Реформа культа. Почему в Узбекистане запретили упоминать Каримова

Галия Ибрагимова

С новым жанром критической оценки Каримова быстро освоились те же самые журналисты, которые еще несколько лет назад были самыми преданными глашатаями его режима. Но теперь вне всякой критики только Мирзиеев.

Начало осени в Узбекистане – время, насыщенное важными годовщинами. Первого сентября здесь отмечают не только День знаний, но и главный государственный праздник – День независимости. А два года назад этот список пополнился еще одним историческим событием – 2 сентября 2016 года умер первый и казавшийся бессменным президент Узбекистана Ислам Каримов. Двадцать семь лет назад именно он не без колебаний заявил о выходе Узбекской ССР из состава Советского Союза. В День независимости он традиционно танцевал на площадях, призывая народ веселиться.

Почти совпавшая с праздником дата смерти Каримова поставила новые узбекские власти в тупик: праздновать или скорбеть? Праздновать – значит не уважать прах покойного. Не праздновать – значит не признавать его достижений при жизни. Золотую середину нашли, совместив праздник и поминки. Дата смерти Каримова – 2 сентября – объявлена в Узбекистане Днем памяти первого президента.

Однако по мере того, как бывший узбекский премьер-министр Шавкат Мирзиеев осваивается не только в должности президента, но и в роли реформатора каримовского застоя, от скорби начали постепенно отказываться. В этом году в преддверии праздника узбекские СМИ писали о достижениях действующего лидера, которые по значимости, казалось, превосходят победы предыдущего.

А за месяц до 1 сентября руководители государственных телеканалов получили негласное предписание свести к минимуму, а лучше совсем отказаться от упоминания в эфире имени Ислама Каримова. Вернее, упоминать его можно, но желательно в негативном ключе. Новый жанр критической оценки Каримова быстро освоили те же самые журналисты, которые еще несколько лет назад были самыми преданными глашатаями его режима. Но теперь вне всякой критики только Мирзиеев.

Чтобы избавиться от воспоминаний о Каримове, новые власти запретили и символику с его изображением – нельзя продавать сувениры, календари и прочие товары с изображением первого президента. Упоминать Каримова стали реже и в школах, вузах, детских садах, на созданных им предприятиях – то есть везде, где раньше с рассказа о его величии начиналась работа.

Стирая память о своем предшественнике, нынешние власти хотят предстать в общественном сознании как первые и главные реформаторы, без каких-либо отсылок к преемничеству. Мирзиеев – это не ученик Каримова, а президентство первого президента больше не имеет отношения к президентству второго. Мирзиеев – он сам по себе, созидатель от бога.

Предсказуемо, что все его действия находят живой отклик у узбекского общества. Те, кто искренне плакал на похоронах Каримова, сейчас также искренне поддерживают второго президента. Все неприятное в истории страны за предыдущую четверть века сваливается на провалы Каримова. Все, что воспринимается как прогрессивное, относится в заслугу Мирзиеева.

Ритуальная память

Важно понимать, что запрет на упоминание Каримова в СМИ, как и вся начавшаяся политика забвения носят негласный характер. Когда в мировые СМИ просочилась информация о том, как редакторы госканалов тщательно вычитывают тексты перед эфиром и вычеркивают упоминание о недавнем прошлом, Ташкент начал все отрицать.

Возможные перекосы свалили на самовольничание отдельных чиновников, которым устроили показательную порку. Козлом отпущения стал государственный советник президента по делам культуры, печати и творческих организаций Хайриддин Султанов. Он работал на этой должности еще во времена Каримова и был негласным куратором узбекских СМИ. Теперь именно Султанов якобы давал указание узбекским журналистам не упоминать Каримова, за что и был показательно уволен.

Тем не менее Султанов сохранил за собой должность спичрайтера президента, что говорит о постановочном характере наказания. Впрочем, не так просто найти замену человеку, который составлял речи самому Каримову. Тем более пафос написанных Султановым выступлений вполне близок и Мирзиееву, который лишь усилил в них критическую составляющую.

Запрет на упоминание Каримова, продажу его портретов и прочее еще не означает, что действующая верховная власть вообще перестала о нем говорить. В знаменательные даты Мирзиеев исправно посещает могилу Каримова, приезжает туда с главами других стран, проводит фотосессии. Вроде бы этот ритуал свидетельствует о большом почтении второго президента к первому и опровергает разговоры о запрете. Однако избавляться от наследия политика Каримова и публиковать фотоотчеты с его могилы – процессы, которые не противоречат друг другу.

С одной стороны, Каримов для нынешней власти – главный фактор ее легитимности, ведь именно от него она ведет свою преемственность. Поэтому день памяти первого президента, посещение могилы, официальные речи о признании его заслуг перед узбекской государственностью – это и необходимая часть политического ритуала по упрочению молодой власти Мирзиеева. Ведь не так просто стереть память о первом президенте у граждан, для которых Узбекистан и Каримов были неделимыми понятиями.

Но весь этот церемониал нужен прежде всего для того, чтобы отодвинуть Каримова подальше в прошлое, сделать из фигуры первого президента монументальный памятник сродни Амиру Тимуру, Мирзо Улугбеку, Захириддину Бабуру и тем узбекским национальным героям, которых на заре независимости сконструировал и возвел на пьедестал истории сам первый президент. Памятники из прошлого, как правило, напоминают нынешнему поколению о величии предков, при этом мало кто задумывается, тиранами или демократами они были. И чем дальше в историю, тем безобиднее и ближе эти герои для сегодняшних властей.

