Россия и Украина: четыре сценария на будущее
Андрей Кортунов, к.и.н., генеральный директор и член Президиума РСМД, член РСМД
С момента начала драматических событий на киевском Майдане, повлекших за собой глубокий кризис не только в российско-украинских отношениях, но и в отношениях между Россией и Западом, прошло уже почти пять лет. Срок немаленький: первая мировая война уложилась в четыре с небольшим года, около пяти лет прошло межу началом перестройки и распадом Советского Союза. Все войны и кризисы когда-нибудь кончаются, и чем острее кризис, тем стремительнее он идет к своей развязке. Казалось бы, за пять лет будущее российско-украинских отношений, равно как и будущее самой Украины должны были уже определиться.
Однако, сегодня ситуация внутри и вокруг Украины, как и пять лет назад, характеризуется наличием многочисленных факторов неопределенности. «Украинский стакан» по-прежнему наполовину полон или наполовину пуст. Социально-экономические реформы в стране идут с большим скрипом, но Украина не превратилась в «неудавшееся государство», не объявила дефолт по внешним обязательствам и не отказалась от курса на либеральную рыночную экономику. Минские соглашения по большей части не выполнены, люди в Донбассе продолжают гибнуть, но серьезной эскалации военный действий на востоке Украины тоже пока не наблюдается — ополченцы не попытались взять Мариуполь, а ВСУ не начали масштабное наступление на Донецк. Москва и Киев обмениваются жесткими политическими заявлениями и экономическими санкциями, но при этом Россия по итогам прошлого года остается самым большим торговым партнером Украины, а миллиона украинцев продолжают работать в Российской Федерации. Украина отчаянно борется за энергетическую независимость от «Газпрома», но при этом столь же отчаянно добивается сохранения транзита российского газа через свою территорию.
Иными словами, сложившаяся ситуация, при всей ее видимой хрупкости, демонстрирует высокую степень устойчивости. Следовательно, нынешнее положение дел в той или иной степени устраивает если не украинское и российское общества в целом, то, как минимум, влиятельные силы в нынешнем политическом руководстве в обеих странах. Или, другими словами, обе стороны оценивают риски, связанные с возможным изменением статус-кво, как более высокие, чем риски, сопутствующие сохранению нынешнего положения.
Возникает вопрос: как долго способна продлиться эта относительная и явно неоптимальная устойчивость? Будем ли мы еще через пять лет обсуждать ситуацию внутри Украины и в российско-украинских отношениях в нынешних параметрах, фиксируя лишь незначительные подвижки и относя окончательное решение «украинского вопроса» на неопределенное будущее? Или же в самом нынешнем статус-кво уже заложены предпосылки для каких-то радикальных сдвигов в ближайшие годы, если не месяцы?
Выбор независимых переменных
На состояние российско-украинских отношений воздействуют самые разнообразные факторы — внутриполитические, социальные, экономические, военно-стратегические и даже психологические. Некоторые из них являются ситуативными (например, приближающиеся украинские президентские выборы), некоторые — долгосрочными (процесс формирования украинской гражданской нации). Одни могут рассматриваться преимущественно в двустороннем контексте, другие требует анализа общего европейского или даже глобального фона.
При всем разнообразии этих факторов, представляется возможным построить матрицу прогнозных сценариев российско-украинских отношений по двум осям. Первая будет отражать вероятную внутреннюю эволюцию развития украинского общества и государства (ось «слабая Украина — сильная Украина»), вторая — возможную эволюцию общего международного фона двусторонних отношений (ось «конфронтация между Россией и Западом — разрядка напряженности»).
