Центральная Европа в конце второго десятилетия XXI в.

Любовь Шишелина, д.и.н., заведующая отделом исследований Центральной и Восточной Европы ИЕ РАН, эксперт РСМД

Современное состояние

Конец второго десятилетия XXI в. для Центральной Европы, прежде всего, ассоциируется с приближающимися тридцатилетними юбилеями трансформаций экономической и политической жизни и произошедшей за эти годы адаптации к евроатлантической модели. Экономические показатели региона свидетельствуют о том, что за годы подготовки к членству в ЕС и самой интеграции он смог приблизиться к ведущим странам и регионам Европы по ряду инфраструктурных показателей и превратился в неотъемлемое звено общего рынка Евросоюза. Вишеградская группа стала седьмой экономикой Европы и пятнадцатой — мира[1]. Судя по новому повороту в политике стран региона, сбалансированный возврат к национальным интересам в области политики безопасности продолжает способствовать повышению показателей стран Центральной Европы, в частности, Вишеградской четверки. Особенно впечатляют успехи Польши, сумевшей воспользоваться приоритетностью в получении средств из фондов ЕС на фоне экономического кризиса рубежа первого десятилетия XXI в., когда на ее долю приходилась почти шестая часть всех выделяемых средств.

Однако есть и негативные моменты. По мнению отечественных экспертов[2], современная социально-экономическая модель стран Вишеградской Европы в результате их длительной адаптации к условиям рынка ЕС сегодня больше ориентирована на внешние источники экономического роста. Таким образом, произошла переориентация промышленного производства с внутреннего рынка на внешний. Достигнутая открытость экономик региона, их вовлеченность в мировое хозяйство обусловлены, прежде всего, интеграцией в производственные звенья европейских (частично и мировых) ТНК и подчиненностью их интересам[3]. Другая особенность, определяющая в том числе и политическую жизнь этих стран, — это тот факт, что современные бизнес-элиты сформировались из находившихся у власти технократов, части интеллигентского сообщества и преуспевающих предпринимателей[4].

В то время как европейские экономисты делают акцент на том, что за годы адаптации и членства в ЕС Вишеградский регион развивался темпами выше средних для переходных стран[5], российские исследователи обращают внимание на сложившийся дуализм экономики, который заключается в существовании двух видов экономических агентов, представленных, с одной стороны, крупными предприятиями, находящимися в руках иностранных ТНК, а с другой — низкопроизводительными отечественными предприятиями. Национальный капитал в странах Вишеградской Европы представлен преимущественно малыми и средними предприятиями[6]. И в этом, на наш взгляд, заключается основное противоречие, преодолеть которое стремятся консервативные правительства региона. То есть перед ними встала задача преодоления сложившейся в ходе предыдущей «линейной адаптации» к стандартам и нормам Европейского союза «ассиметричной конвергенции».

Получение западных средств и технологий, с одной стороны, привело к общей модернизации экономик этих стран, а с другой — сделало их зависимыми от наднационального капитала и связанного с этим не только экономического, но и политического влияния. Это стало тревожным сигналом для многих центальноевропейских лидеров, которые задумались о мерах противодействия. В качестве примера можно привести попытку подвести под общий принцип налогообложения такие глобальные сети как Tesco и Auchan правительством Виктора Орбана. Эта идея вызвала критику Парламента ЕС в адрес венгерского премьер-министра. Не прекращаются и споры о том, какое влияние окажет снижение доли вовлеченности государства в экономику. На волне требований ЕС снизить долю государственного участия большинство стран региона лишились крупных предприятий (национальных авиакомпаний, судостроительных верфей и т.д.).

Таким образом, процесс «адаптации» достиг определенной черты, за которой национальные элиты увидели угрозу государственным интересам. Это отразилось не только на отдельных экономиках, но и на «вишеградской модели» развития в целом. В последнее десятилетие наблюдается рост самостоятельности региона — в процессе экономической перестройки и адаптации к нормам Евросоюза страны региона начинают все больше полагаться на себя, на свой регион. То есть с ростом удельного веса взаимных поставок растет резервная самостоятельность региона[7]. Сегодня страны В4 обладают большим опытом согласования вопросов энергетической безопасности, экологичности производства, патентования авторства технических разработок и т.п., что выводит их на формирование единой политики по все расширяющемуся кругу вопросов. А в ходе председательств в Совете ЕС они сформировали единый стиль и схожие задачи в области внешней политики.

Что касается вопросов этой сферы, можно констатировать, что возросшая экономическая стабильность региона в целом и его стран в частности позволила им действовать увереннее в сфере отстаивания национальных интересов, продвигать свое понимание безопасности и общечеловеческих христианских ценностей, что ввергло эти страны в длительный и набирающий силу конфликт с Брюсселем.

Последние три года большое влияние на атмосферу в регионе и политику центральноевропейских государств продолжает оказывать миграционный кризис, а особенно — давление Брюсселя по вопросам квот на прием беженцев; приближающийся Brexit ; угрозы применения Брюсселем ст. 7 Лиссабонского договора в отношении Польши и Венгрии; исход беженцев из Украины; продавливание Д.Трампом американских поставок газа в Европу и новые планы США по размещению вооружений в Центральной Европе; неопределенность относительно маршрутов поставок газа из России; необходимость следования евроатлантической политике санкций в отношении России, новый этап политико-экономической экспансии Китая и т.п.

