Всемирная торговая дезорганизация: США наступают на Китай

Дмитрий Мигунов

В понедельник, 24 сентября, в силу вступают новые пошлины, введенные администрацией США в отношении китайских товаров. Американцы бьют по площадям: в список попали части для автомобилей, пищевые ингредиенты, надувные лодки и прочая, и прочая — всего на сумму около $200 млрд, или около 40% всего экспорта из КНР в США. Китай намерен ответить симметрично. Конфликт между двумя крупнейшими экономиками разрастается и может ввергнуть весь мир в новый глобальный кризис. Россия, которая еле-еле вопреки санкциям преодолевает последствия кризиса собственного, оказывается в зоне риска. Впрочем, правительство видит во всемирной торговой войне определенные возможности для страны. Подробности — в материале портала iz.ru.

Вечная война

Надежды политиков и экспертов на то, что введение пошлин на китайскую продукцию является не более чем бряцанием экономическим оружием в излюбленном стиле президента США Дональда Трампа, судя по всему, не сбываются. Попытка спасти ситуацию на флажке провалилась — китайская делегация во главе с вице-премьером Лю Хэ отказалась от очередного раунда переговоров. Уже ничего не сможет помешать введению нового торгового режима между Америкой и Китаем, который называют самой острой экономической конфронтацией между великими державами начиная с 1930-х годов.

США и Китай к такому итогу шли более 10 лет. Критика китайской торговой и экономической политики обострилась во времена президента Джорджа Буша-младшего. КНР обвиняли в систематическом занижении курса юаня, что повышало рентабельность местных производителей и, соответственно, ставило ее торговых партнеров в невыгодное положение. Дипломатическое давление продолжилось и при Бараке Обаме с его посткризисной кампанией «Покупай американское».

Впрочем, какое-то время казалось, что взаимные обвинения давно уже стали просто частью своеобразного политического ритуала. Никто и подумать не мог, что длинный список экономических претензий может стать поводом для введения самых что ни на есть реальных заградительных мер. Экономисты и политики считали, что это что-то из учебников истории — пока к власти не пришел Дональд Трамп и не разрушил принятый в Вашингтоне и Пекине консенсус по поводу правил торговли.

Экстравагантность и готовность к резким шагам Трампа не должны вводить в заблуждение: он сделал ровно то, что хотели сделать президенты задолго до его прихода к власти. Гигантский торговый дефицит (около $400 млрд в год), сложившийся у США в их торговле с Китаем, был постоянной болевой точкой для многих американских администраций. В благополучные времена, до кризиса 2008 года, его можно было игнорировать, но потеря миллионов рабочих мест и стагнация зарплат в Америке неизбежно должны были заставить искать виновника. Возможно, при другой администрации в Белом доме конфликт бы начался позднее, но шансов избежать его было мало.

Теперь, когда фарш уже прокручен, обратно сделать из него мясо будет сложно. Ситуация устраивает всех: администрация США выполняет предвыборные обещания и одновременно препятствует усилению Китая. Трампа не особо смущает то, что в этой торговой войне Америка понесет потери. Для американского руководства важнее факт, что потери Китая (по крайней мере как считают в Вашингтоне) будут значительнее.

В свою очередь, КНР сама проводит курс экономического национализма и, согласно программе Made In China 2025, задается целью стать мировым технологическим лидером любой ценой, в том числе и путем вытеснения иностранцев со своего рынка. В обстановке «взаимного недоверия» выполнение этих задач скорее упростится.

Все это означает, что мы были только свидетелями первых залпов мировой экономической войны. Есть все основания полагать, что она затянется на десятилетия и будет охватывать все новых участников.

Спрятаться не удастся

Последствия нынешней конфронтации между США и Китаем придется расхлебывать уже в ближайшем будущем. Причем далеко не только непосредственным участникам конфликта. Было бы логичным предположить, что американцы будут насыщать свой внутренний рынок, заменив Китай на каких-то других производителей, но тут есть два очень серьезных «но».

Во-первых, за 30 лет активного аутсорсинга производства в Китай там выстроились слаженные технологические цепочки, которые нельзя просто взять и заменить «методом научного тыка» по земному шару. По крайней мере без потери в рентабельности и/или в качестве. Во-вторых, США успели поссориться и с другими контрагентами: ассоциацию NAFTA ждет большая реструктуризация, Европе грозят санкциями, а проект Транстихоокеанского партнерства (TPP), предусматривавший создание зоны свободной торговли в обеих Америках и Восточной Азии без участия Китая, был похоронен Трампом в первый же день его президентства (характерно, кстати, что соперник Трампа на выборах Хиллари Клинтон во время кампании также обещала пересмотреть это «невыгодное для Америки» соглашение, что говорит о трендах и настроениях в мировой экономике исчерпывающе).

