его участниками.
Кроме того, уже сегодня министерство экономики Сирии определяет наиболее перспективные проекты, реализация которых даст наиболее быстрый экономический эффект. К ним относится разработка шельфовых месторождений на средиземноморском побережье, восстановление энергоснабжения и инфраструктуры, наиболее перспективным среди которых на данном этапе признана железнодорожная линия, соединяющая порт Тартус с крупными месторождениями фосфатов на северо-востоке страны. В будущем эта железнодорожная ветка будет продлена и связана транспортной системой соседнего Ирака[7].
Транзитный потенциал Сирии представляет отдельный интерес для стран Евразийского союза. Сирия занимает стратегически важное положение в ближневосточном регионе и предоставляет транспортный коридор для таких стран, как Ирак, Иордания, Кувейт, Бахрейн, ОАЭ, Катар. Действующая между Сирией и Ливаном зона свободной торговли способствует более тесному сотрудничеству последнего с ЕАЭС. Во время визита премьер-министра Армении К. Карапетяна в Бейрут в марте 2018 г., Ливан обсуждал возможности выхода на рынки стран Евразийского союза[8].
Еще одним потенциально крупным партнером ЕАЭС на Ближнем Востоке может стать Египет, тем более что серьезные успехи в развитии экономических отношений уже наблюдаются. В 2017 году торговый оборот Египта со странами ЕАЭС вырос на 63% (в сравнении с 2016 г.) и составил $6.3 млрд[9]. За период с января по август 2018 г. товарооборот между Египтом и ЕАЭС увеличился еще на 28,4% и достиг за рассматриваемый период отметки в $4.25 млрд.
На встрече в штаб-квартире Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) 19 ноября 2018 г. между членом Коллегии по торговле ЕЭК В. Никишиной и министром торговли и промышленности Арабской Республики Египет Амром Нассаром была достигнута договоренность о начале переговорного процесса между Египтом и ЕАЭС о создании зоны свободной торговли. По мнению обеих сторон, каждая страна Евразийского союза уже имеет разветвленные связи с Египтом, а потому формирование зоны свободной торговли является экономической необходимость. Первый раунд переговоров запланирован на вторую половину января 2019 г.[10]
Южный вектор. Единое пространство от Лиссабона до Коломбо
Если Ближний Восток уже давно признан важным элементом мировой экономики, обеспечивающим ее прежде всего энергоресурсами, то, например, Южная Азия в основном воспринимается как экономическая периферия, которая даже несмотря на относительно высокие темпы роста (прежде всего за счет регионального лидера Индии, чья экономика растет в среднем на 7% в год последние несколько лет)[11] не способна выйти на качественно новый уровень развития из-за большого населения и тяжелой социальной и политической обстановки.
Тем не менее, стремительно меняющаяся геополитическая ситуация в мире и в бассейне Индийского океана в частности позволяет сегодня Южной Азии образовать новый экономической полюс. Пока Китай и США борются за глобальное доминирование и искусственно замедляют развитие мировой экономики торговыми войнами, Индия, объединив вокруг себя страны южноазиатского региона, намерена запустить собственный интеграционный проект[12].
Поскольку антагонизм между Индией и Пакистаном по-прежнему остается крайне высоким и даже усиливается из-за поддержки последним китайской инициативы Пояса и Пути, которую Нью Дели считает недружественной, новое интеграционное объединение в Южной Азии формируется не на базе SAARC (Южно-Азиатская ассоциации регионального сотрудничества, куда входит Пакистан), а путем укрепления связей между странами региона внутри организации BIMSTEC (Бенгальского залива Инициатива по Многоотраслевой Технико-Экономической Кооперации или сокращенно Инициатива Бенгальского залива).
Инициатива Бенгальского залива или BIMSTEC объединяет Индию, Шри-Ланку, Бутан, Непал, Бангладеш, Мьянму и Таиланд. Организация была создана еще в 1997 г., однако до недавнего времени была малоактивной. За свою двадцатилетнюю историю она провела всего три крупных мероприятия, однако состоявшийся 30-31 августа 2018 г. в Непале (Катманду) 4 саммит BIMSTEC прервал эту традицию[13].
Участники встречи в Катманду не только подтвердили намерение углублять интеграцию, но и заключили итоговую Декларацию саммита (Kathmandu declaration), в которой изложено общее видение стран Южной Азии глобальных политических и экономических процессов, и также Меморандум о взаимопонимании, касающийся инициативы BIMSTEC Grid Interconnection, которая призвана укрепить энергетическое сотрудничество стран организации. В начале сентября страны BIMSTEC провели совместные военные учения в Индии – впервые в истории организации. Позднее участники интеграционной группировки встретились в Таиланде, где обсудили совместный $50-миллиардный транспортный проект[14].
