Путь несообщения
Юрий Ткачев (Одесса)
Этой осенью Украина в очередной раз собирается «окончательно» распрощаться с Россией — готовится целый пакет законопроектов, вводящих новые ограничения и запреты, касающиеся контактов с РФ.
Новый политический сезон на Украине стартует с ряда громких обещаний высокопоставленных политиков о намерении бесповоротно, в этот раз «точно навсегда» разорвать отношения с Россией.
Линии разрыва обозначены разные. Петр Порошенко (и вслед за ним украинский МИД) анонсировал расторжение так называемого Большого договора — Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и Российской Федерацией — и внес в Верховную раду проект изменений в Конституцию страны, закрепляющий курс Украины в НАТО и ЕС. В Министерстве инфраструктуры обещают скорую отмену вообще какого-либо пассажирского транспортного сообщения с Россией. А еще говорят о целом пакете законодательных инициатив (счет идет на десятки), который готовится депутатами Рады и затрагивает буквально все сферы двусторонних отношений (вплоть до запрета на русские книги и песни) — уж рвать так рвать...
Насколько реальны эти угрозы, возможно ли порвать «раз и навсегда» и зачем об этом в Киеве говорят именно теперь? Попробуем разобраться.
От договора до Конституции
Петр Порошенко не единожды объявлял «остаточне "прощавай" Російській імперіi» («окончательное "прощай" Российской империи»), поэтому в этот раз ему пришлось по-настоящему постараться, чтобы впечатлить своих граждан. Заявления президента выйти от имени Украины из Договора о дружбе от 1997 года звучат действительно громко. Однако на самом деле их практические последствия будут достаточно скромными. Существуют представления, что разрыв Договора приведет к прекращению сотрудничества между странами во всех сферах: в вопросах выдачи преступников, в признании документов об образовании, прекращении безвизового режима... Но, к примеру, соглашение о безвизовых поездках было подписано до Большого договора. Аналогичная история — со взаимной выдачей преступников, которая описывается Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 2002 года, и в ней также отсутствуют какие-либо ссылки на Большой договор. То же самое и с признанием дипломов: соглашение между Украиной и Россией на эту тему было заключено в 2003 году, но ссылается оно не на Большой договор, а на Соглашение о сотрудничестве в области культуры, науки и образования от 1995 года. Другие сферы межгосударственных отношений также урегулированы отдельными документами.
По сути, Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной является своего рода формальной декларацией о намерениях. Его подписание во многом было связано с намечавшимися тогда выборами президента Украины — баллотировавшийся на второй срок президент Леонид Кучма очень уж стремился произвести впечатление на пророссийских избирателей. По сходным, но диаметрально противоположным причинам, похоже, Порошенко и заговорил о разрыве Большого договора. «Своим громким заявлением Петр Порошенко пытается понравиться патриотически настроенному электорату и повысить свой рейтинг в его глазах»,— считает украинский политолог Кость Бондаренко.
Впрочем, есть нюансы. Еще весной этого года Петр Алексеевич называл разрыв Большого договора невозможным и предлагал прекратить лишь действие отдельных статей этого документа — например, касающихся военного и военно-технического сотрудничества. Ведь Договор, среди прочего, содержит тезис о взаимном признании нерушимости границ, то есть дает основание претендовать на Крым и обвинять Россию в незаконности принятия его в свой состав. Этот нюанс, судя по всему, теперь в расчет не берется: Украина даже после «расторжения дружбы» не перестанет претендовать на Крым, и эти претензии вряд ли перестанут поддерживаться международным сообществом, тем более что на момент событий 2014 года Договор с Россией действовал, а значит, с точки зрения Киева был нарушен.
Не менее декларативными и демонстративными выглядят планы Порошенко прописать в украинской Конституции курс на вступление в НАТО. Сам глава государства объясняет свои намерения стремлением «раз и навсегда» закрепить именно такой вектор внешней политики. Однако украинская Конституция — вовсе не тот документ, к которому уместно применять словосочетание «раз и навсегда». За последние 13 лет она кардинальным образом менялась трижды: фактически каждый следующий президент Украины правил при «своей» Конституции.
Само вступление Украины в Североатлантический альянс этот документ также не приблизит. Да, для процедуры обретения членства необходимо «выраженное желание властей страны», но оно и звучало уже не раз. Более того, его услышали: в марте 2018 года на официальном сайте Альянса Украина была перечислена среди стран, стремящихся к вступлению в НАТО. Однако (по процедуре) необходимо еще заручиться согласием всех членов НАТО, а вот с этим весьма вероятны сложности. Так, Венгрия, имеющая к Украине жесткие претензии по поводу положения венгерского меньшинства в Закарпатье и других регионах, обещает ветировать все «евроатлантические» устремления Украины. Не исключено, что против выступит и Турция, которая в последнее время имеет куда более теплые отношения с Россией, чем с Вашингтоном, а возможно, и Германия.
Кроме того, практика свидетельствует, что в НАТО обычно берут те страны, в которых существует консенсус по поводу присоединения к военному блоку. На Украине же общего согласия все еще нет: по данным последних опросов, за присоединение к НАТО выступают лишь от 40 до 50 процентов граждан страны. Таким образом, закрепление курса на НАТО в Конституции будет, похоже, иметь такой же декларативный смысл, как и расторжение Большого договора: хотеть хотим, но толку?
«В Москву — только медведи»
Несколько более интересной и интригующей выглядит ситуация с прекращением пассажирского транспортного (прежде всего железнодорожного) сообщения с Россией. В середине августа министр инфраструктуры Украины Владимир Омелян подписал некий документ на этот счет. «Подписал один исторический документ. В Москву будут ходить только медведи, как в старые добрые времена»,— похвастался министр на своей страничке в Facebook. По данным издания «Страна», ссылающегося на свои источники в правительстве, речь идет о внутреннем приказе по Министерству инфраструктуры, в котором запрещается не только железнодорожное, но и автобусное сообщение.