Обе оси выбранных независимых переменных требуют некоторых пояснений. Что такое «сильная Украина»? На наш взгляд, это не обязательно высоко централизованное государство, основанное на принципах этно-национализма и определяющее свою идентичность через противопоставление себя России. Индикатором «силы» является способность политической элиты проводить долгосрочную независимую внешнюю политику, отражающую широкий общественный консенсус (то есть способность Украины быть не только объектом, но и субъектом европейской и мировой политики). Сильная Украина — это, скорее, государство с сильными институтами, чем с сильными лидерами. Разумеется, «сила» предполагает успешное проведение целого комплекса социально-экономических и административных реформ, повышение качества государственного управления, успешную борьбу с коррупцией, дальнейшее развитие гражданского общества и пр.
«Разрядка» в отношениях между Россией и Западом также нуждается в определении. Едва ли можно представить возвращение Москвы во взаимодействии с ее западными партнерам к модели 90-х гг. прошлого века, тем более — превращение России в составную часть «консолидированного Запада». Однако даже в условиях общего сохранения противостояния по линии «Восток — Запад», конкретные форматы такого противостояния могут быть самыми разными — от балансирования на грани большой войны в Европе до тех или иных комбинаций элементов соперничества и сотрудничества, характерных для периода 70-х и 80-х гг. прошлого века. Под «разрядкой» мы подразумеваем в первую очередь стабилизацию отношений, эффективное управление элементами противоборства и постепенное наращивание элементов сотрудничества. Под «конфронтацией» — сползание к модели отношений начального этапа холодной войны, то есть к противостоянию без понятых обеим сторонам «красных линий», без развитой инфраструктуры контроля над вооружениями и пр. Конечно, особенности общего политического фона будут оказывать значительное воздействие на отношения между Москвой и Киевом.
«Статус-кво» (слабая Украина — конфронтация)
Данный сценарий основан на предположении, что Украине в ближайшие годы не удастся значительно продвинуться вперед на пути экономических реформ, укрепления институтов власти, повышения эффективности государственного управления и борьбы с коррупцией. Раскол между властью и обществом, равно как и фрагментация самого общества, будут углубляться. Это не означает, что Украина развалится или превратится в «неудавшееся государство»: Запад продолжит поддерживать киевские власти на плаву, оказывая им минимально необходимое экономическое и техническое содействие. Но вопросы о вхождении Украины в Европейский союз и в НАТО будут откладываться на все более отдаленное будущее, а серьезные западные инвестиции в Украину так и не придут. Противостояние России в этих условиях останется важнейшим источником легитимности для любого потенциального украинского лидера.
Одновременно данный сценарий предполагает продолжение и даже усиление конфронтации между Россией и Западом. Экономические санкции США и Европейского союза в отношении Москвы не только сохранятся, но даже будут расширены. В Европе начнет разворачиваться гонка вооружений в отсутствие каких-то эффективных мер по укреплению доверия, тем более — без новых соглашений о контроле над вооружениями. Взаимодействие между Россией и НАТО ограничится формальными контактами по линии Совета «Россия — НАТО», а попытки придать дополнительный вес ОБСЕ в обеспечении европейской безопасности окажутся безрезультатными. Минские соглашения останутся лишь на бумаге, никакого значимого прогресса в их реализации достичь не удастся.
При этих условиях есть основания прогнозировать сохранение нынешнего статус-кво на длительную историческую перспективу. Российско-украинские отношения останутся враждебными, при том что ни одна из сторон, скорее всего, не пойдет на риск эскалации конфликта или на полный разрыв торгово-экономических связей или дипломатических отношений. И в Москве, и в Киеве по-прежнему будут доминировать выжидательные настроения — надежды на то, что рано или поздно другая сторона будет вынуждена пойти на серьезные уступки. Российское и украинское общества будут все дальше расходиться в культурно-цивилизационном плане, что, однако, не будет автоматически означать параллельного сближения Украины с Европой. На Западе будет нарастать усталость от российско-украинского конфликта, даже в контексте противостояния с Россией акценты будут перемещаться в другие сферы («вмешательство» в политические процессы, попытки «вбить клин» между Евросоюзом и США).