Создание нового интеграционного объединения в регионе, где проживает четверть населения Земли (порядка 1,7 млрд) безусловно является высокоперспективным проектом. Согласно докладу Мирового банка «A Glass Half Full: The Promise of Regional Trade in South Asia» только путем ограничения таможенных барьеров объем внутренней торговли в регионе может увеличиться в три раза с $23 млрд до $67 млрд, а возможно еще больше, поскольку на сегодняшний день внутрирегиональная торговля в Южной Азии реализована лишь на 5% (в Восточной Азии этот показатель составляет 50%)[15].
Поскольку за последние 30 лет мировая экономика сильно трансформировалась под влияние процессов глобализма, сегодня даже невзирая на неопротекционистский тренд участники BIMSTEC и в особенности ее лидер Индия уже на данном этапе не ограничивают деятельность своей организации исключительно внутренними проектами, но активно ищут внешних партнеров. Учитывая сложности в отношениях с Китаем, США и Пакистаном, два внешних вектора BIMSTEC считает основными – восточный, взаимодействие через Таиланд с АСЕАН-ом и регионом Юго-Восточной Азии в целом, и северный, установление прямых экономических связей с Европой через Иран, центральную Азию и ЕАЭС.
Исторически Индия имела позитивные отношения с СССР, а после его распада ей удалось сохранить их со всеми странами постсоветского пространства. Долгое время руководство Индии, России, Казахстана и других стран бывшего СССР искали подходящий формат для реализации полного потенциала отношений. Хорошая возможность возникла после образования Евразийского союза. В 2017 г. ЕАЭС и Индия подписали совместное заявление о начале переговоров о создании между ними зоны свободной торговли. По подсчетам специалистов суммарный прирост ВВП стран ЕАЭС после ее создания в краткосрочной перспективе составит $1,5 млрд, а в долгосрочной $2,7 млрд. Предварительно заключение соглашения с Индией запланировано на 2019-2020 гг.[16]
Однако реализация полного потенциала отношений между ЕАЭС и Индией и впоследствии налаживание полноценных отношений с интеграционным объединением BIMSTEC зависит не столько от успеха зоны свободной торговли, сколько от создания проекта транспортного коридора Север-Юг, который не только откроет странам Южной Азии доступ в Европу, но и станет прочным каналом связи двух интеграционных объединений. Индия неоднократно указывала на то, что рынок стран ЕАЭС сам по себе представляет для нее большую ценность.
На сегодняшний день существует несколько вариантов маршрута транспортного коридора Север-Юг, которые отличаются друг от друга на участке между Ираном и Россией. Начинается он с иранского порта Чабахар, в который Индия собирается в ближайшие годы инвестировать $500 млн. Далее маршрут разветвляется. До последнего времени доминировала идея использования железнодорожной ветки Казвин-Решт-Астара, которая откроет сухопутный проход из Ирана в Россию через Азербайджан. Однако из-за угрозы санкций со стороны США, которые обладают существенным влиянием на Баку, в ноябре 2018 г. Индия, Иран и Россия начали обсуждение возможностей использования для сообщения между Ираном и Россией Каспийского моря[17].
Третий вариант предусматривает сухопутный транзит из Ирана в Россию по восточному берегу Каспийского моря через Туркменистан и Казахстан, однако из-за угрозы со стороны США, которые в последние годы значительно укрепили свои позиции в странах Центральной Азии, не являющихся участниками ЕАЭС (Узбекистане и Туркменистане, через который предполагается вести коридор на Север), вариант использования Каспийского моря пока что является наиболее предпочтительным для всех участников проекта. Тем более, что принятая в августе Конвенция о международно-правовом статусе Каспийского моря значительно снизила юридические риски для подобного рода инициативы.
Сотрудничество ЕАЭС со странами Южной Азии открывает большие возможности для экономического взаимодействия, торговли и участия в глобальных инфраструктурных проектах. Поскольку южноазиатский регион географически близок к Ближнему Востоку и стремится к выстраиванию с ним самостоятельных отношений, в перспективе существует вероятность взаимодействия в трехстороннем формате между Южной Азией, Ближним Востоком и ЕАЭС, что безусловно принесет большую выгоду участникам Евразийской интеграции.