Правда, данный приказ не может вступить в силу без одобрения на уровне Кабинета министров, а вот с этим все довольно запутанно. Подобное действительно обсуждается, существует даже некий проект постановления правительства на эту тему, однако текст его не публикуется, так как имеет гриф «для служебного пользования». Обсуждать его должны были на заседании Кабинета министров 24 августа, но почему-то этого так и не произошло.
Надо понимать: министр инфраструктуры Омелян находится в достаточно серьезном конфликте с премьером Гройсманом. Последний к идее запрета пассажирского сообщения с Россией относится скептически из-за возможных экономических последствий: та же «Укрзализныця» получает от рейсов в Россию около 350 млн долларов в год. Не исключено, что Омелян решил воспользоваться конъюнктурным моментом (в СМИ много разговоров о напряжении по линии Гройсман — Порошенко), интригуя против своего непосредственного начальника в надежде на поддержку «людей президента». Если так, то интрига не удалась: близкий к Порошенко министр иностранных дел Климкин инициативу Омеляна осудил, назвав ее безответственной по отношению к гражданам, которые ездят в Россию к родственникам и на заработки. А глава Блока Порошенко в Одесской области Алексей Гончаренко и вовсе назвал инициативу Омеляна «бредом». Сам глава государства промолчал, однако подобные заявления его людей вряд ли вообще могли бы прозвучать, если бы в корне противоречили его собственной позиции.
Сама идея о разрыве пассажирского сообщения с Россией лежит в плоскости «проще сказать, чем сделать».
К примеру, даже если поезда Львов — Москва или Одесса — Москва действительно будут отменены, то с транзитными вроде Кишинев — Москва украинские власти ничего сделать не смогут. Тем более не смогут они помешать организации рейсов типа Киев — Минск — Москва, при которых железнодорожные составы будут попадать из Украины сначала в Белоруссию, а затем уже в Россию. К слову, именно это произошло, когда в 2015 году было разорвано воздушное сообщение между Украиной и Россией. Проблему быстро и достаточно эффективно решили белорусы: минская «Белавиа» благополучно возит в Россию с пересадкой в Минске. А жители той же Одессы могут попасть в Россию еще и через Кишинев, до которого от Одессы всего пара часов езды.
Но дело даже не в том, что реализовать концепцию Омеляна про Москву и медведей вряд ли удастся чисто технически. Главное — украинские власти сами никак в ней не заинтересованы. Все-таки в России находится от 3 до 5 млн граждан Украины, значительную часть из которых составляют трудовые мигранты. Только официальные переводы из Российской Федерации на Украину в 2017 году составили 2,4 млрд долларов США. Эти деньги являются немалым подспорьем для украинской экономики, переживающей далеко не самые лучшие времена, и отказаться от них будет со стороны украинских властей не самым разумным решением.
Кстати, об экономике. Даже в одиозном проекте Омеляна никак не затрагивается самое главное: грузовое железнодорожное сообщение. За 6 месяцев 2018 года товарооборот между Украиной и Россией составил 5,6 млрд долларов США, причем по сравнению с первым полугодием 2017 года он вырос на 14 процентов. Россия остается крупнейшим покупателем украинских товаров — и значительная часть поставок как импортных, так и экспортных грузов осуществляется именно по железной дороге. Готова ли Украина похоронить солидный кусок своей экономики, завязанный на работу с Россией? Судя по всему, нет.
А коли так, то нечего и огород городить: прощание с Россией должно начинаться именно с разрыва грузового сообщения, а сохранять его в угоду бизнесменам, разрывая в то же время пассажирское сообщение в ущерб интересам простых граждан, слишком цинично даже для украинских властей. Иными словами, транспортные инициативы Украины, судя по всему, не будут реализованы именно потому, что они могут иметь реальный эффект.
Учет и расчет
Именно из-за опасений реальных последствий украинские власти предпочитают сейчас сосредоточиться на «виртуальных» действиях — производящих впечатление. «Нужно понимать, что вся предвыборная кампания крайне непопулярного президента будет целиком и полностью построена на идеологемах этнократии, национализма и милитаризма»,— поясняет в своем блоге политический обозреватель Андрей Манчук.
Действительно, всей своей нынешней риторикой Порошенко апеллирует к 5–10 процентам наиболее воинственного антироссийского электората — пусть и не слишком многочисленного, но зато сплоченного, дисциплинированного, а главное — не слишком склонного к критическому анализу окружающей действительности. Этих избирателей радуют и призывы депутатов из пропрезидентского блока ограничить россиян в правах, не ввозить в страну книги из РФ, не показывать российские фильмы, не устраивать гастроли российских артистов и ввести криминальное наказание за отрицание «военной агрессии России». Эти избиратели нарадоваться не могут на президентский законопроект, предлагающий установить официальным приветствием в армии лозунг украинских националистов «Слава Украине!» — его парламентарии также собираются принять в эту осеннюю сессию.
Лозунги, стихи про небратьев, громкие, но невнятные заявления о прекращении всех-всех связей с Россией, расторжение договора с ярким названием «О дружбе» — все это в общем-то ни на что особо не влияет, но зато звучит эффектно и действует эффективно, если речь идет о поддержании нужного градуса настроений у избирателей-радикалов. На их голоса малопопулярный Петр Порошенко, мечтающий сохранить президентское кресло, только и может сейчас рассчитывать.
Огонек. №34. 2018