Холодная война (сильная Украина — конфронтация)
Во втором сценарии Украине удается совершить столь необходимый рывок в направлении экономической, социальной и политической модернизации. Социально-экономическая стабильность, прозрачность и стабильность базовых правил игры, независимость судебной системы повлекут за собой значительный приток иностранных, в первую очередь западных инвестиций. Страна пройдет через значительное обновление своей политической и экономической элиты, которые будут становиться все более «европейскими». Киев сумеет преодолеть соблазны политического авторитаризма и радикального этнического национализма, ориентируясь на европейскую модель гражданской нации и политический плюрализм.
Отношения между Россией и Западом во втором сценарии развиваются так же, как и в первом — преимущественно в негативной динамике. Принципиальная разница заключается в том, что, если в первом сценарии Украина оказывается дополнительным обременением для Запада в его затяжном противостоянии с Москвой, то во втором сценарии она оказывается существенным дополнительным активом. Роль Украины в конфликте по линии «Восток — Запад» можно будет сравнить с ролью Западной Германии в период холодной войны — Киев становится крайне важным восточным бастионом Запада на рубеже конфронтации с Востоком. Понимая свою ценность для Запада и опираясь на значительные успехи, достигнутые в реализации социально-экономических преобразований, Украина будет все настойчивее требовать скорейшей интеграции в структуры НАТО и Европейского союза. И, хотя полноценного членства ни в Евросоюзе, ни в НАТО, Украина, скорее всего, в обозримом будущем не получит, сотрудничество с этими организациями приобретет весьма насыщенный и многоплановый характер.
В случае реализации данного варианта Украина становится не просто серьезным раздражителем для российской власти, но фундаментальным экзистенциальным вызовом. Перспектива неизбежного вхождения Украины в НАТО имеет своим следствием интенсивную милитаризацию российско-украинской границы. Воспринимая украинскую модель развития как функциональную альтернативу политической системе, сложившейся в Москве, российская оппозиция черпает в истории украинского успеха вдохновение и практический опыт. В России начинается массовая эмиграция на Украину молодых образованных профессионалов. В ответ российскому руководству приходится все более решительно изолировать свою страну от «чуждого» украинского влияния, тем самым еще больше расширяя пропасть между двумя обществами и странами.
«Балканизация» (слабая Украина — разрядка)
В этом сценарии внутреннее развитие Украины соответствует сценарию «Статус-кво», а в отношениях между Россией и Западом происходят существенные изменения к лучшему. Москве удается избежать дальнейшего ужесточения европейских и американских санкций и, более того, добиться их некоторого смягчения. Новый виток гонки вооружений в Европе предотвращен, отношения между Россией и НАТО хотя и не стали дружескими, но вышли из фазы острой конфронтации; полностью восстановлена работа Совета «Россия — НАТО», реализуется комплекс мер по укреплению доверия в Европе. Постепенно возрождается взаимодействие России с Евросоюзом, в том числе через многосторонние механизмы Евразийского экономического союза. Происходит взаимная либерализация визового режима, что, в свою очередь, содействует подъему российско-европейских образовательных, научных и культурных связей. Москва демонстрирует максимальную осторожность и сдержанность в действиях, которые могут быть интерпретированы как вмешательство во внутренние дела европейских стран; российская поддержка «евроскептиков» и правых популистов в Евросоюзе сходит на нет.
Российской стороне удается переложить основную ответственность за невыполнение Минских договоренностей на руководство Украины. На Западе нарастает раздражение в отношении Киева, усугубляемое медленной и непоследовательной реализацией украинским руководством необходимых социально-экономических и административных реформ. В условиях сохраняющегося влияния этно-националистов и правых радикалов в политической жизни Украины, на Западе все менее эффективно работает традиционная политическая риторика Киева, позиционирующего страну как форпост западной культуры и демократии в противостоянии с восточным деспотизмом Москвы. Одновременно можно предположить снижение возможностей Киева реально управлять процессами, протекающими в украинских регионах, претендующих на все большую самостоятельность не только в экономических, но и в политических (включая и внешнеполитические) вопросах.
