Дракон не таится, слон не трубит? Сойдутся ли вместе Китай и Индия?
Андрей Кадомцев
21 декабря в Нью-Дели прошли переговоры глав внешнеполитических ведомств Индии и Китая. Сушма Сварадж и Ван И обсудили широкий круг вопросов в рамках нового формата межгосударственного диалога, началом которого стал китайско-индийский саммит в Ухани в апреле уходящего года. По сообщению МИД Индии, нынешняя встреча министров была в основном посвящена развитию культурных и общественных связей между двумя странами. Дипломаты договорились о сотрудничестве в рамках «10 столпов» индийско-китайских отношений: от телевидения и спорта, до туризма, йоги и образования[i]. Перед началом переговоров, руководители дипломатии двух стран возглавили церемонию открытия китайско-индийского медиа-форума. Третий по счету Форум собрал «представителей около 30-ти индийских и китайских СМИ». Как передало агентство «Синьхуа», по итогам встреч в Нью-Дели глава МИД КНР подчеркнул, что общими усилиями Китай и Индия создали «блестящую восточную цивилизацию»[ii].
С начала 1960-х годов, отношения между КНР и Индией находились большую часть времени в состоянии между приготовлениями к войне и открытой эскалацией. К началу 2000-х годов, стремительный экономический, а затем и геополитический подъем Китая, превратил Поднебесную в один из важнейших вызовов индийской внешней политике. Основная стратегия Индии заключалась в максимальной нейтрализации как растущего китайского «давления» по периметру своих границ, так и влияния Пекина в Азии в целом. Только в течение 2016-2017 годов, индийско-китайские отношения пережили целый ряд потрясений в политической, экономической и даже военной сферах[iii]. К новому резкому охлаждению привело обострение пограничного противостояния в районе Доклам (Doklam) летом 2017 года. В таких условиях, руководство Индии наращивало усилия, направленные на сдерживание Китая во всем большом регионе от Индийского океана до Тихого.
Однако в уходящем году в отношениях двух крупнейших держав Азии обозначилась тенденция к потеплению. Начало было положено неформальным визитом индийского премьер-министра Нарендры Моди в Ухань (провинция Хубэй), где он провел двухдневные переговоры с председателем КНР Си Цзиньпином. Поначалу казалось, что контакты Моди и Си в Ухани, а затем и «на полях» саммита ШОС с Циндао лишь сгладили противоречия между странами. Однако за ними последовала череда встреч других представителей индийского и китайского руководства, включая военных, позволившая буквально за несколько месяцев расширить повестку двусторонних отношений до самого широкого круга вопросов – «от территориальных претензий до ликвидации торгового дефицита». Стороны возобновили сотрудничество в области борьбы с терроризмом - зашла речь даже о проведении совместных военных учений. В общей сложности, в течение 2018 года Си и Моди встретились еще четыре раза в рамках различных международных саммитов – беспрецедентно много для отношений Пекина и Нью-Дели. Подводя итоги уходящего года, индийские наблюдатели отмечали «благоприятный фон» на котором проходят «обмены высокого уровня», «заметное улучшение» «атмосферы китайско-индийских отношений» практически во всех сферах[iv].
К настоящему времени, главным мотивом неожиданного для многих наблюдателей сближения видится здоровый прагматизм. Китай практически официально объявлен в США стратегическим соперником номер один. Растущее напряжение в отношениях с США уже вылилось в торговую войну и, по-видимому, сыграло свою роль в торможении китайской экономики в последние 2-3 года. В этих условиях, увеличение товарооборота и инвестиций в Индию дает хорошую возможность для диверсификации финансовых потоков, а также рынок сбыта в миллиард потенциальных потребителей. Тем более в условиях, когда, по мнению ряда западных наблюдателей, крайне амбициозный и дорогостоящий проект «Один пояс и один путь» «начал пробуксовывать». Причем не только в той его части, которая предусматривает вывод на качественно новый уровень торгово-финансовые отношения Пекина со странами Европы. Пишут о «растущем неприятии» проекта в его нынешнем виде среди государств, непосредственно граничащих с Поднебесной, а также «в Азии в целом». Наконец, подчеркивают эксперты, развитие ядерных сил обеих стран (осенью 2018 года заступила на боевое дежурство первая индийская атомная подводная лодка (ПЛАРБ), еще 2 лодки находятся на разных стадиях готовности) повышает «цену» гипотетической попытки силового решения пограничных споров до неприемлемого уровня. Таким образом, Пекин все отчетливее осознает необходимость поддержания максимально добрососедских отношений со второй крупнейшей страной Азии.