Действительно, проблема беженцев нанесла наиболее болезненный удар именно по центральноевропейским странам, поскольку в ситуации с мигрантами из стран Африки и Ближнего Востока они оказались южной границей Европейского союза, в случае с Украиной — приняли на себя основной поток трудовых мигрантов с востока. Первым заявил о проблеме премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, а первым подал в суд на решение ЕС по квотам премьер-министр Словакии Роберт Фицо. Польша использовала большой наплыв беженцев с Украины в оправдание своего отказа от приема афро-азиатских беженцев. В целом спокойно к вынужденному приему рабочей силы с Украины отнеслась Чехия. В 2018 г. позиции стран по проблеме миграции вылились в ряд совместных заявлений. В июне страны Вишеградской четверки и Австрия приняли совместную декларацию, в которой указали на необходимость оказания помощи странам Западных Балкан в их противостоянии натиску нелегальной миграции[8]. Осенью страны региона отозвались рядом новых заявлений по этому вопросу, в частности, министр иностранных дел Венгрии П. Сийярто назвал миграционный пакет документов, принятый ООН, «предательством Европы»[9].

Обеспокоены страны Вишеградской четверки и приближающимся выходом Великобритании из ЕС. Здесь следует отметить, что после кризиса на Украине и явных неудач Германии в его разрешении Великобритания взяла на себя роль лидера процесса воплощения идеи реформирования ЕС. Она быстро нашла единомышленников среди вишеградских стран и возглавляла их намерения по сопротивлению диктату Брюсселя вплоть до проведения референдума о выходе из Евросоюза. С политической точки зрения страны «четверки» потеряли союзника по воплощению идеи Европы государств среди сильнейших стран ЕС. С экономической — их волнует дальнейшая судьба бюджета ЕС, доля выплат из которого, очевидно, уменьшится с прекращением участия в нем Великобритании. Кроме того, внутренняя оппозиция получает дополнительный козырь для давления на правительства, которые «безоговорочно следуют директивам ЕС», даже при понимании того очевидного обстоятельства, что альтернативы европейской интеграции сегодня не существует.

В 2018 г. продолжилось давление Брюсселя на консервативные правительства Варшавы и Будапешта, сопровождавшееся угрозами ввода в их отношении ст. 7 Лиссабонского договора. В отношении Венгрии летом был подготовлен «доклад Саргентини»[10], подводивший Брюссель к необходимости перехода от угроз к делу. Однако приближающиеся выборы в парламент ЕС в любом случае отдаляют данную перспективу как для Польши, так и для Венгрии.

Не исчезали с повестки в 2018 г. и отношения стран Центральной Европы с Россией. Такое положение дел было обусловлено, во-первых, проблемами поставок российского газа, которые усложнились после недостижения Россией и Украиной консенсуса по вопросу цены транспортировки топлива и в результате кризиса в российско-украинских отношениях. Все схемы Европейского союза, называемые «диверсификацией», лишают регион его былого привилегированного положения первополучателя и дальнейшего распределителя российского газа в случае его поставок через Украину. Попытки же как отдельных стран, так и ЕС в целом блокировать обходные пути российских поставок усиливают неопределенность и озабоченность этих стран перспективой обеспечения себя необходимым и пока безальтернативным источником энергии, при том что сами лидирующие страны ЕС в новых условиях получают преимущества от любого расклада в решении вопроса поставок. Напряженности добавил план поставок сжиженного газа в Европу и конкретно в Центральную Европу через порты в Польше и Хорватии, предложенный Д.Трампом. Эта покупка обещает стать для них более дорогой, а в нынешней весьма турбулентной международной обстановке не внушает уверенности и в перспективах, ведь сама Америка то продает газ, то консервирует его запасы.

Наконец, стоит вспомнить кампанию по высылке российских дипломатов в связи с «делом Скрипалей» — Вишеградские страны, за исключением Словакии, присоединились к этой акции Брюсселя. Впрочем, особого раскола или недопонимания в общее вишеградское единомыслие такой разброс решений (больше всего дипломатов выслала Польша) не внес. Так же как не внес он особых перемен и в тенденцию к наращиванию российско-центральноевропейского товарооборота. Товарооборот продолжил стремительно расти и в 2018 г.[11], а разные уровни политических контактов — обогащаться.

Что касается внутренней политики, то прошедшие в 2017–2018 гг. в Чехии выборы в целом не изменили политику предыдущего созыва. Разрушившие коалицию социалисты после затяжного правительственного кризиса в конце концов вернулись во власть, а последние местные выборы и выборы в Сенат сбалансировали подскочивший во время парламентских выборов рейтинг партии А.Бабиша. На посту остался и президент страны Милош Земан, хотя его отрыв от противника по гонке в сравнении с предыдущими выборами снизился.