Разумеется, в этом сценарии Украине не удается добиться «возвращения» Донбасса; напротив, неподконтрольный Киеву Донбасс становится примером для других регионов, требующих расширения своих прав. «Стихийная федерализация» Украины снимает с повестки дня вопрос о ее членстве как в НАТО, так и в Евросоюзе. В этих условиях Украина будет постепенно терять функции полноправного субъекта европейской и мировой политики, превращаясь в объект манипуляции со стороны внешних сил. Россия и Запад будет все чаще договариваться по «украинскому вопросу» через голову Киева. Нельзя исключать стремления внешних игроков установить какие-то неформальные «сферы влияния» на Украине или попыток выйти на прямые контакты с украинскими регионами, минуя киевские власти. К этому их будет подталкивать и нерешенность проблем национальных меньшинств в контексте попыток формирования этно-национального украинского государства. Москва будет с переменным успехом управлять сложным балансом политических и экономических сил, складывающимся на территории Украины. Эту политику можно уподобить политике Российской империи в отношении быстро слабеющей Речи Посполитой в середине XVIII века (до периода разделов Польши).
«Европейский мост» (сильная Украина — разрядка)
Последний, наиболее оптимистический сценарий основан на совпадении двух стабилизирующих тенденций — укрепления украинской государственности (как в сценарии холодной войны) и разрядки напряженности между Россией и Западом (как в сценарии «Балканизации»). Если эти два процесса протекают параллельно друг другу, то возникает возможность не только избежать многих рисков, присущих другим сценариям, но и постепенно превратить Украину в экономический, политический и даже культурно-цивилизационный мост между Россией и Западом, что отвечало бы долгосрочным интересам всех сторон в нынешнем конфликте.
Для того, чтобы такой сценарий стал реальностью, России (и не только нынешней российской власти, но значительной части российского общества) принципиально важно признать и принять субъектность украинского народа и украинской власти. То есть, принять как данность тот далеко не для всех очевидный факт, что русские и украинцы — это все-таки два разных, пусть даже исторически и культурно близких друг другу народа, а Украина не является и в обозримом будущем не окажется очередным «неудавшимся государством». За пять лет кризиса Украина не развалилась, ее экономика не рухнула, а т.н. «киевская хунта» не была ниспровергнута фантомными «здоровыми силами» пророссийской ориентации. Едва ли данная ситуация принципиально изменится в будущем; во всяком случае, нет никаких оснований рассчитывать на крутой поворот в украинской политике по итогам предстоящих парламентских выборов этого года или президентских 2019 г. Стало быть, с Киевом надо строить отношения на тех же основах, как, например, с Варшавой, Братиславой или Бухарестом. Такой пересмотр российских установок в первую очередь отвечает интересам самой России, поскольку без него невозможно вывести украинскую тему за рамки российской внутренней политики.
Для Украины (в первую очередь для нынешней украинской политической элиты, но также и для части украинского общества) столь же важным и не менее трудным будет признание сохраняющегося регионального, социально-экономического, этно-конфессионального, культурно-лингвистического плюрализма в стране. Данный плюрализм — итог длительной, сложной и противоречивой истории той части Восточной Европы, которая существует сегодня в границах единого украинского государства. Конфликт с Россией, возможно, действительно в итоге привел к формированию украинской «политической нации», но он не мог отменить и не отменил складывавшееся столетиями разнообразие. А значит, нынешняя радикально-западническая, этно-националистическая политическая повестка нуждается в серьезной коррекции. Не потому, что этого хочет Москва, но потому, что это нужно самой Украине, особенно при достижении стабильного перемирия в Донбассе. В условиях стабилизации ситуации на Востоке сохранение радикальной политической повестки окажется не только все более сложной задачей, но и будут создавать серьезные риски для украинской государственности как таковой.