Целый ряд факторов подталкивает к поиску компромисса с набирающим силу северным соседом и руководство Индии. Продолжает расти экономическое отставание Индии от КНР (по данным британского The Economist, ВВП на душу населения в Индии к концу 2017 года составил уже только половину китайского). Индийский потенциал в области обычных вооружений также все больше отстает от китайского. Перспектива превращения Нью-Дели в полноценный торгово-экономический противовес Китаю в Азии в целом, представляется мало реалистичной до тех пор, пока региональный товарооборот Индии уступает соответствующим показателям КНР в пять-шесть раз. Значительно проигрывают китайским и текущие возможности Индии в сфере экспорта капиталов, технологий, госфинансирования зарубежных проектов национальных компаний.
Для преодоления усиливающего дисбаланса правительством Нарендры Моди заявлена программа масштабных реформ в экономике, административной, финансовой сферах. Потребности Индии в инвестициях неуклонно возрастают. Большие надежды возлагались на развитие экономических связей в последние годы президентства Барака Обамы. Однако они оправдались лишь частично – товарооборот по итогам 2016 года едва превысил сто миллиардов долларов, при заявленных планах в «несколько сот миллиардов». После смены администрации в начале 2017 года, Вашингтон проводит политику «возвращения» инвестиций и промышленных мощностей обратно в США. Наряду с фундаментальными тенденциями на мировых рынках капитала, это привело к существенному падению интереса американских инвесторов к проектам в Индии.
В таких условиях, ставка Нью-Дели на КНР «как основного инвестора», способна не только придать новый импульс развитию индийской экономики - переплетение взаимных финансово-экономических интересов существенно повышает цену любого нового обострения в двусторонних отношениях. Кроме того, сближение с Китаем рассматривается в Нью-Дели как потенциальное средство хотя бы частичной нейтрализации наметившейся в последние годы тенденции к переориентации традиционных государств-клиентов Индии в регионе Южной Азии и Индийского океана на Пекин. Предполагается разграничить сферы влияния с Пекином, договориться о взаимных гарантиях соблюдения как экономических интересов каждой из сторон, так и интересов в сфере безопасности. И Китай самым серьезным образом заинтересован в этом для развития перспективных инфраструктурных и торговых проектов в рамках стратегии «Пояса и Пути»[v].
Наконец, обе стороны, вероятно, отдают себе отчет в том, что наиболее реальной альтернативой нормализации отношений может оказаться лишь их новое обострение. Азия - континент национальных государств. Опора на национальную идентичность все более характерна как для Китая, так и для Индии. Причем в Нью-Дели с 2014 года у власти уже находится правительство индийских националистов. В таких условиях, многие наблюдатели опасаются «размораживания» старых и появления новых конфликтов[vi]. Тенденции внутреннего развития обоих государств, наряду с историческим дефицитом взаимного доверия, являются главными объективными препятствиями на пути долгосрочного улучшения китайско-индийских отношений.
Так, Нью-Дели по-прежнему продолжает зондировать почву относительно перспектив формирования коалиций, имеющих очевидный альтернативный потенциал. В первую очередь, речь идет о сближении с Вашингтоном и Токио. Такой подход выглядит более реалистичным, чем односторонние действия, поскольку совокупный экономический и торговый потенциал Индии, Японии и США значительно – более чем в полтора раза, превосходит китайский. Четвертым участником подобной гипотетической «азиатской Антанты» могла бы стать Австралия, также испытывающая нарастающее беспокойство относительно политики КНР практически по всем направлениям.
В конце года, на полях саммита «Большой двадцатки» в Буэнос-Айресе, Индия, США и Япония провели мини-саммит «азиатских демократий». В основе формата лежит идея премьер-министра Японии Синдзо Абэ, о «союзе тихоокеанских демократий». Согласно ей, Япония, США, Австралия и Индия должны сформировать центральный элемент, «несущую конструкцию» нового формата региональной «безопасности и стабильности» в Азии.