В Венгрии у власти — и в третий раз с конституционным большинством — остался кабинет Виктора Орбана. Закрепилась тенденция к дальнейшему ослаблению позиций социалистов и либералов. ВСП впервые стала лишь третьей по численности силой среди представленных в парламенте. Но и обошедшая их праворадикальная партия «Йоббик», лишившись лидера, начала распадаться на глазах, что в перспективе сулит дальнейшее усиление позиций ФИДЕС в венгерской политической жизни.

В Словакии под давлением оппозиции в начале весны ушло в отставку правительство Р.Фицо, однако новых парламентских выборов удалось избежать. Очевидно, что отзвуки недовольства будут слышны в ходе запланированных на 11 ноября 2018 г. выборов в местные органы управления. А пока правительство П.Пелегрини в целом продолжает курс кабинета, которым руководил лидер партии «Направление — социальная демократия».

В Польше местные выборы состоялись в октябре 2018 г. В целом они укрепили позиции правящей партии в большинстве самоуправлений, однако более сильными ее позиции оказались на востоке страны, что, впрочем, не стало сюрпризом.

В 2018 г. парламенты выбирали и в Словении, Латвии, Боснии и Герцеговине. В целом ни одни из выборов не принесли сюрпризов и существенного изменения политических курсов этих стран.

В 2018 г. продолжила укрепляться вишеградская солидарность, несмотря на предложения центральноевропейским странам новых региональных схем. Одна из них — это реинкарнация межвоенной польской идеи Триморья, поддержанной Соединенными Штатами Америки, усмотревшими в ней совпадение со своими геоэкономическими интересами. Другая — китайская инициатива «16+1». Вообще закрепление Китая в регионе идет невиданными до сих пор темпами, и по сравнению с этапом 1990-х – начала 2000-х гг. базируется на новой стратегии завоевания влияния.

Из самостоятельных региональных инициатив можно отметить две, которые пока не получили стойкой поддержки «больших держав». Первая — это Славковское взаимодействие с участием Чехии, Словакии и Австрии. Вторая — это интенсификация сотрудничества с Западными Балканами. Пока они могут рассматриваться как тенденции к «углублению» и, соответственно, — «расширению» вишеградской идеи. Однако в перспективе многое будет зависеть от шагов европейских консерваторов, ныне возглавляющих Польшу, Венгрию и Австрию. Можно ожидать попытку регионального укрепления Австрии, интересы которой могут войти в столкновение с амбициями Польши. Таким образом, центральноевропейские тенденции могут получить дополнительный импульс, который пройдет по линии противостояния интересов Польши и Австрии.

В 2019 г. Центральная Европа отметит 20-летие членства в НАТО и 15-летие членства в ЕС, и это, безусловно, поспособствует укреплению общеевропейской солидарности стран Вишеградской четверки. Возможно, на этом фоне новую модификацию обретет политика Восточного партнерства.

Заключение

Тенденции, наметившиеся в регионе в последние несколько лет, свидетельствуют о популяризации запроса на перераспределение полномочий с Брюсселем в сторону большей независимости в принятии решений, касающихся политической сферы и определения угроз национальной безопасности. Кроме того, очевидно стремление стран региона к большей самостоятельности в хозяйственно-экономической сфере. Однако при том, что страны пытаются бойкотировать и обходить не отвечающие их интересам решения, где это возможно, на общую ориентацию на евроатлантический проект это сопротивление не влияет. Объяснение здесь простое — эффект от евроинтеграции показал в целом больше плюсов, чем минусов. Важно и то, что у европроекта сегодня не существует столь же привлекательной альтернативы.

В ближайшей перспективе не исключены попытки расшатать уже сложившуюся традицию взаимодействия в рамках Вишеградской группы за счет вовлечения ее государств в новые центральноевропейские региональные инициативы.

Новым для региона фактором (и пока мало просчитываемым) является прочное закрепление здесь Китая — его финансовых, бизнес-структур, попыток влияния на политическую и гуманитарную сферу. Не исключено, что при углублении противоречий между США и Китаем этот фактор сыграет свою роль и в центральноевропейском регионе. В любом случае его не следует оставлять без внимания в новом мировом раскладе.

Влияние России в регионе сильно фрагментировано. С уходом в этих странах поколения, ностальгирующего по прошлому, оно неуклонно снижается. Наблюдающийся в последние годы застой в сфере гуманитарного сотрудничества, падение интереса к российской стагнирующей массовой культуре, устаревающие технологии нивелируют возможности большинства продвигаемых в Европу российских проектов.

Рекомендации

Для возвращения в регион России предстоит гигантская работа над модернизацией собственного экономического потенциала. Только экономически сильная Россия может обеспечить реальную перезагрузку своих отношений с регионом.

Предстоит пересмотреть и всю систему гуманитарного сотрудничества, а также отобрать в ней реально работающие формы, такие как утраченный потенциал взаимодействия в сфере науки, а также найти новые, опирающиеся на центральноевропейский запрос и геополитические реальности.

Сотрудничество России и Центральной Европы без нахождения решения по Украине обречено на очень низкие темпы развития. Потому необходимо приложение совместных усилий по линии политики «общего соседства» и «совместного восточноевропейского партнерства».

РСМД. 30.12.2018