Восточный вектор. Не Китаем единым
Основной политический посыл 13 саммита Восточной Азии-2018, состоявшегося в Сингапуре 15 ноября 2018 г., заключался в том, чтобы показать, что мировая политика и мировая экономика не вращается вокруг интересов крупнейших игроков, таких как США или КНР. Развивающиеся регионы, например, Восточная Азия, имеют свои глобальные интересы и не намерены становится заложниками чужих политических интриг в поисках выгоды для себя. Министр торговли и промышленности Сингапура Чан Чун Синг так сформулировал эту мысль: «Странам Восточной Азии не стоит искать трофеев чужих войн, а следует удвоить усилия для интеграции своих экономик»[18].
Саммит стран Восточной Азии – это ежегодный форум стран Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) и их ключевых партнеров (Индия, США, Россия, Япония, Китай, Новая Зеландия, Австралия, Республика Корея). Главным организатором и идейным вдохновителем мероприятия является экономический интеграционный блок АСЕАН, ежегодная встреча лидеров которого обычно проходит одновременно с саммитом Восточной Азии.
Саммит Восточной Азии представляет повышенный интерес для мировых экономических лидеров, поскольку с 2012 г. страны АСЕАН обсуждают со своими ключевыми партнерами в регионе (Австралия, Индия, Китай, Новая Зеландия, Республика Корея, Япония) перспективы открытия единой зоны свободной торговли, которая по своему географическому охвату станет крупнейшей в мире. Уже сегодня уровень ВВП ее потенциальных участников равен $49,5 трлн, что составляет около 39% от общемирового. По прогнозам, к 2050 году этот показатель может вырасти до $250 трлн[19].
Воплощение в жизнь столь масштабного проекта очень сложная процедура, требующая урегулирования целого комплекса проблем. Наиболее острые находятся в сфере отношений с Китаем. У стран АСЕАН есть опасения не только экономического характера, но и политического, поскольку КНР имеет территориальные претензии к ряду стран организации (Брунею, Вьетнаму, Малайзии и Филиппинам). Кроме того, крайне высок риск вовлечения стран АСЕАН в противоречия КНР и США, которые могут замедлить темпы экономического роста. По текущим прогнозам, к 2020 г. совокупный ВВП стран интеграционного блока достигнет $4 трлн, что позволит АСЕАНу стать седьмой экономикой мира. Участие в противостоянии США и КНР может помешать организации достигнуть этой цели.
Поэтому современная политическая обстановка подталкивает АСЕАН к тому, чтобы не только «удвоить усилия» внутри интеграционного объединения, но и расширить его международные связи. Одним из перспективных направлений АСЕАН признает отношения с ЕАЭС.
До недавнего времени отношения ЕАЭС и АСЕАН развивались медленно. С 2001 по 2014 гг. товарооборот между ними вырос с $2 млрд до $24 млрд, однако в связи с падением нефтяных цен, введением санкций и последовавшими кризисными явлениями на евразийском пространстве он сократился до $12-15 млрд в 2015-2016 гг.[20]. В 2017 г. товарооборот практически вернулся к докризисным показателям и достиг $20.1 млрд, а за первую половину 2018 увеличился еще на 15.9%[21].
В абсолютном выражении товарооборот ЕАЭС и АСЕАН по-прежнему остается крайне низким, а потенциал торгового сотрудничества организаций нереализованным. Однако анализ структуры торговли конкретных стран двух интеграционных блоков предоставляет определенный повод для оптимизма.
За последние два года крупнейшим торговым партнером ЕАЭС стал Вьетнам. Среди остальных стран АСЕАН его доля в товарообороте с ЕАЭС в 2017 г. составила 29.6%, что является прямым следствием подписания в 2016 г. Соглашения о зоне свободной торговли. Далее среди крупнейших партнеров ЕАЭС оказались Сингапур – 23,0%, Индонезия – 17,5%, Малайзия – 12,3% и Таиланд – 12,2%, с каждым из которых Евразийский Союз ведет отдельный партнерский диалог. Например, во время Восточноазиатского саммита президент Индонезии Джоко Видодо прямо выразил желание в кратчайшие сроки создать отдельную зону свободной торговли с Евразийским союзом. В этом же направлении движутся и отношения с Сингапуром, который является крупнейшим покупателем товаров из ЕАЭС (около 41% всего импорта среди стран АСЕАН) [22].