Вместе с тем, Индия исторически «с опаской» относится к долгосрочным альянсам. В начале лета нынешнего года премьер-министр Индии еще раз подчеркнул, что индийское видение Индо-Тихоокеанского региона «инклюзивно» и речи об активном сдерживании, и, тем более, о попытках изоляции какой-либо третьей страны, не идет. Наконец, в течение всего 2018 года Индия энергично укрепляла связи и на других направлениях. Весной с визитом в Нью-Дели побывал президент Франции. В начале октября состоялся успешный и плодотворный двухдневный визит в Индию Президента России.
В свою очередь, риторика Китая по ключевой проблеме двусторонних отношений, территориальной, по-прежнему звучит непреклонно. Критически настроенные наблюдатели в Индии видят в ней продолжение линии Пекина в Южно-Китайском море. Китай также продолжает развивать стратегические связи с Пакистаном – историческим геополитическим противником Индии. В частности, существенно расширились военно-технические связи Пекина и Исламабада. Наконец, Китай активно теснит Индию в ряде государств Южной Азии и Индийского океана, которые в Нью-Дели традиционно относят к зоне своих жизненно важных интересов. В уходящем году, интересы Индии и Китая сталкивались в Мальдивской Республике и в Шри-Ланке. Что касается активизации экономического интереса к Индии со стороны Пекина, индийские «ястребы» видят в нем желание Китая уподобить инвестиции воде, которая, как указывал Лао Цзы, со временем способна сточить и камень. В данном случае - твердыню решимости и стратегической неуступчивости Индии. Тем более, что торговый дефицит Индии в двусторонней торговле по итогам 2016-17 годов достиг 51 млрд долларов США[vii].
Таким образом, геополитическая ситуация в Южной и Восточной Азии приобретает все более комплексный, многоплановый характер. С одной стороны, и у Пекина, и у Нью-Дели растет объективная потребность в позитивной стабилизации двусторонних отношений. Пекин заинтересован в расширении взаимодействия с Индией при реализации как своих тактических, так и стратегических долговременных интересов. Без участия Нью-Дели, тем более — при противодействии со стороны индийского руководства, не могут быть реализованы в полной мере ни китайский проект «Сообщества общей судьбы», ни «Один Пояс и Один Путь». Без Индии, оба китайских проекта остаются, как минимум, неполными и незавершенными, из континентальных они превращается в трансрегиональные[viii].
Определенной проблемой китайской политики в отношении Индии является то, что все нынешние проекты Пекина объективно отводят Индии роль второго плана. Открытым также остается вопрос о том, заинтересован ли Китай, втягивающийся во все более напряженную борьбу за доминирование в Азии с Вашингтоном, в появлении третьего равновеликого «полюса» в регионе Большой Азии. Слова Ван И о «блестящей восточной цивилизации», а также подтверждение планов продолжения Уханьского формата визитом председателя КНР в Индию в будущем году, говорят, по-видимому, о том, что Китай готов сделать ставку на развитие и кооперацию. Между тем Индия, по многочисленным и трудно преодолимым в ближайшие годы внутренним причинам, никак не сформулирует свою собственную большую концепцию, свое стратегическое видение будущего Азии. Нью-Дели стремится сохранить максимальную свободу маневра, гибкость в международных делах и, одновременно, претендует на роль «системообразующей» державы Южной Азии.
Формирующаяся явочным порядком глобальная многополярность вынуждает ведущие державы к большей осмотрительности и сдержанности, выводит на передний план логику ситуативных коалиций. В результате, Китай и Индия могут «застрять» в промежуточной позиции - между не- готовностью уступать, и неспособностью наступать[ix]. Более оптимистичная точка зрения заключается в том, что после обострения лета 2017 года, руководители Индии и Китая сумели достичь позитивного «равновесия». А вот станет ли это равновесие простым балансом сил или трансформируется во взаимовыгодное долговременное сотрудничество, остается неясным. Но судя по всему, оба государства нацелены на позитивное развитие отношений.
_________________
[i]. https://regnum.ru/news/polit/2543355.html
[ii]. https://regnum.ru/news/society/2542986.html
[iv]. https://interaffairs.ru/news/show/20966
[v]. https://globalaffairs.ru/print/number/Velikii-yuzhnoaziatskii-povorot-19845
[vi]. https://globalaffairs.ru/pubcol/O-borbe-za-mir-19885
Международная жизнь. 27.12.2018