Для Запада (главным образом для ведущих стран Евросоюза, но и, насколько это возможно, также и для Соединенных Штатов) важнейшей задачей было бы признание того, что масштабы и характер западной поддержки Киеву в будущем должны определяться не степенью враждебности киевского руководства по отношению к России, но последовательностью и прогрессом в деле социально-экономической и политической модернизации страны. Иными словами, после достижения стабильного перемирия в Донбассе Украина должна восприниматься в европейских столицах и в Вашингтоне как самостоятельное направление внешней политики, а не как удобный плацдарм в геополитическом противостоянии с Москвой. «Замораживание», тем более полное прекращение конфликта на Востоке с неизбежностью приведет к тому, что на первый план будут все больше и больше выдвигаться социальные и экономические проблемы Украины. И если главной задачей рано или поздно станет не обеспечение безопасности Украины в узком смысле этого слова, а социально-экономическое возрождение страны, то в интересах Запада будет не препятствовать, а, напротив, активно содействовать российско-украинскому сотрудничеству. Без России, в одиночку, Западу будет очень трудно, если вообще возможно обеспечить украинское экономическое процветание.
Есть ли основания для оптимизма?
Насколько реален предпочтительный сценарий «европейского моста»? Перечисленные выше изменения в базовых представлениях трех сторон украинского конфликта, несомненно, окажутся болезненными, уязвимыми для критики и сопряженными с политическими рисками. Изменения ментальности не произойдут быстро, и нынешняя логика конфронтации еще долго будет воздействовать на конкретные политические решения, принимаемые в Москве, в Киеве и в западных столицах. Но, заглядывая в будущее, важно отметить, что ни для кого из сторон конфликта — ни для России, ни для Украины, ни для Запада — реализация сценария «европейского моста» не является синонимом признания своего поражения в конфликте, тем более — согласием на безоговорочную капитуляцию. Баланс взаимных подвижек здесь вполне возможен. Особенно если процесс адаптации окажется постепенным, разбитым на много параллельных конкретных шагов, не обязательно оформленных в виде каких-то судьбоносных документов типа Минских соглашений. Главное здесь — не формат, переосмысление сторонами своих долгосрочных интересов и восприятие изменений в своих подходах не как вынужденных уступок, а, напротив, как необходимых шагов в направлении реализации этих долгосрочных интересов.
Два обстоятельства могли бы ускорить движение в направлении сценария «европейского моста». Во-первых, синхронизация или хотя бы сближение циклов структурных экономических преобразований в России и Украине. При всех многочисленных отличиях друг от друга, эти страны больны многими общими постсоветскими болезнями. И если траектории социально-экономического развития России и Украины в ближайшие годы будут не расходиться, а сближаться, то в двух странах появятся как дополнительные возможности для сотрудничества, так и новые группы стейкхолдеров, заинтересованных в подобном сотрудничестве.
Во-вторых, важным катализатором будущей нормализации могло бы стать начало серьезного обсуждения перспектив выстраивания новой системы европейской безопасности. На Западе распространена точка зрения, что в Европе сегодня нужно двигаться от частного к общему — сначала урегулировать украинский кризис, восстановить доверие, и уж потом — возвращаться к общеевропейской повестке дня. Но, хотя европейское единство и не может быть воссоздано без решения украинской проблемы, сама украинская проблема не может быть решена окончательно без воссоздания европейского единства. Концепция единой и неделимой европейской безопасности сегодня кажется утопией, но только при такой системе удастся снять проблему членства Украины в НАТО и вообще избежать превращения этой страны в страну-буфер между Россией и остальной Европой. Следовательно, воссоздание европейского единства и решение украинской проблемы нужно рассматривать как два параллельных, а не два последовательных процесса.
Статья впервые была опубликована в книге «Россия 2018. Ежегодный доклад Франко-российского центра Обсерво».
РСМД. 22.11.2018