В общем, усиление тарифных барьеров с почти стопроцентной вероятностью означает убытки, и вряд ли кому-то из игроков мирового рынка удастся их избежать.

На обострение торговой войны будут накладываться и другие факторы. Точно предсказавший в свое время кризис 2008 года Доктор Обреченность Нуриэль Рубини сейчас предрекает «идеальный шторм» для мировой экономики уже в 2020 году. Помимо пререканий по поводу пошлин и разрушения производственных цепочек, Рубини выделяет также перегрев крупнейших экономик из-за сверхмягкой денежно-кредитной политики, период которой побил все рекорды по длительности.

По факту сейчас в США, Европе, Китае и других ведущих экономиках все еще действуют антикризисные меры, которые рано или поздно придется сворачивать.

Развивающимся государствам, особенно тем, кто специализируется на сырьевом экспорте, традиционно станет труднее всего. Обвал российской экономики на 7% в 2008 году — достаточно свежий пример. Еще хуже было только в Исландии, Греции, странах Прибалтики и на Украине, а среди первой двадцатки мировых экономик сопоставимые потери не понес никто.

В нынешней ситуации торговые войны и общий кризис мировой экономики грозят новым обвалом цен на нефть. В прошлый раз глобальная рецессия привела к снижению нефтяных цен примерно в три раза. Если подобная корреляция сохранится и в нынешнем случае, это будет означать, что нефть в какой-то момент будет стоить $25–30 даже при текущих ограничениях на добычу.

Как это может сказаться на российской экономике, прекрасно видно по 2015–2016 годам, когда дешевая нефть привела Россию к двухлетней рецессии, самой тяжелой и продолжительной с 1990-х годов. Хотя правительство изо всех сил пытается обезопасить государственные финансы от колебаний внешней конъюнктуры, введя бюджетное правило и цену отсечения в $40 за баррель, столь сильный обвал может спровоцировать полноценный бюджетный кризис, тем более что и запас финансовой прочности у РФ сейчас ниже, чем в 2008 и 2014 годах.

Не стоит забывать и жесткие санкции, которые лишают российскую экономику возможности нормально кредитоваться за рубежом и тем самым смягчить остроту рецессии. Впрочем, при новом глобальном кризисе ставки зарубежных займов для развивающихся стран и так будут запретительными даже без всяких санкций — капитал будет уходить «в тихие гавани», которыми по традиции являются экономики США, ведущих стран Евросоюза, Японии и в какой-то степени Китая и «азиатских тигров».

Падение экспорта основных российских товаров будет сопровождаться обвалом внутреннего спроса, как это всегда бывает при кризисах. Особенно если учесть, что России предстоит повышение пенсионного возраста и увеличение ставки НДС. Все это явно не те меры, которые могут помочь нарастить спрос и потребление.

Можно ожидать, что граждане перейдут в режим жесткой экономии, что только усилит проблемы российских производителей. В отличие от прошлых лет Россия не успела накопить жирок перед кризисом — экономический рост остается вялым и вряд ли в ближайшие полтора года превысит отметку в 2%.

Конечно, у России есть и свои преимущества по сравнению с другими странами. Почти четыре года под санкциями приучили страну полагаться на собственные силы и ослабили ее зависимость от международной конъюнктуры. Хотя с нефтяной иглы слезть не удалось, приемлемые цены на нефть для нашей страны сейчас куда ниже, чем это было, скажем, в 2013 году. Даже при $40–45 за баррель экономика может показывать рост, а бюджет — стабильно наполняться.

Слабый рубль подстегнул российских экспортеров. Особенно больших успехов добились сельхозпроизводители, которым на руку играет сама структура мирового рынка. Основные покупатели отечественного зерна — страны третьего мира вроде Египта, Пакистана и Бангладеш, которые из-за стремительного роста населения обречены на покупку дешевой российской пшеницы. Рецессия или нет, а кушать хочется всегда, так что на этом направлении Россия сохранит свои позиции.

Некоторые российские официальные лица считают, что на самом деле торговая война дает нашей стране определенные возможности по завоеванию новых рынков. Так, глава Минэкономразвития Максим Орешкин рассчитывает на уход американских конкурентов из Китая. С другой стороны, не очень понятно, какую именно продукцию (за вычетом сырьевой и сельскохозяйственной) РФ может экспортировать на «мировую фабрику». Товарооборот с Китаем каждый год растет, но по ограниченному списку отраслей.

Если Россия хочет принципиально изменить структуру своих поставок в КНР и другие развивающиеся страны, то без коренных преобразований у себя дома так или иначе не обойтись. На что опять-таки нужны деньги, которые в связи с угрозой нового торгового и финансового мирового кризиса будут в большом дефиците.

Известия. 24.09.2018