Появившийся в Ташкенте и Самарканде бронзовый памятник Каримову показывает, что окаменение памяти о нем началось. Но даже памятнику предстоит выдержка временем, чтобы в общественном сознании он воспринимался лишь как обезличенная глыба, а память о жившем человеке стерлась. Тогда не останется места сравнениям власти нынешней с предыдущей, и Каримов окончательно перестанет быть угрозой новой власти. Наверняка в знак признательности она придумает еще один красноречивый эпитет, чтобы подчеркнуть его канувшее в Лету величие.

Труды президента

Запрет на упоминание Каримова пока не коснулся учебников по истории современного Узбекистана. Впрочем, их главным автором всегда был сам Каримов. За время правления он написал около тридцати томов, как развивался Узбекистан под его чутким руководством. Экономика, политика, социальные вопросы, ЖКХ, образование, наука, медицина, сельское хозяйство – нет ни одной сферы, которую бы не затронул Каримов в своих трудах. Основная мысль, которая проходит через все его работы: Узбекистан стремится в великое будущее, и на это нацелены все реформы.

Труды Каримова изучали в школах и вузах, на них ссылались авторы научных работ и составители учебных пособий во всех областях знаний. Студенты, аспиранты, докторанты обязаны были следовать главному правилу: в дипломных работах или диссертациях ссылаться на собрание сочинений Каримова и описывать его видение исторического этапа развития страны.

Соискателя научной степени могли не допустить до защиты из-за отсутствия в диссертации достаточного количества ссылок на работы президента. Даже учащиеся технических или медицинских вузов наравне со всеми должны были ссылаться на тридцатитомник Каримова. Объяснения, что президент вряд ли говорил что-то на эти специфичные темы, не принимались. Энциклопедичность трудов Каримова не ставилась под сомнение.

К аспирантам, докторантам, соискателям званий доцента или профессора предъявлялось дополнительное требование. Они должны были сдать экзамен по трудам Каримова. Подготовка требовала много усилий, так как при ответах на экзаменационные вопросы важно было точно указать номер тома или название произведения президента.

Примечательно, что в научных работах, которые готовились после смерти Каримова, ссылки на труды первого президента полностью исчезли. Даже в диссертациях по экономике, политике, истории, педагогике, то есть по специальностям, которые всегда были в центре внимания Каримова, нет упоминаний о нем. Зато на образовательном портале Ziyonet, где размещены авторефераты, монографии, статьи узбекских научных деятелей, появился новый раздел – «Произведения Ш.М.Мирзиеева». В нем пока доступны несколько брошюр, составленных на основе речей второго президента. Но очевидно, что традиция сохранена.

Книги Каримова доступны сейчас в библиотеке первого президента. Она открыта при фонде его же имени, можно ознакомиться со всем собранием сочинений. Помимо издательской деятельности, фонд Каримова, созданный в 2016 году его младшей дочерью Лолой, занимается «увековечением его памяти и жизненных принципов». Фонд также выдает гранты молодежи на обучение за рубежом.

Отношение самого первого президента к зарубежному образованию было непростым. Сначала он действительно поддерживал талантливую молодежь. Для этого в 1990-е годы был создан образовательный фонд «Умид», через который выделяли государственные стипендии на обучение за границей. Но многие студенты не возвращались на родину и трудоустраивались за рубежом. В результате деятельность фонда приостановили, а отношение президента к немногим вернувшимся оставалось сложным. Однако сейчас, когда Каримов вытесняется из информационного пространства и появляется все больше его критиков, родственники первого президента обратились за позитивными отзывами к умидовцам. На главной странице сайта фонда Каримова они с готовностью делятся о нем теплыми воспоминаниями.

Показательно, что на сайте фонда Каримова совсем нет воспоминаний о первом президенте действующих чиновников. Большинство членов каримовской команды лишились своих постов, а те немногие, кто остался во власти, стараются не вспоминать об этом периоде.

В целом создание фонда Каримова укладывается в логику нынешней власти: память о первом президенте храним, но не затмеваем ею деятельность второго президента.

Методами Каримова

Забвение предыдущего лидера и этапа истории – процессы, уже знакомые независимому Узбекистану. После распада СССР историческую память стирали под руководством самого Каримова. Кураторы СМИ тогда с такой же тщательностью вычитывали тексты, чтобы случайно не сказать что-то позитивное о временах СССР. Из учебников в школах и вузах вычеркивалось все, что было связано с социалистическим прошлым. Но изданных в СССР книг было слишком много, поэтому власти решили упростить задачу и большинство сжечь.

Про советский период истории Узбекистана Каримов говорил только в негативном ключе, воспевая при этом достижения независимости, то есть свои. Те немногие представители гражданского общества или оппозиции, кто пытался критически оценивать действия Каримова, в лучшем случае были выдавлены из страны, в худшем – попали в тюрьму.

Начавшаяся два года назад новая история современного Узбекистана показывает, что уроки первого президента выучены на «отлично». От каримовского наследия сегодня избавляются теми же методами, которые он сам применял в годы правления. Но, перечеркивая прошлое, власти и тогда, и сейчас не пытаются его переосмыслить.

Логика здесь тоже общая: исторические ошибки – это ошибки вчерашнего лидера; сегодняшняя история – это жизнь с чистого листа. Но история показывает, что успешные демократии часто начинались именно с признания прошлых ошибок. Переоценивая историю, расследуя преступления прошлого, новая власть тем самым берет на себя своеобразное обязательство, что впредь они не повторятся. В случае посткаримовского Узбекистана это могло бы стать гарантией как минимум того, что второго Андижана больше никогда не будет.

Московский Центр Карнеги. 06.09.2018