В этом и заключается специфика стратегии Евразийского Союза в Восточной Азии: если на Ближнем Востоке двигателем политики ЕАЭС выступает предоставление экономической поддержки и несырьевой экспорт, в Южной Азии создание транспортного коридора Север-Юг, то в восточноазиатском регионе она заключается в движении от малых интеграционных проектов с отдельными государствами региона к большому всеобъемлющему соглашению. Причем это относится не только к странам АСЕАН, но и к Республике Корея, и Японии.
Среди стран ЕАЭС наиболее активно с восточноазиатским регионом взаимодействует Россия. В 2011 г. Россию пригласили к работе саммитов стран Восточной Азии. Благодаря этому, а также из-за географического положения именно российский Дальний Восток является для Евразийского союза основным каналом связи с Юго-Восточной Азией. Основной объем товарооборота с АСЕАНом среди стран ЕАЭС также приходится на Россию (порядка $16.7 млрд). Причем объемы торговли России с АСЕАН растут высокими темпами. Выступая на саммите Восточной Азии в 2018 г. президент России отметил, что за 2017 г. товарооборот России и АСЕАН вырос на 35%, а объем накопленных инвестиций составил $25 млрд.
13 саммит стран Восточной Азии оказался успешным для Евразийского союза в целом. 14 ноября в Сингапуре председатель коллегии ЕЭК Т. Саркисян и генеральный секретарь АСЕАН Лим Джок Хой подписали Меморандум о взаимопонимании между ЕЭК и АСЕАН, который обозначил основные направления торгово-экономического и инвестиционного взаимодействия между двумя блоками. 19 ноября в Бангкоке был подписан меморандум о сотрудничестве между ЕЭК и тайским правительством, который должен ускорить развитие отношений ЕАЭС с Тайландом.
Заокеанское партнерство ЕАЭС и МЕРКОСУР
В качестве еще одного весьма экзотического направления международной политики ЕАЭС можно рассматривать отношения со странами Латинской Америки. Несмотря на удаленность региона от Евразии, во внешней политике каждого участника евразийской интеграции имеется латиноамериканский вектор.
Наиболее интенсивно участники ЕАЭС развивают отношения с Бразилией, Аргентиной, Мексикой и Венесуэлой. Например, Казахстан закупает у бразильского авиастроительного конгломерата Embraer гражданские самолеты E190-E2s, развивает политические связи с Аргентиной, где открыты два казахских консульства, и совместно с Американским агентством международного развития (US Agency for International Development) принял участие в ряде экономических проектов в Мексике и Перу[23]. Белоруссия установила наиболее тесные политические и экономические контакты с Мексикой и Венесуэлой, Армения с Аргентиной и Уругваем, где проживает относительно крупная армянская диаспора, а Киргизстан с Бразилией, которая оказывала через структуры ООН киргизскому правительству помощь в вопросе о беженцах.
В целом же перечисленные аспекты взаимодействия Латинской Америки и ЕАЭС следует рассматривать в контексте двухсторонних отношений, которые имеют скорее спорадический характер и минимальное практическое выражение. Так торговый оборот между Бразилией и Арменией в 2016 г. достиг $38 млн. Уровень торговли с Бразилии с Казахстаном составляет около $400 млн, а с Белоруссией $640 млн.
Главным проектом, который способен укрепить торгово-экономические связи ЕАЭС со странами Латинской Америки, на данном этапе является развитие отношений с Общим рынком стран Южной Америки, МЕРКОСУР (объединение Аргентины, Бразилии, Уругвая, Парагвая и Венесуэлы).
МЕРКОСУР – это непростое интеграционное образование, участники которого долго шли к его формированию, ведя тяжелые внутренние переговоры и сопротивляясь внешнему давлению. С момента образования Общего рынка в 1991 г. благодаря снижению таможенных пошлин объем взаимной торговли увеличился в 8 раз и достиг $30 млрд. Но несмотря на это, между членами организации регулярно возникают конфликты ввиду того, что некоторые ее члены (например, Венесуэла и Аргентина) стремятся использовать общий рынок исключительно в своих интересах, не соблюдают общие нормы и правила и зачастую проводят недружественную по отношению к партнерам по интеграции политику. Кроме того, между участниками МЕРКОСУР сохраняется сильная дифференциация по уровню экономического развития[24].
Для обеспечения внутреннего единства и дальнейшего развития интеграции МЕРКОСУР нуждается во внешних стимулах, установлении новых контактов, поэтому еще в 2014 году на саммите в Паране участники Общего рынка стран Южной Америки одним из направлений политики признали налаживание связей с ЕАЭС, которые, по общему мнению, помогут южноамериканской организации выйти на рынки Европы и Азии. В 2015 г. между МЕРКОСУР и ЕАЭС был подписан меморандум о сотрудничестве в сфере экономики и торговли, а в апреле 2017 г. МЕРКОСУР направил в руководящие институты ЕАЭС черновой вариант меморандума о взаимопонимании, который должен определить конкретные меры по укреплению связей между двумя интеграционными проектами[25].
Как и в Восточной Азии (и по тем же основным причинам) наиболее широкие связи с Латинской Америкой среди стран Евразийского союза имеет Россия. В 2017 г. товарооборот между МЕРКОСУР и ЕАЭС составил $7.234 млрд, из которых 5.5 млрд пришлось на Россию. Со стороны МЕРКОСУР наибольшую активность по отношению к ЕАЭС проявляет Аргентина. В 2016 г. министр иностранных дел Аргентины С. Малькорра отметила, что ее страна готова взять на себя роль «локомотива» в процессе сближения ЕАЭС и МЕРКОСУР.
В ноябре 2018 г. состоялись переговоры между председателем коллегии ЕЭК Тиграном Саркисяном и Чрезвычайным и Полномочным Послом Аргентинской Республики в России Р.Лагорио. Было отмечено, что ЕАЭС и МЕРКОСУР проводят подготовительную работу для обсуждения технических вопросов, связанный с формированием зоны свободной торговли, определяются наиболее перспективные для организаций товарные группы и возможные таможенные преференции.
Международные связи ЕАЭС и вызовы глобальной экономики
На сегодняшний день можно выделить три главных тренда глобальной экономики. Первый – это хорошо многим известная торговая война США и Китая. Для понимания сути данного феномена необходимо анализировать не его внешнее проявление, которое выражается в противостоянии первой и второй экономик мира за глобальное лидерство, а сущностное содержание. Фактически, объявленная США Китаю торговая война является признанием со стороны Вашингтона отказа от политики глобализма, которая после окончания Второй мировой войны обеспечивала американское глобальное доминирование. При этом взамен глобалистской стратегии и открытой экономики США приняли программу неопротекционизма, которая коснулась не только Китая, но и даже партнеров США в Европе и на американских материках.
С другой стороны, вся современная мировая экономика построена на принципах и идеях глобализма, который не может существовать без постоянного увеличения товаропотока. Поэтому другой тенденцией глобальной экономики, которую поддерживают и США несмотря на неопротекционистский курс, и Китай и страны Европы заключается в расширении глобального рынка за счет вовлечения в него новых регионов. Наибольшие политические и экономические ресурсы сегодня направлены в регионы Южной и Юго-Восточной Азии, где имеются два мощных центра роста – Индия и АСЕАН.
Однако сегодня страны из развивающихся регионов отказываются играть по чужим правилам, и в этом заключается третья тенденция мировой экономики – в подъеме периферии. Развивающиеся страны не хотят повторения событий 1970-1980-х гг., когда ради преодоления структурного кризиса экономические лидеры (США и Европа) за счет транснационального капитала расширили глобальный рынок, приняв в него некоторые страны и регионы (Юго-Восточная Азия, Латинская Америка, Китай), но с предоставлением им строгой специализации и в роли младших партнеров в глобальной экономической иерархии. Периферия сегодня хочет изменить свой статус и для защиты своих интересов наиболее мощные в экономическом плане центры (Россия, Индия, АСЕАН, МЕРКОСУР) развивают собственные интеграционные проекты, которые позволят им в глобальной экономике занять ту позицию, которая им наиболее выгодна.
Из обозначенных выше тенденций можно вывести четвертую. Победит ли в мировой экономике протекционистский тренд, или же сохранится глобалистский – в любом случае стремительными темпами будет развиваться регионализм. Причем, что особенно выгодно для Евразийского союза, наиболее интенсивные процессы регионализации проходят именно на евразийском пространстве.
Как показывает проведенный выше анализ, Евразийский Союз находится в весьма выгодном положении. Собственный интеграционный проект гарантирует участникам ЕАЭС защиту от неопротекционистских и глобалистских тенденций, а его географические и политические характеристики обуславливают ряд конкурентных преимуществ, которые позволяют ему иметь широкие международные связи и выстраивать торговые и экономические контакты с большинством стран и организаций евразийского континента и за его пределами. Однако участникам Евразийского союза не стоит забывать, что одним из важнейших критериев, по которым его оценивают внешние партнеры – это единство. Поэтому важнейшим условием выхода ЕАЭС на глобальный рынки и преодоления периферийности заключается в укреплении внутренних связей.
Политанализ.com. 30.11.2018
